Решальщики. Перезагрузка

— Что Таня разбивает сердца?

— Вот дались вам эти сердца! Тоже мне, поэты-лирики! На самом деле там все гораздо прозаичнее. Просто заметил Витя за Лисой привычку хвостом крутить перед мужиками. Причем совершенно бескорыстно.

— Не понял? Что значит — бескорыстно?

— А это значит, что, даже не рассчитывая мужика заклеить или хотя бы перепихнуться, Лиса все равно крутила хвостом. Ну ндравится ей ощущать вокруг себя возбужденных кобельков.

— Таких, как один мой знакомый инспектор? — невинно поинтересовался Леонид. Но, увидев, как недобро набряк приятель, поспешил откреститься: — Шутка. Мягкий, ненавязчивый юмор. Я хотел сказать, что… э-э… ну да, есть такой тип дамочек…

— Ой, вот только не надо изображать из себя специалиста по феминологии! С гинекологическим уклоном!

— Брр… Ты сам-то понял, что сказал?

— Не-а, — честно признался Петрухин. — Ладно, так чего там про тип дамочек?

— Я говорю, это, безусловно, объясняет, почему Брюнет назвал Татьяну Андреевну стервой. Но совершенно не объясняет, почему он все равно хочет помочь. По старой памяти, что ли?

Петрухин вскрыл очередную банку и мрачно сказал:

— По новой, Леня, по новой.

— Что — «по новой»?

— Они сошлись… Вода и камень. Папень и мамень. И далее по тексту…

— Интересно.

— Да ничего особо интересного, Ленчик, здесь нет. Со слов Брюнета, они совершенно случайно встретились нос к носу в «Европе». На какой-то очередной презертации. Ну и взыграло ретивое. Седина, как говорится, в бороду. А бес — под ребро.

— Мне кажется, подобное поведение недостойно высокого звания российского олигарха, — прищурился Купцов.

— Ясен пень, недостойно. Лично я до сегодняшнего дня был глубоко убежден в том, что наши олигархи — цвет нации и сплошь высоконравственные люди. А тут, блин, такое разочарование!.. Но ведь это еще не все, Леня. Это еще не все.

— А что еще?

— Звонки Лисе начались спустя примерно неделю после того, как они встретились, а встретившись… хм… снеслись?.. с Брюнетом.

— Хочешь сказать, что Татьяна Андреевна увязала эти звонки с началом возобновления отношения?

Петрухин кивнул:

— Да. Она почему-то увязала эти события. А потом села на Брюнета верхом: я, мол, обычный риелтор. Мой муж, мало того что риелтор тоже, так еще и приличный, в отличие от нас с тобой, человек. Отсюда — на фига мне угрожать? Я никому жить не мешаю. Значит, звонки как-то связаны с тобой, Витюша.

— Как-то не шибко убедительно, — усомнился Купцов.

— Это еще мягко сказано. На самом деле — оно, конечно, лажа полная… Но Брюнет все равно попросил проверить, что там за хрень такая, с этой Любовницей. Так, на всякий пожарный. Ну и вообще… Потому как в противном случае Лиса вполне способна испортить ему жизнь.

— Каким образом?

— У нашего с тобой босса, чтоб ты был в курсе, жена и двое прыщавых наследников.

— И чего? Татьяна кляузу по аморалке в профком «Магистрали» накатает? А там — товарищейский суд, выговор по бизнес-партийной линии?.. Вы с Брюнетом во времени не заплутали?

— Да какой на фиг профком?! Всего один, схожий с «лисьим случаем», звоночек — только не входящий, а исходящий, на мобилу супруги. И — привет!

— Думаешь, сразу развод и девичья фамилия?

— Как бы не так! Думаю — сразу скандал и вынужденная покупка индульгенции. А в какую копеечку оная нашему Витюше обойдется — даже страшно подумать!

— Ага. Вот теперь я понял слова Брюнета. Насчет «вы с ней поосторожней», — рассмеялся Купцов. — Ладно, у тебя есть какие-то идеи?

— Идея пока одна. И она заключается в том, что фактически у нас очень мало фактов.

— Однако АОН, тем не менее, ты уже успел поставить.

— Само собой. Ведь сегодня 29 число.

— И что с того?

— М-да, инспектор, я лишний раз убеждаюсь, что анализ — явно не ваш конек. Вспомни, в какие числа Лиса получала звонки с угрозами?

Купцов задумался:

— Первые два — двенадцатого. Затем, кажется, восемнадцатого.

— Не «кажется», а — так точно.

— И… — двадцать третьего?

— Именно! То бишь с последовательностью раз в пять-шесть дней. Сегодня как раз пошел шестой.

— Гениально! И как это я сам…

— Что доступно Юпитеру, увы, недоступно быку-следаку… Короче, нам остается тупо дожидаться очередного звонка. Если, разумеется, таковой последует.

— А не последует — тем лучше. Тогда все вопросы автоматически отпадут.

— Как раз вопросы останутся. Потому что наша Таня их уже четко сформулировала. А тебе ли не знать, что порой легче поднять дело, нежели грамотно отписать отказной о невозбуждении?

И тут, в строгом соответствии с законами жанра современного отечественного ментовского сериала (очередная серия которого к тому времени еще не завершилась), мобила Дмитрия разродилась музыкой из Тарантины.

— …Але… О! Какой сюрприз! Вечер добрый, Татьяна… хм… Андреевна. Слушаю вас…

Дмитрий услышал ответ, и лицо его тотчас изменилось: сначала из ироничного сделалось заинтересованным, а потом — напряженным:

— Секундочку… — Петрухин подхватил лежащий на подоконнике карандаш. — Да, диктуйте… — Он записал десятизначный номер прямо на обоях. — Татьяна, а когда вы вернетесь со своей фазенды?.. Ага… Ну что ж, к тому времени, возможно, мы сможем что-то выяснить за вашу шутницу…

Произнеся еще несколько незначительных фраз, нужных скорее для того, чтобы произвести впечатление на женщину, нежели для дела, Дмитрий закончил разговор и кинул мобильник аккурат в пивную лужицу на столе.

Купцов брезгливо спас трубу от промокания и вопросительно посмотрел на приятеля:

— Что, был звонок? Аппаратура сработала?

— Чтоб у меня, да не сработала?! Номер зафиксирован, разговор записан… Правда, телефончик, увы, мобильный. Так что придется тебе снова подряжать Дениса Иваныча… К слову, ты бы нас уже познакомил, что ли? Нехорошо это, крысить источников от коллег.

— Перетопчешься, — ревностно запротестовал Купцов. — Ты же мне свою агентессу в ресторации в прошлый раз так и не показал.

— А ты не путай личную шерсть с государственной… Ладно, давай звони. Если станет кобениться — пообещай двойной тариф…

— Позвонить-то я могу, но такие вещи по телефону не обсуждаются. Все равно надо будет лично встречаться.

— Только не затягивай это дело… Кстати, как насчет того, чтобы завтра в баньку наладиться? Смыть с себя офисную пыль и, не побоюсь этого слова, планктонную накипь?

— Как сказал! Спиши слова!

— Ему смешно… — невесело усмехнулся Петрухин. — А вот лично я, Купчина, ей-богу, в нашем новом кабинетике ощущаю себя уже практически законченным минетджером.