Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Репетиция конца света
Шрифт:

Значит, не только Девы (Алена была по зодиаку Девой) считают, что вечная юность была бы скукой, но и Близнецы (психолог Александр был по зодиаку Близнецом) придерживаются того же мнения?..

Янтарные глаза Близнеца-психолога приблизились. «Какие у тебя длинные ресницы!» – хотела сказать Алена, но поняла, что не успеет, что поцелуй случится раньше. Он и случился...

Целовался психолог великолепно, так, что Алену сладкая дрожь пробирала, пока его язык хозяйничал у нее во рту. А уж когда его прохладные пальцы скользнули под ее свитерок и прошлись по правому боку, она просто задохнулась. И было необыкновенно приятно, просто-таки пьяняще знать, что особенно возбуждает этого порочного мальчишку не столько

наличие у Алены аппетитных округлостей, сколько немалая разница в возрасте. И возникло такое ощущение, что будь ей не тридцать семь, а еще на десять лет больше, янтарные глаза горели бы еще большим желанием...

Почему-то рядом с этим чудесным психологом Алене уже не столь сильно хотелось умирать, как три дня назад. И дождаться десятого января казалось не столь трудно, как раньше... Все в точности по пословице: ушла бы в монастырь, да много холостых!

Неведомо, как отношения между Девой и Близнецом развернулись бы дальше, но, к счастью, раздался звонок.

– Алло! – суматошно выкрикнул Александр в трубку, и тотчас же, буквально на глазах, его разгоряченное лицо сделалось спокойным, а прерывающийся голос зазвучал ровно, с прежними вкрадчивыми, обволакивающими интонациями: – Телефон доверия, слушаю вас.

Алена протянула руку к параллельному телефону, чтобы послушать и этот разговор, – и вдруг ее словно толкнуло что-то. Все-таки не зря она сегодня пришла к Александру! И дело совершенно не в его обалденных поцелуях и не в том, что чужие горести в самом деле оказали на нее терапевтическое воздействие. Поворот сюжета толкнулся в голове, как птенчик, готовый вылупиться из яйца!

Предположим, в том борделе, где зарабатывает на жизнь Костя, случайно происходит убийство. Нет, не случайно! Предположим, какая-то дама решает отведать любви юного красавца и едет туда. А потом ее находят мертвой. Ее нечаянный любовник тоже убит. Кто это сделал?! Притоносодержатель избавляется от трупов, но нанимает частного детектива расследовать дело... Или что-то в этом роде, ладно, подробности не столь уж важны, их Алена придумает потом. Сейчас для нее важнее антураж. Место действия, декорации. Конечно, их нетрудно выдумать. Но лучше бы все потрогать руками, увидеть своими глазами...

Эта страсть – все потрогать своими руками, увидеть своими глазами – сохранилась с тех пор, как Алена занималась журналистикой. Страсть к правдоподобным деталям при полной несуразице и неестественности темы, идеи, сюжета, героев и так далее. Между прочим, ее детективы хорошо читались не только благодаря закрученному сюжету и не разгадываемой до последней страницы интриге, но и благодаря правдивым бытовым деталям. Чтобы иметь их в достатке, она сутками моталась на «Скорой», потому что героем очередной книги был врач именно со «Скорой», не брезговала посетить морг, когда писала про патологоанатома, правдами и неправдами забиралась в вертолет МЧС, когда писала «боевичок» о спасателях, часами не выходила из лаборатории исследования крови, мяла глину и вертела гончарный круг в мастерской знаменитой керамистки, брала консультацию у молодого наркомана и тайно встречалась с телохранителем местного пахана...

Так разве слабо ей посетить инкогнито публичный дом, когда это нужно для сюжета? А вот и нет. Не слабо!

***

– Вот сюда давай, в проулок, – подбородком указал Зернов направо, когда впереди замаячило здание ГУВД Приокского района.

Поляков послушно повернул, потом въехал в школьный двор, уже пустой по причине позднего часа, и остановился под тополем.

– Мужики... вы чего здесь? – опасливо спросил задержанный и на всякий случай прикрыл голову скованными руками.

