Ремонт на всю голову

Это же получается автоматически только в том случае, когда у человека опыт. Его же не пропить, он сам наружу всплывает.

— С чего ты так решила? — осторожно поинтересовался он.

— Ну, а где же ты нахватался этих глазок, которые будет щипать? — спросила хохотнув, хотя к ребёнку же и мама прилагается.

— Нет. Нет у меня детей. Племянница только, но они за границей живут. — коротко пояснил он, — Не вертись, я буду голову мылить! Глазищи щипать будет, если будешь как вошь на гребешке! — странным голосом объявил Петенька и я обернулась посмотреть, что с ним.

А всё было проще некуда, он прижал намыленную заранее мочалку подбородком к шее. Поторопился, а теперь не знал, куда её пристроить.

— Давай я подержу. — протянула руку, хотела помочь.

Но Петенька лишь глазами в меня стрельнул, веля тем самым отвернуться и смирно сидеть. Ну чисто маньяк! Енот полоскун!

Отмыл и отшоркал, выполоскал меня на неделю вперёд, мне аж жарко стало в процессе такого купания. Кожа раскраснелась и хотелось на свежий и прохладный воздух.

— Ух! Какая ты розовенькая! Как поросёночек! — красноречиво оценил Петенька, с улыбкой вручая мне мочалку, — Теперь ты меня. — огорошил так огорошил.

— Ты же уже мылся. — буркнула я, желая вырваться туда, где попрохладней и можно принять горизонталь.

По телу ещё ощущались отголоски бурного вечера, особенно внизу живота, ещё и слабость в ногах и руках. Кстати, следов от Петиных связываний чулками не осталось.

— Так не тем же. Бальзамом. — напомнил мне, а я нехотя взяла мочалку.

— Ну давай местами поменяемся, что ли. — я встала, придерживаясь за крючок на кафельной стене, и Петенька встал, и не только он, хотя… это же тоже он.

— Вот с него и начинай! — нагло заявил Пётр, указав на свой торчащий возбуждённый член.

— Каков хитрец… — протянула я, не глядя пальцами отыскала петельку на мочалке, и быстро повесив её на торчащее как крючок достоинство Петеньки, выскочила из ванны и ванной комнаты с хохотом.

— Сам помоешься! — крикнула ему уже в щель двери, убедившись, что за мной не бежит.

На второй заход меня бы точно не хватило, а как попало не хотелось. Зато спать очень и я уже пошла в сторону спальни, а Петенька сообразил с ответом.

— Не смей захрапеть без меня! — проорал из-за прикрытой двери, а я пошла в кровать.

Так хотелось спать, что я забила на всё! На мокрые волосы, на тарелки в гостиной и бурчащий там же телевизор, испорченные чулки на кровати и на трусы. Я забралась под одеяло мокрой и голожопой. Думала закрою глаза и провалюсь в сон, но приказ Петеньки был исполнен. Сон без него не шёл и я таки дождалась его. Готовая отбиваться от сексуальных посягательств заткнула одеяло по бокам.

— Сладких снов, язва! — пожелал Петенька и выключил свет.

— Сладких… — едва шепнула, сил не было вовсе и я всё ещё ждала домогательств и даже уже готова была сдаться.

Но вместо этого была снова поцелована Петенькой в нос и он рухнул голый прям поверх одеяла, придавив меня своей рукой.

— Теперь можем храпеть… — пробурчал куда-то мне в плечо и мгновенно отрубился.

Ну чистый хорёк!

Глава тринадцатая

Просыпалась несколько раз за ночь. То Петенька храпел как трактор в ухо, то он же придавил мне ногу своей отчего она затекла и онемела. Два раза перекатывала его к краю кровати и вновь сладко устраивалась на своём месте, а Петенька возвращался во сне обратно. Первые совместные ночи, казалось, прошли как-то проще. И пробуждение было то ещё!

— Что такое?! — спросила с раздражением, проснувшись оттого, что мои ступни щекотали и спрятаться под одеялом не получалось.

У ног сидел голый Петенька, и даже сквозь густую бороду проступало удовольствие на его мордашке. Удовольствие и наигранное удивление, словно не он меня только что пытался разбудить щекоткой.

— Ничего. Но раз сегодня мне помогать не сможешь, ты должна меня вдохновить. — нагло заявил Петенька, я даже проснулась окончательно.

Взбодрилась от возмущения.

— Это когда же я тебе задолжать успела?! — уже села, натягивая одеяло повыше и пряча ноги подальше.

— Спала тут красивая такая, смотри, что сделала! — он качнул бёдрами, демонстрируя свою боевую готовность. — Как мне с этим на работу? Он и в штаны не влезет, надо убрать… — потребовал Петенька и нырнул под одеяло, поглаживая мои ноги подбирался выше, покусывая и целуя другие доступные ему части моего тела.

Я уже не могла сидеть и медленно опустилась на подушку покорно раздвигая перед Петенькой ноги. При этом меня не покидала мысль, что со мной вышло всё так же, как и с холодильником. Стоило подпустить Петеньку так близко, теперь не отбиться от него, проще сдаться и чего греха таить наслаждаться.

А по утрам он такой нежный. Каждый поцелуй и касание были медленные, растягивали момент удовольствия, возбуждали не меньше рьяной страсти, заставляя сладко томиться в ожидании большего. Петенька медленно выбирался из-под одеяла и когда его голова показалась, он притянул меня к себе, поцелуй осторожный, нежный. Я растаяла.

— Какая ты по утрам хорошенькая. — прошептал мне в губы, спускаясь после к шее, всё так же нежно покусывая.

— Просто я ещё не до конца проснулась. — укусила его за плечо совсем не нежно, за что и получила мгновенный ответ.

Оторвался от моей шеи.

— Язва! — озвучил мой диагноз и резко вошёл в меня, воруя тем самым воздух из лёгких.

Всё что я могла после этого, это прикрыть глаза и отдаться ему полностью, пока он жадно, вжимаясь, сжимая, словно ненасытный зверь овладевал мной. Подхватив под поясницу, увеличивал темп и в этот же момент умудрился прикусить сосок, заставляя стонать от болезненного, но всё же удовольствия. И его движения во мне, яростные, страстные и бескомпромиссные неумолимо вели к оргазму.

Отличная замена бодрящему душу, поэтому, когда Петенька снова кончил мне на живот я лишь лениво вытерлась майкой, которую нашла на тумбе и в ванную не пошла. Пыталась то ли отдышаться, то ли снова попытаться уснуть. На часах не было и восьми утра, безбожно рано для меня.

— Что и в душ не пойдёшь? — подперев голову рукой, Петенька лежал рядом и проводил подушечками пальцев по животу.

— Неа! — небрежно махнула рукой, довольно потягиваясь после, и чуть ли не мурлыча от удовольствия прижалась к мужскому телу.