Рене по прозвищу Резвый

— Я не соглашалась! — резко возразила индианка.

— Я имею в виду, как вы согласились вести туда нас? — Рене повернулся к ней и в упор уставился на нее, не давая ей уйти от ответа. — Им пришлось тащить вас силой, как овцу на бойню, а со мной вы пошли сами, хоть я и отказывался. Как прикажете это понимать?

Она немного помолчала, стоя неподвижно, как статуя.

— Ты имеешь право, — наконец нехотя выдала она. — У тебя есть карта. Что бы ты ни захотел сделать, я обязана тебе помочь. Так надо.

Рене развел руками, признавая свое поражение. У него было такое ощущение, что он спит и видит сон, больше напоминающий бред.

— Резвый, — окликнул его Задира, все еще стоявший рядом с отцом Бенедиктом. — Так что с этим делать будем? — Он непочтительно ткнул в него пальцем и кровожадно осклабился. — Может, привяжем к дереву, да и дело с концом?

Тут Рене его очень хорошо понимал. Меньше всего ему хотелось тащить за собой этого скользкого священника. Но если оставить его привязанным к дереву, это все равно что убить. Прогонять тоже бесполезно, да и небезопасно. Мало ли кого он может привести с собой? О том, сколько испанцев на этом острове и где они находятся, Рене не знал ровным счетом ничего. А дорогу теперь отец Бенедикт знает.

— Нет, он пойдет с нами! — сказал Рене. — А ты будешь за него отвечать, чтобы не лез, куда не надо!

— Но, Резвый!.. — начал возмущаться Задира, брезгливо поглядывая на священника.

Рене не стал слушать.

— Приказ ясен? Все, выполнять! И двигаем, нечего стоять! И так много времени потеряли.

Он не хотел больше ничего обсуждать. Хотел побыстрее добраться до храма, забрать золото и вернуться на корабль. Все. И пусть те, кто носится со своими богами, отправляются в преисподнюю, им там самое место.

Почувствовав его раздражение, мадам Чактча не стала с ним заговаривать и что-то объяснять, она вообще была не из разговорчивых, эта мадам, а вместо разговоров задала пиратам такой темп, что за час они протопали миль пять, не меньше. По крайней мере гудящие ноги Рене называли ему именно эту цифру, когда он, весь покрытый потом, остановился, упершись в спину индианки.

— Вот он, — сказала она, показывая рукой куда-то вперед.

Рене посмотрел туда, куда она показала, и увидел четырехугольную ступенчатую каменную громаду, сложенную из огромных каменных плит. Храм был большой и, наверное, старый. Плиты, из которых он был сложен, покрылись толстым слоем мха, а кое-где на них даже выросли деревья. Хотя в местном климате всякая зелень росла быстро, у Рене все равно было ощущение многих и многих веков, пронесшихся над этим местом. Он как зачарованный смотрел и не мог отвести взгляд.

— Это он? — почему-то шепотом спросил у него подошедший сзади Топор.

Рене кивнул, не отводя глаз от храма. Интересно, каким образом перетаскивали плиты? Вряд ли каменоломня находится поблизости. А тащить такие махины по джунглям…

— Идемте, — сказала мадам Чактча, — нужно торопиться.

Она пошла к темному проему, который, по всей видимости, был входом, и Рене, опомнившись, последовал за ней, не забыв поблагодарить бога за то, что тот послал им проводника, вернее, проводницу. Потому что без мадам Чактча они долго ползали бы по джунглям, как слепые котята, прежде чем нашли этот заросший храм.

Возле входа индианка остановилась.

— Нам нужен свет, — сказала она, поворачиваясь к Рене. — Факелы.

Он чуть не хлопнул себя по лбу. Конечно же, факелы, и о чем он только думал?

Факелы изготовили быстро. У пиратов, предполагавших, что они им понадобятся, нашлось все необходимое. Однако, пока их делали, Рене заметил нечто, что его насторожило. Небольшая группа пиратов собралась вокруг священника и слушала то, что он им вещал. Рене, выругавшись про себя, направился к ним.

