Решатель

Япония — страна законов, традиций, обычаев и неписанных правил. Каждый гражданин этой необычной страны знает свою роль и своё место в жизни, его культура определяет то, что он сегодня делает, говорит и любит. На этом контрасте можно и нужно сыграть мне, потому что если по закону я совершеннолетний «носящий черное», то вот по обычаям страны, в которой совершеннолетними считаются с двадцати-двадцати двух лет, я еще ребенок.

Больше шума, больше личных данных, больше историй о том, как снимался моделью и как участвовал в боях. Как стал «лицом» сайта, который уже давно переродился в обязательный для любого «надевшего черного» ресурс. Больше, больше, больше. Возможно, мне даже придётся списать все долги Пангао, потому что мало того, что этот подозрительно умный тип в самый нужный момент поднялся на дыбы и обнял меня лапой за плечи, введя репортеров в экстаз, так он еще и поймал двух типов, пытавшихся вломиться ко мне в дом, пока мы с Маной были в школе. Что порождает ответ на вопрос, почему нам оставили такую возможность.

Весьма кстати подъезжает полиция, их явно послали разогнать это совершенно неудобное для некоторых лиц собрание, но вместо этого представители закона попадают в кадр, добавляя огонька для уже собирающихся уходить журналистов.

Отлично.

Жирный, вышедший из ворот напротив, вовсю демонстрирует натянутую на его обильные телеса белую футболку с надписью «Любитель нори».

Всё идёт по плану.

Уже поздно ночью, уложив в гостевых комнатах Эну и Такао, я спускаюсь в тесное и уже наполовину заполненное техникой бывшее бомбоубежище. Там у меня лежат люди, которые решили, что могут безнаказанно вломиться в дом и… что?

А, подложить наркотики. У них с собой оказывается почти полкило.

Оба типа оказались связаны с полицией, причем настолько плотно, что это породило у меня идею. Сильно истощенный после экспресс-допроса (как знал, что нужно использовать Ки, а не калечить этих субъектов), я прошел на свой маленький задний двор, собирающийся в будущем стать площадкой для поединков, а там, присев около беспамятной собаки, лежащей в коме, запустил её источник, начав собирать Ки с удобного донора. Его, этой энергии, оказалось удивительно много. Бросив задумчивый взгляд на оказавшегося неожиданно полезным мастифа, я вернулся к своим недоброжелателям и… через десять минут они покинули мой дом, имея в головах несколько установок и контактный номер одного из репортеров, приглашенных мной днем.

Набрав на одном из одолженных у добрых якудза телефоне определенную комбинацию, запускающую очередной шифрованный сигнал, я ушел спать. Утром у моего крыльца оказался молодой взволнованный японец, передавший, что сидящий у меня на крючке Икивашири Дайсуке уже в курсе той «беспрецедентной травли, которой подвергается один из наиболее примерно ведущих себя подопечных Комитета», поэтому меры принимаются самые серьезные. Теперь можно было расслабиться и ждать.

Прецеденты. Мы с Мотосуба играли на прецедентах. Любой сложный механизм, особенно такой как человеческое общество, имеет множество более мелких механизмов для обхода своих же правил. Основным же принципом работы этих механизмов всегда является закон «не поднимать шума!». Нарушь его, засветись, заставь людей задавать вопросы (особенно важных людей, пекущихся о своем имидже) — и теневой процесс моментально завязнет. Более того, он начнет привлекательно пахнуть компроматом для других важных людей, у которых, вроде бы, не может быть вопросов, но они их придумают, чтобы им заплатили за молчание.

Неделя, проведенная нами под домашним арестом и без денег, стоила «Кейсофту» и его японским помощникам многого, особенно когда с разрывными репортажами выступили газеты. Акулам пера нужны эмоции читателей, а их запросто и с лихвой дарит такой редкий зверь, как я. Семнадцатилетний генеральный директор бешено растущей компании, бывшая модель, «надевший черное», «любимец городской панды». Репутационные потери некоторых политиков, замаранных в этой истории, вообще не поддались исчислению, особенно когда возмутился Специальный Комитет. На руках у полиции не оказалось даже сфабрикованного обвинения для обоснования даже моего ареста (не считая семьи, которая, кстати, состоят из несовершеннолетних, то есть детей)

