Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата
Шрифт:
Рис. 59
Технология
Потом залили это все шампанским.
Он говорит: «Вообще, ты кто таков?
Я, например, наследник африканский!»
«А я, говорю, – технолог Петухов!»
Один мой хороший знакомый, ювелир и оружейник высочайшей квалификации, рассказывал, что когда он преподавал в художественном училище основы ювелирного дела, бравые студенты часто говорили что-то вроде: «Да какие проблемы с технологией? Все процессы многократно расписаны в книгах до тонкостей, без утайки, – бери и делай!» И он в ответ на юношеские демарши отвечал так: «Запомните: технология – самое хитроумное, запутанное и ответственное, что есть в работе с металлами вообще и в ювелирке – в частности. Малейшая неточность дозировки, навески, времени или температуры чаще всего приводит к неприемлемому результату, к фатальному браку».
Всякий, кто хоть однажды пробовал себя
4
Для тех, кто не знает: золочение производится (упрощенно говоря) гальваническим способом в растворе цианида, на постоянном токе.
В заводской практике есть принцип: для изготовления детали такого-то класса точности нужен инструмент классом выше, и никакие варианты не проходят. В реставрации (оружия ли, мебели или украшений – неважно) это правило действует столь же неукоснительно, и чем качественнее будут ваши горелки, напильники, весы и химикаты, тем проще достичь желанного результата, когда, глядя на плоды трудов, не хочется удавиться и даже не очень стыдно.
Отбросив лирику, полный технологический цикл реставрации оружия может быть разделен на несколько вполне отчетливых этапов:
– оценка предмета;
– разборка (по возможности) и расчистка;
– восполнение утрат;
– старение новодельных фрагментов;
– консервация.
В зависимости от состояния предмета какие-то из них могут быть пропущены (например, восполнение утрат, каковых может просто не быть), а какие-то являются обязательными в любом случае.
Теперь по порядку.
Это не оценка стоимости в денежном выражении, потому что на процесс реставрации данный фактор, в общем-то, напрямую не влияет, хотя ваше личное отношение, безусловно, изменится от осознания факта, что, например, взятая в работу сабля стоит несколько тысяч пресловутых «у.е.» [5] .
5
Результат сверхтрепетного отношения к дорогугцему раритету обычно бывает не очень хорошим, так как бремя ответственности подсознательно сковывает. Напротив, полная свобода манипуляций над какой-нибудь дешевой штуковиной, в полном соответствии с принципами дзен, приводит к неожиданно качественному финалу, как в известном анекдоте про алмаз. Напомню. Некий человек метался по городу в поисках мастера, который смог бы огранить большущий алмаз необычайно чистой воды и громадной стоимости, но никто из ювелиров не хотел связываться с такой редкостью. Наконец он попал к старому еврею. Тот поглядел и тоже отказался брать на себя ответственность, после чего кликнул ученика, отдал ему алмаз и сказал: «Моня, сделай этот камешек». Хозяин позеленел от ужаса, но еврей заметил: «Вы знаете, сколько стоит камень, и я знаю, а Моня не знает, и он таки сделает!»
Под оценкой следует понимать составление, по возможности, исчерпывающего представления о датировке, месте изготовления, материале и состоянии предмета вооружения. Достигается это длительным, внимательнейшим разглядыванием его (с обязательным привлечением оптики), изучением литературных источников (например, для расшифровки клейм), осторожными пробами металла и т. д.
Как правило, составить верное представление навскидку, с первого взгляда, бывает сложно, требуется какое-то время на осмысление, поиск и «переваривание» информации, в результате чего порой мнение изменяется на прямо противоположное. Так, иногда превосходный образец в чудной сохранности после близкого знакомства оборачивается тем, чем он изначально и был – новоделом или мешаниной из старых и современных деталей.
К сожалению, специфическое умение «видеть» подлинность не поддается теоретической тренировке, – обязательной является постоянная возня с настоящей стариной, и чем она плотнее, тем больше проясняется ваш соколиный взор, и тем меньшее время потребуется вам для генерации достоверного суждения.
Атрибутирование предмета (т. е. «привязка» его к конкретному историческому периоду, региону, стране или мастеру,
разновидности и т. п.) обычно сопровождается некоторым снижением заявленного или предполагаемого владельцем возраста.Это просто какой-то психологический парадокс – выдавать желаемое за действительное и назначать ржавой железке срок жизни лет на сто больше, чем в действительности. Почему-то особенно народ не любит благословенный XIX век, упорно не желая оскорблять любимый клинок или «ствол» презренным 18…каким-то годом, а непременно назначая дату рождения столетием раньше [6] .