— …Вы не должны заходить в это богопротивное место, дети мои! — вдохновенно ораторствовал отец Бенедикт на плохом французском. — Его нужно сначала очистить от скверны, потом освятить, а потом уже входить, не опасаясь за свои души. Иначе вы все будете ввергнуты в геенну огненную, ибо сказано…

Дальше Рене слушать не стал. Он подошел к священнику и, не особо церемонясь, взял его за плечо.

— Идемте со мной, святой отец! Нам нужно поговорить!

Тот идти не хотел, упирался, изо всех сил пытаясь сохранить благообразие, потом сделал вид, что подчиняется грубому насилию, и пошел, то и дело оглядываясь, чтобы оценить, какое впечатление производят действия Рене на его слушателей. Впечатление было не очень, Рене и сам это знал. Как ни странно, многие ребята из его команды были искренне верующими, и им, конечно, не могло понравиться то, как он обращался со святым отцом. А то, что этот святой отец принадлежал к самой худшей породе священников, какие только могут существовать в природе, их не интересовало.

— Задира! — крикнул Рене, вертя головой в поисках нерадивого подчиненного.

Тот нашелся в группе заготавливающих факелы.

— Ты где шляешься? — вызверился на него Рене. — Я тебе что сказал? Глаз с него не спускать! А ты?

— Резвый, да ты чего? — опешил тот. — Он же с ребятами оставался!

— Вот именно, что с ребятами! — Рене неласково толкнул к нему отца Бенедикта. — С этой минуты глаз с него не спускай! Рядом с ребятами чтоб я его больше не видел! А если начнет что-нибудь говорить, возьми кляп и заткни ему рот! Понял?

Задира кивнул. Наверное, понял, потому что вид у него был явно пристыженный, что при его наглости случалось нечасто. На памяти Рене, например, ни разу. Да и на отца Бенедикта пират смотрел уже другими глазами, так что теперь молодой капитан мог быть спокоен. Вряд ли он позволит священнику мутить воду.

Нет, но каков, а? Рене уже отошел от них, но все еще никак не мог обрести душевное равновесие. Как быстро он их обработал! Еще немного, и крупные неприятности, а то и открытый бунт были бы обеспечены.

Чтобы успокоиться, Рене наорал на тех, кто делал факелы, что, мол, возятся, как сонные мухи, чем убил сразу двух зайцев. И пар выпустил, и факелы оказались готовы в рекордно короткое время.

Отдав приказ собираться, Рене подошел к индианке, неподвижно сидевшей у входа в храм.

— Ну что, мадам Чактча, вы готовы? — несколько игривым тоном поинтересовался он. В воздухе ощутимо витало напряжение, хотелось его смягчить.

— Готова, — совершенно серьезно ответила она, вставая. — Идем, Рена. Боги ждут. Где твоя карта?

— Карта? — удивился Рене.

— Да. Достань и держи в руках.

Пожав плечами, Рене вытащил карту и небрежно смял в кулаке. Интересно, она что, нечто вроде письменного приглашения, что ли? Оглянулся на выстроившуюся неподалеку от входа команду.

Индианка посмотрела на него, на храм, выдохнула и сказала:

— Идем.

И первой шагнула в темный проем.

Внутри было тихо и сыро. Где-то сбоку капала вода. Воздух был не затхлым, но все равно пахло чем-то трудноопределимым. Рене шел по коридору следом за мадам Чактча и не то чтобы боялся. Просто очень хотел оказаться подальше от этого места. Он всегда ненавидел склепы, еще со времен похорон матери. А здесь был не просто склеп, здесь было что-то еще гаже склепа. Его удерживала только мысль о золоте, а также о том, что, если он решит удрать, команда посчитает его трусом. Нет, только не это. Такой поступок для будущего барона де Гранси был абсолютно неприемлем, и он, крепко сжав зубы, приказал себе не дурить. Подумаешь, склеп. Бывают вещи и похуже.