Больше всех горевала Эна, теперь постоянно бурчавшая, что на такой волне хайпа можно было бы запрыгнуть прямо в чарты с разгону, был бы у неё солист или солистка, а момент, что две трети группы почти не владеют инструментами, сестра отметала как малозначимый. Такао и Хидео косились на неё с видом людей, которые непременно бы сбежали, учуди младшая что-то вроде выступления, но, как и всегда, такие мелкие вопросы девушку не смущали совершенно. Она знала, где живут эти парни, а близкое знакомство с дедом и его коллективом, находящихся буквально под рукой, буквально ставило крест на возможной попытке запереться от мировой славы (и Эны).

По истечению упомянутой недели, мы стали свободными и слегка знаменитыми людьми, ни один из которых особо не пострадал. Самым ущемленным в правах оказался Пангао, так как мне пришлось его натурально «доить» на Ки, чтобы сформировать сферу отвлечения внимания на валяющемся у меня на заднем дворе мастифе. Тот уже находился на полпути к полному выздоровлению, что начало бить по карману. Пёс ел больше, чем все люди, живущие в этом доме, либо приходящие в него.

Кстати, насчет приходящих. Вечером на машине бизнес-класса прибыла Кимико Мотосуба лично, чтобы выпить со мной чаю и рассказать о том, как провал американцев вызвал новый разлад между правительствами двух стран. Там уже существовал с недавних пор немалый раскол (в причинах которого я тоже был замешан), но теперь дошло до явного антагонизма. Оказавшиеся припертыми к стенке чиновники, видя надвигающуюся волну грязи, решили покаяться перед вышестоящими, а те их прикрыли, попутно затребовав у семьи бизнесменов подробности предлагаемой тем сделки, а также аналитику динамики развития компании. Это вызвало не только очередной скандал, но и парочку новых, очень высоких покровителей у семьи Мотосуба, с которыми они…

«Начали переговоры о переносе компании в Америку», — подумал я, слушая женщину, с души которой упал огромный камень. Те же яйца, но вид сбоку. Накормить волков, но не под патронажем «Кейсофта», и сберечь высокомобильный и, при этом, чрезвычайно доходный бизнес. Но теперь, куда бы не переехал «Нексу», мой интерес остается незатронутым, Мотосуба прекрасно помнят мои угрозы, направленные на американцев. Переориентировать их не будет стоить ничего.

— Ваш процент не пострадает, — уверила меня почти счастливая женщина под конец своего визита, — Но с должностью придётся расстаться в самом скором времени.

— Я с благодарностью буду помнить ваше доверие, Мотосуба-сан.

— А я — как вы его оправдали, Кирью-сан. А теперь, если, конечно, можно, я бы хотела немного посмотреть на знаменитую токийскую панду.

— Думаю, ему тоже будет полезно посмотреть на человека, благодаря которому у меня есть деньги кормить этого зверя.

— Не нужно таких намеков, как я и сказала ранее — ваши проценты не пострадают, а компания будет развиваться. Это я вам гарантирую.

— А я вам свою дальнейшую поддержку…

Очень милая женщина. Не настолько, как покойная Шираиши Айка, но дело иметь с этой Мотосуба можно.

Обрадовав домашних, я поработал с парой совершенно никому неизвестных хакеров в течение часа, а затем, быстро написав еще пару писем, решил проведать, как дела у моего пациента. У него дела шли, вроде бы, как обычно, если считать обычным нахождение в коме, зато неподалеку от никому не видимого пса я обнаружил свою младшую сестру. Нахмуренную и серьезную.

— Ты чего тут делаешь? — вопросил я девушку, стоящую на траве.

— Они-сан, твой дом проклят! — ожила она, — Я сюда позвала Татакао, чтобы немного размяться, но мы не смогли! Нас отсюда что-то выталкивает! Брат сразу ушел, а я начала расследование!

— Твой брат умный человек, последуй его примеру, — посоветовал я ей, — Здесь захоронено божественное животное, которому поклоняется Пангао. Мы защитили это место секретными техниками Ки.

— О! Круто! — тут же загорелась неугомонная школьница, — Покажи мне секретную технику!

— Легко. Секретная техника: Новое нача…