Ренуар

Пьеру Огюсту было тогда три года. Он появился на свет дома, как это обычно происходило в то время, о чём свидетельствует скрупулёзный акт о рождении: «Сегодня, 25 февраля 1841 года, в три часа пополудни перед нами, помощником господина мэра города Лиможа, предстал Леонар Ренуар, портной, сорока одного года, проживающий на бульваре Сен-Катрин, который предъявил нам ребёнка мужского пола, родившегося у него дома этим утром в шесть часов от предъявителя и его жены Маргерит Мерле, тридцати трёх лет; родители дали ему имя Пьер Огюст».

Уже в течение многих лет каменщики из Лиможа приезжали в Париж, чтобы поработать там несколько месяцев. Обычно они останавливались в недорогих меблированных комнатах. Но подобный вариант был неприемлем для Ренуаров. Они приехали в Париж всей семьёй, с четырьмя детьми, и решили попытаться обосноваться в столице. Леонар был портным, Маргерит — швеёй. Глава семьи был уверен, что его мастерство портного даст ему возможность зарабатывать на жизнь. Он мог, без хвастовства, претендовать на принадлежность к элите своей профессии. Прибыв в Париж, семейство Ренуаров поселилось в доме 16 на улице Библиотек, в нескольких шагах от Лувра.

Оноре де Бальзак в романе «Кузина Бетта» описал в 1823 году этот квартал, где можно было снять квартиру за умеренную плату. Во времена Второй республики положение было такое же, как и в эпоху Реставрации. И вид района за двадцать с небольшим лет практически не изменился по сравнению с мрачным описанием Бальзака: «Когда проезжаешь в кабриолете по этому мёртвому кварталу и бросаешь взгляд на проулок Доуен, душа стынет, и задаёшься вопросом, кто может обитать здесь, кто должен проводить здесь вечера, в часы, когда эта улочка превращается в опасное место, где пороки Парижа под покровом ночи дают себе волю. Эта проблема, сама по себе пугающая, становится ужасной, когда видишь, что эти домишки окружены болотом со стороны улицы Ришелье, океаном булыжников ухабистой мостовой со стороны Тюильри, маленькими садиками, полуразрушенными бараками и нагромождениями тёсаных камней и щебня со стороны старого Лувра». Однако всё это не помешало Леонару Ренуару привлекать клиентов… Семье пришлось покинуть этот квартал в 1849 году, когда развернулись работы по продлению улицы Риволи. Ренуары переехали с улицы Библиотек на улицу Аржантей, дом 23, рядом с Карузелью. 12

12

Площадь Карузель (от фр. carrousel— конные состязания), расположенная между боковыми крыльями Луврского дворца, получила своё название после конного праздника, устроенного в 1662 году Людовиком XIV по случаю дня рождения дофина. (Прим. ред.)

Клиенты быстро оценили качество работы Леонара, знавшего, как угодить их требованиям, и остались верными ему, несмотря на его переезд. Каждый год повторялось одно и то же. Портные должны были напряжённо работать в течение нескольких месяцев, чтобы без затруднений пережить время с середины февраля по начало апреля и с середины июня до середины сентября, когда работы практически не было. В феврале и марте дамы были озабочены тем, чтобы сменить белое постельное бельё, а летом никто не задумывался о том, что будет носить осенью. Каждый год во время этих мёртвых сезонов портные и швеи должны были соглашаться на изготовление конфекции (готового платья), за которое они получали жалкие гроши… Но как иначе преодолеть этот трудный период?

Ренуарам приходилось особенно стараться обеспечить себя необходимыми средствами, чтобы пережить эти мёртвые сезоны, так как 11 мая 1849 года родился их сын Эдмон, младший брат Пьера Анри, Марии Элизы, Леонара Виктора и Пьера Огюста. Мадам Ренуар называла Пьера Огюста просто Огюстом, так как в сочетании «Пьер Ренуар» было слишком много звуков «р», которые, казалось, перекатывались во рту. Друзья Леонара Ренуара, Давиды, ювелиры с улицы Пти-Шан, согласились взять в подмастерья его старшего сына Анри, который вскоре стал достаточно зарабатывать, чтобы снять себе комнату. В результате Огюст смог занять его кровать в спальне старших братьев. Теперь больше не нужно было по вечерам доставать со шкафа одеяло и тонкий матрас, который расстилали на деревянном верстаке, где в течение дня месье Ренуар, скрестив ноги, работал и принимал клиентов, восседая среди окружавших его тканей, мела для разметки, бобин с нитками и ножниц…

Этой весной 1849 года Ренуары надеялись, что самое худшее уже позади.

Республика, столь жестоко утверждавшая свою власть, стремилась восстановить порядок в стране. 10 декабря 1848 года состоялись выборы президента на основе введенного всеобщего избирательного права. Пять миллионов 434 тысячи голосов избирателей было отдано за Луи Наполеона Бонапарта, племянника Наполеона I. 20 декабря принц-президент принял присягу перед Национальной ассамблеей, торжественно поклявшись «оставаться верным демократической республике, единой и неделимой, и выполнять все обязанности, возложенные на него Конституцией». После этого, казалось, начал устанавливаться порядок.

Израненный Париж возвращался к жизни, и портные снова приступили к работе.

Клиенты возвратились к Леонару Ренуару заказывать костюмы, цены на которые доходили до 100 франков. Нет нужды уточнять, что такие заказы делали не рабочие — их зарплата в 20 франков в месяц не позволяла им подобные расходы. Не задумывался ли тогда Пьер Огюст о том, сможет ли он когда-нибудь носить такой костюм?..

