Репортер Кэйд (др. перевод)

Кэйд потер ладонями лицо.

— А если не справлюсь, то?…

Мэтисон пристально посмотрел на него, потом взял синий карандаш и принялся что-то вычеркивать из лежавшей перед ним статьи. Это был хорошо знакомый сигнал: разговор окончен.

Кэйд сидел молча и думал. "Поцелуй смерти", — мысленно повторял он. И все же искра собственного достоинства еще тлела в нем. Виски слегка раздуло эту искру. Он медленно поднялся.

— Ладно. Покупайте билет, — сказал он. — Завтра готов вылететь.

2

Шагая по бетону летного поля к зданию истонвиллского аэропорта, Кэйд видел столб дыма на фоне безоблачного неба. Освещение было странным и зловещим, как при частичном затмении солнца.

Двое его попутчиков шли впереди. Шли в ногу, деловой походкой целеустремленных людей.

Кэйд не торопился. День выдался душный и жаркий. Ремень сумки тяжело давил на плечо. А ему инстинктивно не хотелось покидать аэропорт. Предстояло лезть в самое пекло, вот и срабатывал инстинкт самосохранения — отсрочить неприятное дело. Мысленно прикинул: поехать сразу в отель и там выяснить, что происходит в городе.

Вошел в прохладный сумрак зала ожидания и осмотрелся. В зале было пустынно. Два пассажира-попутчика стояли у входа и о чем-то толковали с могучим мужчиной в спортивной рубашке с короткими рукавами и в блеклых штанах цвета хаки.

Скользнув по ним взглядом, Кэйд направился влево — в бар, где посетителей не было. Бармен, лысоватый человек средних лет, читал газету.

Кэйд снял с плеча сумку и поставил на пол. Рука плохо слушалась, когда он зажигал сигарету. Усилием воли Кэйд заставил себя не сразу хвататься за налитый стакан виски. Закурил, стряхнул пепел в стеклянную пепельницу и только после этого, как бы между прочим, взял стакан и отпил.

— Только что прибыли? — спросил бармен.

Кэйд глянул на него и внутренне напрягся, потом посмотрел в сторону и, допив виски, ответил:

— Да… Только что.

— Гм… Удивляюсь, чем это люди думают, когда приезжают туда, куда их не звали, — сказал бармен.

Кэйд почувствовал, что этот лысый бармен хочет спровоцировать его на скандал. Он нехотя положил деньги на прилавок, подхватил свою сумку и направился вдоль длинной стойки к выходу. Сердце тревожно екнуло, когда он увидел человека в спортивной рубашке и выцветших брюках, стоящего прямо в дверях. Он словно поджидал его.

Он был примерно того же возраста, что и Кэйд. Лицо крупное и красное. Серые бесцветные глаза, нос картошкой и тонкие губы. К карману рубашки пришпилена серебристая пятиконечная звезда.

Когда Кэйд приблизился, человек не сдвинулся с места, чтобы уступить дорогу. Кэйд остановился, почувствовав, как у него пересохло во рту. Человек тихо произнес:

— Я помощник шерифа Джо Шнейдер. Ты — Кэйд?

Репортер попытался встретить его взгляд, но тут же сам отвел глаза в сторону.

— Да, это я, — ответил он, подумав, что весьма некстати подошел к полицейскому пьяной походкой.

— Когда такие, как ты, говорят со мной, они называют меня шерифом, — сказал Шнейдер. — Мне так нравится. Понял?

Кэйд промолчал. Он думал о себе. Всего год назад он справился бы с подобной ситуацией в два счета. До какой же степени он опустился, боже милостивый! Ничего, кроме страха, он не ощущал и поэтому не знал, что ответить. Ему стало стыдно за самого себя.

— Вэл Кэйд. Так называемый "ударный" фоторепортер из "Нью-Йорк сан". — Шнейдер говорил агрессивно. — Верно я говорю?

— Да, так меня зовут, шериф.

— Какие у тебя дела в Истонвилле, Кэйд?

Сказать бы ему: не твое собачье дело. И ничего, заткнулся бы. Ведь он просто стращает. Скажи ему, скажи..

Со страхом он услышал собственный голос:

— Я здесь потому, что мне приказано здесь быть, шериф. И ничего такого в этом нет. Я и сам не хочу неприятностей.

Шнейдер чуть склонил голову набок.

— Это правда? А я вот слышал, что "Сан" хочет нарваться на неприятности.

— Может и так… Но от меня их не будет.

Шнейдер в упор рассматривал его, сунув большие пальцы рук за пояс.

— Скажи мне, Кэйд, а отчего это они прислали такого несчастного алкаша вроде тебя? А? Просто любопытно.

Хотелось набраться смелости, но…

— Ну? Скажи мне, Кэйд, — Шнейдер слегка толкнул его пятерней в грудь, отчего репортер отшатнулся назад.

Восстановив равновесие, Кэйд провел ладонью по пересохшим губам.

— Ошиблись, значит… Не того послали. — Надо было отвечать не так, но он продолжил: — Я ничего не собираюсь фотографировать, шериф… Если это вас беспокоит.

Шнейдер смерил его тяжелым взглядом.

— Пусть тебя не волнует, что меня может беспокоить. Где остановишься?

— Главный отель.

— Когда улетишь обратно?

— Завтра в одиннадцать.

Шнейдер несколько минут размышлял. Потом пожал плечами.

— Ладно. Чего мы ждем? Пошли, Кэйд. Я присмотрю, чтобы тебя устроили как нужно.

Пока они шли через вестибюль, Шнейдер поинтересовался:

— А что там у тебя в сумке, Кэйд?

— Мои вещи.

— Камера?

Кэйд резко остановился. В глазах его вспыхнула безумная ярость, и он посмотрел в лицо Шнейдеру. Тот опешил от неожиданности и сделал шаг в сторону.

— Только тронь аппаратуру. — Кэйд был близок к истерике. — Только тронь!

— А кто трогает твою камеру? — Рука Шнейдера машинально коснулась рукоятки револьвера. — Я, что ли, трогал? Чего орешь-то?

— Не смей ее касаться… Не смей — и все. — Кэйд с трудом успокаивался.

Шнейдер оправился от изумления.

— Пошли, ладно. Чего мы тут болтаемся?

Кэйд неверной походкой пошел к двери. Ему стало плохо. Он не ожидал от себя такой вспышки. Теперь ему опять стало страшно.

Влажный воздух пахнул гарью. Шнейдер помахал рукой в сторону пыльного "шевроле", припаркованного на противоположной стороне дороги. За рулем сидел подтянутый человек, одетый в точности как Шнейдер, но он был помоложе. К кармашку так же была пришпилена серебристая звезда. Худощавое загорелое лицо, глаза — черные влажные камешки — ничего не выражали. Они подошли к машине.

— Рон, это Кэйд, "ударный" фоторепортер, в командировке. Слыхал о таком? Он не хочет неприятностей, — сказал Шнейдер. — Отвези его в отель. Он улетает завтра в одиннадцать утра. До того времени составь ему компанию.