Зернов посмотрел на него с великим презрением. Этот высокий, спортивный парень был до того труслив, что просто с души воротило. С той минуты, как Зернов посулил

припаять ему не только статью за распространение наркотиков, но и за сопротивление сотрудникам органов (а что? Делал попытку вырваться при задержании? Делал. Вот тебе и прямое сопротивление!), он просто-таки расползался по сиденью, как кисель. Согнулся, пряча лицо, изредка протяжно шмыгал носом. Можно было не сомневаться: если и не плачет, то с трудом сдерживает слезы. Однако главного, столь ожидаемого Зерновым, он так и не сделал, а именно: не повторил той фразы, которая уже была сказана: давайте, мол, договоримся, мужики! А почему? Неужели его так пригнула сумма, названная Зерновым? Но не может же он не понимать, что и здесь, как во всяком деле, торг уместен?

А если не понимает? А если решил, что Зернов брякнул про пять тысяч баксов только для того, чтобы показать: неуместен не только торг, но и вообще какие бы то ни было разговоры на эту тему? Мол, советские люди взяток не берут?

В смысле, российские милиционеры не берут?

Но в это ж небось одни только малые дети верят! А задержанный – уже большой мальчик. Большой, да дурной...

Надо его встряхнуть хорошенько.

Зернов перегнулся назад и взял старую планшетку с бумагой. Достал из нагрудного кармана ручку, нарочно долго снимал колпачок, черкал по клочку бумаги – как бы расписывал и без того отлично пишущий стержень. Это была такая психическая атака. Артподготовка.

Парень оторвал руки от лица, уставился перепуганными глазами на белый листок бумаги на коленях Зернова.

– Ну что? Пора протокол писать? – спросил Зернов по-дружески. – Ты как, готов?

И начал медленно, аккуратно выводить вверху листа: «Протокол задержания гражданина...»

– Твоя фамилия как? – спросил чрезвычайно деловитым тоном. – Давай все по пунктам: фамилия, имя, отчество, год и место рождения, пол, образование, домашний адрес, наличие или отсутствие судимости, место работы, должность... – Почти все эти данные значились в паспорте, который они забрали у парня, но порядок есть порядок: протокол должен составляться со слов задержанного. – Поехали, ну!

Поляков протяжно зевнул, уложил на руль руки, а сверху пристроил голову: знал, что это «поехали» относилось не к нему.

– Фамилия – Воропаев, – механически начал парень. – Год рождения – 1969-й, восьмое августа. Пол – мужской, образование высшее, адрес... – И вдруг вскинулся, с мольбой уставился на Зернова: – Мужики... ну нету у меня пяти тысяч баксов, ну поймите, что нету!

– А сколько у тебя есть? – встрепенулся Поляков, как будто это и не он только что расположился вздремнуть на рулевом колесе.

Задержанный вытаращил на него глаза, потом перевел взгляд на Зернова, опять на Полякова... Кажется, до него начало доходить, кто главный в этой связке.

Да. Толстый и тихий Поляков – еще не значит глупый. Это как раз наоборот – мозговой центр. А швыдкими да быстроногими бывают именно мальчики на побегушках. «Шестерки»!

– Одна есть... Но не здесь, конечно, а дома.

Поляков снова широко зевнул и снова уютно устроил голову на сложенных на рулевом колесе руках.

Ему даже говорить ничего не надо было: систему условных знаков они с напарником отработали до мелочей.

– Продолжаем писать протокол, – сухо сказал Зернов. – Воропаев, значит... А имя у тебя есть, задержанный Воропаев?

– Есть, я же говорю, есть, только дома! – забормотал задержанный Воропаев, ничего не соображая. – Что я говорю! Имя... Нет, не надо имени! Ну что, мало вам одной тысячи? Хорошо, пусть будет три. Но больше я никак не раздобуду, никак! Хотите, дайте мне время, я у друзей спрошу, может, кто-нибудь займет.

Поляков с подвывом зевнул.

– Это не разговор, – пренебрежительно отмахнулся Зернов. – Дайте ему время! Да я тебя только выпущу, твой след сразу простынет!

Поделиться с друзьями: