Репутация леди

И вот настало воскресенье, и она села в церкви на их семейную скамью между отцом и лордом Уэллером, ощущая на себе взгляды всех прихожан. Мэдди смотрела прямо перед собой и с большим трудом старалась сосредоточиться на проповеди. Она все же сумела услышать ее почти до конца. А потом, после небольшой паузы, старенький викарий произнес знакомые слова:

– Мэдлин Маргарет Эплгейт… выйти замуж… Эйдриана Филиппа Картера, лорда Уэллера из графства Хантингтоншир. Если кому-либо известно о препятствии этому браку, пусть скажет об этом сейчас или никогда…

По церкви пролетел шумок, потому что все задвигались на своих скрипучих скамьях. Мэдди затаила дыхание.

Но никто не заговорил.

Ну конечно же. Что они могли сказать?

Через минуту служба возобновилась, и Мэдди с облегчением вздохнула, хотя постаралась это сделать тихо, чтобы не услышал виконт. Чего доброго, он сочтет ее сумасшедшей. А она на самом деле просто успокоилась.

Она обрадовалась, когда служба закончилась. Мэдди взяла в руки свою треугольную подушку, вышитую руками матери, и опустилась на колени для заключительной молитвы.

Когда было провозглашено последнее «Аминь», Мэдди встала. Лорд Уэллер подождал, пока ее отец развернет свое кресло, после чего они направились к выходу.

Эйдриан чувствовал, что от напряжения у него заболели плечи. Он с трудом удерживался, чтобы не оглянуться, когда оглашали помолвку. Ему казалось, что взгляды всех присутствующих в церкви прикованы к его затылку, хотя высокие спинки скрывали почти всю его фигуру. А еще ему хотелось рассмотреть толпу прихожан, чтобы убедиться, что среди них нет его кузена.

– Ты становишься таким же безумным, как Френсис, – пробормотал Эйдриан себе под нос.

Мэдлин взглянула на него, и он постарался отогнать тревожные мысли. Улыбнувшись, он предложил ей руку, и они вышли на залитый солнцем церковный двор.

Викарий стоял на пороге церкви и благословлял свою паству.

– Ах, моя дорогая мисс Эплгейт, – весело сказал викарий, – и вы насладитесь радостями брака, так же как ваши сестры, которые вас опередили. Я знаю, что говорю от лица всех, желая вам счастья.

Эйдриан почувствовал, как невеста напряглась. Он знал, что старшие дочери обычно выходят замуж раньше младших. Неужели в словах викария скрывалась колкость?

– Спасибо за добрые пожелания, – сказал Эйдриан, чтобы Мэдди не пришлось отвечать. – Я самый счастливый человек, поскольку меня дождалась такая замечательная невеста.

– Верно, верно, – согласился викарий. – Она самая красивая из сестер, лорд Уэллер, хотя в роду мистера Эплгейта и его покойной супруги – да упокоится ее душа в мире – не было ни одного некрасивого отпрыска.

Викарий наклонился, чтобы пожать руку мистеру Эплгейту в инвалидном кресле, так что у Эйдриана появилась возможность спросить у Мэдлин:

– Вы в порядке?

– Конечно, – сказала она, но не посмотрела ему в глаза.

«Расспрошу ее потом, – решил он, – когда мы останемся наедине».

Они прогулялись до дома, обмениваясь впечатлениями о погоде и прошедшей службе.

Однако Эйдриан все время поглядывал на густые кусты вдоль дороги, за которыми мог прятаться меткий стрелок.

* * *

Мэдлин проводила отца в комнату на первом этаже, чтобы он отдохнул перед ленчем, а сама отправилась на кухню поинтересоваться у Бесс, не нужна ли помощь. Один из соседей прислал им двух свежее подстреленных фазанов, Томас их ощипал и подготовил для жарки, и в кухне стоял приятный запах жареного мяса. Бесс колдовала над сливовым соусом, а Мэдлин она попросила почистить картошку. Картошка была почищена и сложена в кастрюлю, после чего Мэдди сняла фартук, вымыла руки и снова стала праздной леди.

Вернувшись в гостиную, она застала там виконта, который как раз наливал себе вина.

– Не желаете? – Он поднял бутылку.

Мэдди сначала хотела покачать головой, но передумала.

– Почему бы и нет. Спасибо.

Он налил вина и передал ей бокал. Она отпила глоток, а потом воззрилась на бокал, словно в нем были заключены какие-то тайны.

– Что-то случилось, Мэдлин?

– Вы сказали викарию, что останетесь здесь положенные четыре недели, чтобы не было необходимости оглашать помолвку в вашем графстве. У вас есть какие-то причины на то, чтобы ее не оглашали в вашем приходе в Хантингтоншире?

Он попытался угадать ход ее мыслей:

– Например, нет ли другой женщины, на которой я уже обещал жениться?

– Почему бы нет? – спокойно кивнула она.

Он подумал о платных шпионах своего кузена, докладывающих обо всех передвижениях противника, но покачал головой.

– Просто я подумал, что так будет легче и эффектнее. Я не могу поклясться, что прожил жизнь, как евнух из турецкого гарема, но уже долгое время я ни с кем не связан, если дело касается любви. Уверяю вас, что ни одна женщина не претендует на мое внимание, Мэдлин. Я не оставил с разбитым сердцем ни одной дочери сквайра, хозяина гостиницы или фермы. Я свободен от каких бы то ни было обязательств и могу быть помолвлен.

Его слова прозвучали искренне, и ее беспокойство немного улеглось. Чего она боится? Она и сама не знала, только чувствовала, что он чего-то недоговаривает. Но он стоял рядом с ней в церкви и слушал, как оглашали помолвку, – чего еще Мэдди может от него ожидать?

Почему она не может доверять ему полностью? Возможно, потому, что они знакомы так недолго, а помолвка произошла так поспешно? Прикусив губу и не глядя на него, Мэдди начала:

– Я не знаю почему… – и умолкла. – Простите.

– Не извиняйтесь, – тихо сказал он. – Ведь мы оказались в странной ситуации. – Он взял ее руку, прежде чем Мэдди сообразила, что он собирается сделать. А он поднес руку к губам и поцеловал, отчего по руке пробежали мурашки.

Усилием воли Мэдди не выдернула руку. У нее было такое ощущение, словно она прикоснулась к пламени, – но это была не боль, а невероятное наслаждение. Неужели жены испытывают такую радость при каждом прикосновении мужа? С ее губ чуть не сорвался тихий стон.

А этот невозможный человек, вместо того чтобы оставить ее в покое, наклонился и поцеловал в те самые губы, которые чуть было ее не выдали.

– Я здесь уже почти неделю, но это не слишком долгий визит, если только вы не устали от моего общества. – Неотразимая улыбка заиграла на его губах.