Ренар Холл

– Разорением? – предположила я, поскольку ситуация была знакома.

– Разорением, – спокойно подтвердил мужчина и продолжил, наблюдая, как я кусочек за кусочком отправляю в рот печеные вафли. Сам при этом к еде не притронулся. – И как можно избежать разорения?

– Уменьшить расходы, продать часть имущества, распустить слуг. Либо взять ссуду и вложить деньги в расширение производства, в надежде, что это даст экономически положительный эффект. Однако следует тщательно взвесить все риски.

Мне пришлось изучить множество книг по экономике прежде, чем мы с матушкой научились жить без батюшки и сводить концы с концами.

Эрцгерцог ухмыльнулся и отрезал:

– Либо выдать дочь за богатого господина. К примеру, можно послать ее под видом служанки в дом какого-нибудь герцога, в надежде, что он польстится на миловидную девушку, – поняв, к чему клонит господин Ренар, я резко утратила аппетит. Рука с вилкой медленно опускалась, а негодование с примесью гнева росли. – Конечно, дворянин не станет связывать себя узами брака с крестьянкой, но какая удача, что у его новоиспеченной возлюбленной титул баронессы.

Он замолчал, и мы смотрели друг на друга как дуэлянты. Кто первым сорвется и схватится за пистолет? Чей выстрел окажется смертельным? Я выстояла и приняла снаряд прямо в сердце:

– Ты так себе это представляла?

– Нет. Не так, – гордо подняла голову, не желая опускаться до оправданий, которые, очевидно, моему новому хозяину неважны.

– Столовый этикет, манеры, речь…

– Ягоды череты, – добавила я, поняв, как эрцгерцог окончательно убедился, что я не та, за кого себя выдаю.

– Ягоды череты, – согласился он.

Из-за своей большой стоимости, эти ягоды доступны лишь людям дворянского происхождения. Слуги не осмелятся и ягодку с хозяйского стола взять, а потому вкус этого лакомства и его действие на организм им неведомы. Так я себя и раскрыла. На мелочи…

– Смею заверить, ты мила на лицо и хорошо сложена, но тебя ждет разочарование. Во мне нет ничего, что юные пылкие девы ищут в богатом и властном мужчине. Ни любви, ни ласки, ни доброты, ни щедрости. Я не стану дарить тебе подарки и выводить в свет. Не стану выделять среди других или оказывать знаки внимания. Ни о каком браке, разумеется, и речи быть не может. Я не могу и не хочу предложить тебе больше, чем делить со мной постель тогда, когда мне этого захочется…

Я могла многое стерпеть, но открытое хамство и оскорбление – никогда. Вскочив, сжала от гнева кулаки и ударила ими по столу:

– Да как вы смеете говорить леди подобные гнусности? Даже простолюдинка не заслуживает такого обращения, не говоря уже о графине!

– Разве не для этого вы прибыли в Ренар Холл, графиня? – в глазах смешинки и неверие.

– Да будь вы последним мужчиной на этой земле, я бы предпочла делить постель с глыбой льда, нежели с вами, ведь итог был бы одинаковым!

Хотелось уйти, громко хлопнув дверью, но я понимала, что мне не позволят продемонстрировать подобный акт неповиновения. Уже индевели пальчики ног и мороз медленно полз выше, колючими иголками подкрадываясь к коленкам.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Я выяснил, что хотел, можешь быть свободна.

Пока не наделала или не наговорила глупостей, я небрежно исполнила реверанс и на негнущихся ногах кинулась к двери. Схватившись за ледяную ручку, вскрикнула от боли.

– Забыл сказать, – перевела почти ненавидящий взгляд на эрцгерцога. – Причины, по которым графская дочь пошла ко мне в услужение, меня не интересуют, хоть я и не одобряю подобных занятий для дворянки. Однако особого отношения не жди. Ты здесь в роли служанки вот и следуй ей.

– На иное не смела рассчитывать, ваше высочество. Могу я быть свободна?

По полу прополз сквозняк, блеснувший снежинками, и дверь передо мной открылась. Воспользовавшись возможностью, выскочила в коридор. Хотелось бежать, но окоченевшие ноги не слушались. Прижалась спиной к стене и, тяжело дыша от переполнявших негативных эмоций, пыталась не разреветься. Слуга оловянным солдатиком стоял возле дверей и делал вид, что не замечает меня. Впрочем, белый цвет кожи, волос и глаз вызывал сомнения: человек ли у двери? Мысль о загадочном снежном слуге аккуратно остудила пыл, и Джаспер нашел меня в расстроенных чувствах, но не более.

– Смотрю, познакомились с моим дядюшкой поближе?

Бросила взволнованный взгляд на ледяного истукана.

– Не переживайте. Снежный элементаль, – маг пощелкал пальцами прямо перед лицом странного человека и стукнул того по носу. – Активируется волей хозяина…

Это многое объяснило.

– Знакомство не доставило мне удовольствия. И это взаимное чувство.

– Мое предложение в силе, – он беспечно пожал плечами. – Буду вам рад в любое время.

– Никогда подойдет? – ехидно улыбнулась я.

– Колючка, – герцог подарил ответную улыбку. – И кто из нас маг холода?

Когда Джаспер скрылся в кабинете хозяина поместья, я вновь вернула душевный покой. Сложно приноровиться к жизни в новых условиях. Разумеется, наша семья путешествовала, ездила в гости, однажды мы месяц жили в доме герцога Лирийского, родственника батюшки, но от меня никогда не требовалось умение приспосабливаться к ситуации. Если что-то не устраивало, всегда можно было запереться в своей комнате. В Ренар Холле у меня такой возможности нет, а потому придется учиться и работать над собой.

– Значит, элементаль, – задумалась я, рассматривая белого человека. Он резко повернул голову в мою сторону, от чего я вздрогнула, отскочила назад и едва успела ухватить скользнувшую со столика старинную вазу. Холодно улыбнувшись, элементаль принял прежний вид.

Ну и шутки у господ! Сердце едва из груди не выскочило! Я поставила вазу и спешными шагами двинулась обратно в столовую.

Понять, что иду не туда, удалось не сразу. Все коридоры замка казались одинаковыми: аквамариновые, бирюзовые, халцедоновые, сапфировые или турмалиновые – все они сверкали при тусклом свете ледяных кристаллов загадочным снежным блеском, будоражащим душу, создающим атмосферу сказочного таинственного лабиринта. Именно лабиринтом, в итоге, и оказались. Через полушку беспорядочного блуждания я окончательно поняла, что заблудилась и решила осмотреться, в надежде, что за какой-нибудь из дверей окажутся люди. Я постучала в пять или шесть… Одинаково белые, словно созданные из снега, они отозвались молчанием, и лишь за одной послышался голос. Точнее, детский плач.

– Кто там? – сердце взволнованно замерло, а затем пустилось в кадриль. Я знаю такой плач, знаю, поскольку нянчилась с братьями и сестренкой. Так плачут дети, у которых что-то болит. Которым плохо и отчаянно требуется помощь взрослых. – Откройте! – потребовала я и постучала сильнее.

Увы, никто не открывал. Детский плач усиливался и, сквозь него я слышала едва различимое «мама», «мамочка». Щеки опалило огнем, а по рукам прошлись мурашки. Ну нет, я не позволю малышке обкричаться и умереть от страха в этом проклятом богиней месте!