Характерный пример: однажды я видел французский армейский капсюльный пистолет, где сбоку на ложе, у ствола, были выбиты цифры «1801». Однако, как известно, капсюльные замки [7] появились (в разных странах по-разному) в период с 1815 по 1820 г. На стволе, между тем, читался действительно реальный год – 1854-й.
6
Метаморфозы со столетиями особенно характерны для икон: любой (ну, почти любой) продавец обязательно отписывает их, как минимум, к XVI веку, хотя в абсолютном большинстве случаев перед нами обычная «девятнашка», ничем не примечательная и, естественно, вдесятеро меньшей стоимости.
7
Не путайте капсюльные и пистонные замки. В пистонных, появившихся чуть раньше, около 1807 года, использовались бумажные «лепешечные» капсюли (пистоны) с каплей ударного состава посередине – в точности как те, которыми бахают современные детские пистолеты. Их применяли вплоть до 20-х годов XIX века, пока они не были вытеснены разработанными в 1814–1818 гг. удобными медными капсюлями в виде маленького колпачка, надевавшегося на пенек запальной трубки.
Скорее всего, имела место переделка старого ударно-кремневого образца под более современный капсюльный замок, для чего перестволили готовую ложу хорошего качества. Так как выбивать год изготовления на ложе (да еще довольно-таки криво) было не в привычках оружейников-индивидуалов, работавших на солидную публику, перед нами явный табельный арсенальный образец. Также случалось видеть капсюльное охотничье ружье, датированное (по сертификату) серединой XVIII века – это когда даже самих ударных воспламеняющих составов еще не было изобретено [8] .
8
Переделка кремневых ружей и пистолетов под капсюль была широко распространена в середине XIX века. Это достигалось заменой ударно-кремневого замка на капсюльный или заменой одного только курка. Одновременно меняли целиком ствол либо (чаще) его просто модифицировали: запальное отверстие рассверливали, нарезали резьбу и ввинчивали запальную трубку с пеньком для капсюля.
Тяга искусственно «старить» предметы очень распространена, что удивительно, среди музейных работников, которым по должности и призванию положено весьма трепетно и ответственно подходить к вопросам датировки и типологии. Но увы… Так, в одном чрезвычайно хорошем музее с богатой экспозицией и превосходным персоналом я созерцал обыкновенный кавказский кинжал, явный «Дагестан» середины или даже конца XIX века, в классическом кубачинском серебре с чернью, однако табличка гласила, что перед нами XVII век. Дальше – больше: соседняя витрина демонстрировала ржавый и наполовину обломанный клинок табельной донской казачьей шашки начала XX в. (каковой вполне мог быть изготовлен в каком-нибудь 1930 г.), без рукоятки, с целехонькими латунными «сапожком» и гайкой на истлевшем хвостовике. Читаем: «Сабля казачья, XVII в.». Кстати, жонглирование словами «сабля» и «шашка» настолько устоявшееся, всеобъемлющее явление, что все попытки перевоспитать громадную армию невежд заранее обречены на провал.
На самом деле первый, так сказать, историографический этап оценки вполне можно было бы опустить, только к чему вообще браться за реставрацию оружия, если вас нисколько не интересует его тип, разновидность, материал и уж тем более его судьба в коловращении времен? Тогда лучше заняться чем-нибудь попроще: устанавливать евроокна, например, или чинить холодильники, или дрессировать хомяка. К сожалению, почему-то именно оружие больше всего страдает от тупого равнодушия даже вполне квалифицированных реставраторов, в том числе музейных, которым абсолютно все равно – латать шпоном купеческий буфет красного дерева или реанимировать булатную персидскую саблю.
Далее следует оценка состояния предмета: степени его износа, разрушения коррозией, характера механических повреждений, наличия утрат и, самое главное, – возможности все это исправить, а также определение путей и средств исправления.
Поскольку мы говорим не о реставрации вообще, а конкретно об оружии, то возиться нам предстоит с обыкновенной ржавчиной (я не думаю, что кто-нибудь предложит вам восстановить бронзовый античный меч, хотя реставрация бронзы довольно проста, так как она, в отличие от железа, не превращается в труху даже через две тысячи лет). А ржавчина ржавчине рознь, и в зависимости от ее типа приходится применять разные методы расчистки. Рассмотрим это на наглядных примерах.