Приметой того, что всё возвращается на круги своя, было возобновление весной ритуала лущения зелёного горошка. Огюст снова, как каждый год, начал вскрывать стручки горошка, который зеленщики продавали за гроши. Впоследствии он вспоминал: «Я должен был лущить горошек, и я ненавидел это занятие. Но я знал, что это составляет часть моей жизни. Если бы я не стал лущить горох, возможно, это пришлось бы делать моему отцу и костюм клиента не был бы готов в срок… И земля прекратила бы вращаться, к великому стыду Галилея…» Итак, он снова начал лущить горох. Во время этого нудного занятия он предавался мечтам.

Среди соседей, приходивших к ним в гости, иногда в сопровождении жён, особое внимание Огюста привлёк пожилой господин, старше восьмидесяти лет. Во время Великой французской революции 1789-1794 годов он был помощником палача Шарля Анри Сансона. Он участвовал в казнях с 25 апреля 1792 года, с того дня, когда на Гревской площади в историю вошла гильотина, и оставался помощником палача многие годы… Никто другой из знакомых семьи Ренуаров не мог похвастаться подобным прошлым. Как знать, возможно, среди тех голов, падавших в опилки, он видел и голову бывшего аристократа, бросившего на произвол судьбы рождённого в госпитале Лиможа дедушку Огюста? Ребёнок был усыновлён сапожником по фамилии Ренуар и крещён 8 января 1773 года. Но была ли достоверна легенда об аристократе в родословной Ренуара или нет, это никак не повлияло на судьбу семьи.

Регент и органист собора Сент-Эсташ 13 обратил внимание на голос Пьера Огюста и пригласил его в церковный хор. Он стал давать мальчику уроки пения, не требуя у Ренуаров ни су. 14 Это было существенно, так как «су был большой суммой, состоящей из четырёх лиардов, 15 за один лиард можно было купить полбриоши. 16 При выходе с мессы «добропорядочные» дамы давали беднякам по одному лиарду. Те, которые давали бы целый су, вызвали бы сомнения в их респектабельности». Но подобная щедрость 32-летнего регента не удивляла. Это был Шарль Гуно, мечтавший стать священником и подписывавший письма «аббат Гуно». В октябре 1847 года, когда Гуно жил в монастыре кармелитов и проходил курс теологии в семинарии Сен-Сюльпис, архиепископ Парижский разрешил ему носить церковное облачение. Но любовь к музыке в конце концов победила все остальные увлечения Гуно. Полина Гарсиа-Виардо, сопрано, обратилась к нему с просьбой написать вокальные партии для её голоса. Виардо брала уроки игры на фортепьяно у Ференца Листа, исполняла партию Дездемоны в опере «Отелло» Джоаккино Россини, а также партию Фидес в «Пророке» Джакомо Мейербера. Она познакомила Гуно с либреттистом Эмилем Огье, который предложил композитору сочинить оперу о Сафо, где Полине Виардо, разумеется, отводилась заглавная роль.

13

Святого Евстафия. (Прим. ред.)

14

Су (фр. sou) — французская монета (сначала золотая, затем серебряная и медная), равная 1/20 ливра, чеканившаяся до 1793 года, с переходом на десятичную систему (1799) заменена монетой в пять сантимов (1/20 франка). В переносном смысле означает мелочь. (Прим. ред.)

15

Лиард — старинная французская монета, вначале серебряная, затем медная. Последние лиарды были изъяты из обращения в 1856 году, к этому времени лиард стоил 1/4 су. (Прим. ред.)

16

Бриошь — сладкая булочка из дрожжевого сдобного теста с добавлением масла, в виде нескольких маленьких шариков, названная по имени французского кондитера Бриоша.

Шарль Гуно познакомился с Виардо десять лет назад, в 1839 году, в Риме, куда прибыл получать премию. 17 Нередко директор Французской академии в Риме, Жан Огюст Доминик Энгр, приглашал Гуно к себе на виллу Медичи. Иногда они играли вместе Моцарта, которого художник особенно любил. Гуно был у фортепьяно, а Энгр играл на скрипке. Возможно, Гуно рассказал Пьеру Огюсту об Энгре, а может быть, упомянул и о своем друге, художнике Эбере. 18

17

Римская премия (фр. Prix de Rome)— французская награда в области искусства (1663-1968), присуждавшаяся художникам, гравёрам, скульпторам, архитекторам, а с 1803 года — и композиторам. Лауреат получал возможность жить в Риме в течение года за счёт патрона премии (первоначально им был король Людовик XIV, а с 1666 года — специальная Французская академия в Риме, размещавшаяся с 1803 года на вилле Медичи). (Прим. ред.)

18

Огюст Антуан Эжен Эбер(1817-1908) — французский живописец-жанрист и портретист, с 1867 по 1873 год был директором Французской академии в Риме. (Прим. ред.)

Ренуары, естественно, были чрезвычайно тронуты вниманием, которое уделял Гуно их сыну: обучал его пению, давал советы, несомненно, оказавшиеся ему очень полезными. Тем не менее Пьер Огюст не сделал музыку своей профессией.

В школе обратили внимание на то, что Пьер Огюст любит рисовать. Это же отмечали и дома. Из-за отсутствия бумаги он часто брал мелки, несмотря на недовольство отца, не хотевшего, чтобы забавлялись с орудиями его труда, и рисовал на паркетном полу квартиры. Портреты родителей, братьев, сестры или соседей часто вызывали одобрение. Мать купила ему тетради и карандаши: «Из Огюста выйдет толк. У него есть глаз!» А тем временем Шарль Лере, сын хирурга, попросил руки старшей сестры Огюста, Лизы. Он был гравёром и работал на журналы мод. Огюст мог бы успешно делать что-либо подобное. Но родители мечтали о другой карьере для своего сына.