Replay
Шрифт:
Отчего же так тягостно, Господи? Словно что-то должно…
– Котова, – недовольный тон худрука, зашедшего в гримерку сбивает с мысли . – Давно пора направляться к выходу. Или первый акт ты решила отыграть здесь?
– Иду, – неловко улыбаюсь в ответ.
Кладу на свой столик мобильный, едва не роняя его на деревянную гладь, ощущая в последний момент вибрацию вызова, проходящую по пальцам. На экране высвечивается имя распорядителя отца. Нахмурившись, с пару секунд, вглядываюсь в яркую надпись. С чего ему мне звонить в такое время?
Собираюсь нажать "ответ", слыша буквально под ухом:
– Бегом на сцену, или в следующий раз я поставлю тебя в массовку!
Выдыхаю,
Немного отвлекшись на сцене, я вполне могла бы похвастаться душевным спокойствием и внутренним подъёмом. Но стоило только занавесу коснуться пола – тревожные мысли вновь захватили над сознанием власть. Я буквально бежала в гримерку, желая перезвонить Павлу. Узнать, что такого важного (а в этом сомнений у меня не было), он хотел мне сказать.
Открыв дверь гримерки, я замерла, оторопев. На моём стуле, опустив взгляд в пол, сидел сам Павел Давыдович, нервно крутя в руках свой телефон. Светлана, находившаяся поблизости, смотрела на него крайне заинтересовано. При взгляде на меня она неловко пожала плечами, убеждая жестом в невозможности объяснить его странное появление здесь.
– Добрый вечер, Кристин, – точно опомнившись, встаёт с места, подходя ко мне. Молча заключает в объятия, по привычке, легонько похлопывая по спине.
– Добрый, Павел Давыдович. Простите, не могла ответить… Судя по тому, что вы здесь, это был важный звонок?
– Да, – на мгновение, замявшись, хмурится, вглядываясь в мои глаза.
– У вас появились какие-то срочные вопросы? – с полным недопониманием, смотрю на него, пытаясь разобраться с причиной внезапного появления. – Я мало что знаю в делах отца и, для решения любой проблемы, вам лучше дождаться его возвращения.
– Я знаю, Кристин, – отводит в сторону взгляд, не переставая нервно крутить в руках телефон. Не припомню за ним подобного поведения. Точно наркоман в период ломки, находящийся на взводе и, старающийся не выдать своего самочувствия.
– Дело не в этом…– мнется так и не решаясь продолжить разговор. – Во сколько ты сегодня заканчиваешь?
– Через полтора часа, – отвечаю, начиная нервно хихикать. – Папа решил, что за мной требуется присмотр и послал вас сюда? Что за бесстыдство пользоваться дружбой ради удовлетворения своих интересов! Павел Давыдович, неужели вы, как здравомыслящий человек, не смогли его переубедить, объяснив, что до дома я вполне способна добраться без сопровождения?
– Мне бы твоё веселье, Кристин, – улыбается грустно, поспешно отводя глаза. – Переодевайся. Я сейчас выйду. Буду ждать тебя здесь по окончанию спектакля.
– Хорошо, – непонимающе киваю в ответ.
Весь последующий час мысли скачут как блохи, то и дело возвращаясь к необъяснимому визиту Павла. Если бы не суфлер, работающий сегодня на пределе возможного, я вполне пропустила бы пару—тройку своих реплик.
Войти в роль, как того требуется, не удавалось и недовольство, исходящее от худрука, стоявшего за кулисами, чувствовалось спиной, в которую то и дело упирался ледяной взгляд.
Последние секунды до полного закрытия кулис. Труппа неспешно покидает сцену, а у меня возникает ощущение, точно мои ноги приросли к полу. По позвоночнику прокатывает волна дрожи, приносящая с собой леденящий страх.
Ладони вмиг становятся потными, а в горле
возникает ком, мешающий нормально дышать. Паника захватывает полностью, сковывая движения. Колени медленно поднимаются и, заставить себя сделать шаги в сторону выхода, представляется мало возможным. Короткими вдохами пытаюсь восстановить сбившееся дыхание, оседая на месте. Гляжу в одну точку, пытаясь понять, что со мной происходит. Проанализировать причину. И… не могу.Чувство страха. Отчаянное. Дикое. Сильное. Не понимаю, откуда оно взялось. Из глаз медленно катятся слёзы. Беззвучно. Не вызывая и единого всхлипа. Сильным потоком. Время застыло. Я сижу, кажется, уже целую вечность, обхватив колени руками, опустив голову вниз. Не в силах подняться.
Обычно свет выключают по прошествии десяти – пятнадцати минут, но он до сих пор горит, освещая уголки сцены.
– Кристюш, – раздается поблизости едва различимый голос Павла.
– Не называйте меня так, – резко бросаю в его сторону, не задумываясь о произнесенных словах.
– Откуда ты знаешь? – прочистив горло, произносит глядя в глаза.
– Что? – вопросом на вопрос отвечаю на выдохе, ощущая, как начинаю дрожать ещё сильнее.
– Кто тебе сказал? – повышает голос, искривляя лицо. – Астахов? – затихает на секунду, не позволяя собраться с мыслями. – Гадёныш! Вечно лезет не в своё дело! Просил же не сообщать ничего по телефону…
– Вы меня пугаете, Павел Давыдович… – роняю тихо, ловя губами солёные слёзы.
– Они не успели ничего сделать… Кристин… Володя… – зажмуривает глаза, отворачивая голову в сторону. Продолжая, спустя короткую паузу:
– Марина сейчас в операционном зале и…
Дальше я уже не услышала, в один миг оглушенная в висках барабанной дробью, разошедшегося сердца. Увидев перед глазами глубокую темноту.
Резкий запах нашатыря, бьющий в нос, – первое воспоминание после беспроглядной тьмы, в которой какое-то время мне давилось пребывать. Голова нещадно раскалывается в районе затылка. Перед глазами плывет. Размытый образ Павла и худрука, бессвязно говорящие какие-то слова. Зажмуриваю глаза, желая вернуться в спокойствие тьмы. Крепкие руки до боли сжимают мои плечи, тряся из стороны в сторону. Кто-то заставляет меня пребывать в сидячем состоянии, напряженно поддерживая со спины.
Не вижу. Не слышу. Не хочу понимать происходящего!
Хлесткий удар по щеке провоцирует вздрогнуть всем телом. Отчаянно взвизгнуть, подав признак возвращения в реальность.
Открываю глаза, слыша где-то поблизости:
– Вот так, Кристин. Всё в порядке. Пришла в себя.
– Что произошло? – задаю самый глупый вопрос из возможных в этой ситуации.
– Всё будет хорошо, – отзывается Павел. – Сейчас ты переоденешься и мы поедем домой. Лана поможет снять платье.
– Да, конечно, – не своим голосом отзывается коллега.
– Сможешь сама идти? – мягко и неуверенно уточняет Павел.
– Да, – отвечаю почти беззвучно, с его помощью поднимаясь с холодного пола.
Полутемные коридоры кажутся бесконечными. Или мои шаги слишком медленны? Словно во сне, передвигаюсь, опираясь о стену. Словно на ощупь. В тишине, которую никто не решается нарушить.
Платье падает на пол, едва за нами захлопывается дверь.
– Мне очень жаль, – робко произносит Светлана. Как ответ лишь киваю, смутно понимая, к чему относятся эти слова. Стою истуканом, позволяя производить вокруг себя нехитрые манипуляции по смене моего облика. Время точно остановилось. Сознание изжило из себя все мысли. Словно защищая и без того надломленную психику, от контрольного срыва.