Решатель

— Попробуйте представить, что я могу сказать в прямом эфире. Что Специальный Комитет силой и шантажом удерживает меня вдали от родных, чтобы я успокаивал массы? Вы забыли, кто я, Сакаки-сан? Что я уже делал? Что я делаю, когда меня пытаются принудить?

Он вспомнил. Совсем недавно также вспоминала и Мотосуба-сан, к которой мы пришли. Мне не пришлось разжевывать женщине смысл её комбинации по оплате моей доли стремительно падающей иеной, так что она вполне согласилась пригласить меня в гости задним числом, а затем еще и устроить рабочую сессию, создав нам с Маной хорошее алиби. Возможно, самое дорогое в мире, если посчитать, насколько ей удалось сэкономить, но я решил не взыскивать с неё недоимку. Взять натурой. Денег всё равно больше, чем достаточно.

А вот Сакаки Эйчиро было сложнее. Старый оперативник питал совершенно бесплодную надежду на то, что ущерб от операции Хаттори можно уменьшить. Поэтому он и хватался за всё, что выглядит как соломинка.

— «Надевшие черное» дискредитированы. Они сейчас чуть ли не террористическая организация, — прогнозировал я, — Специальный Комитет идет ко дну еще быстрее, на вашей ответственности взрыв ядерной бомбы возле Токио, отмазаться от этого не получится. На улицах полно буянящих хулиганов, правительству не останется ничего иного, как ввести армию. Весь мир уже знает о катастрофе, глаза десятков стран уткнутся в Японию, замести под ковер ничего не получится. Люди бегут отсюда, опасаясь радиации. Ситуация эскалирует с каждым часом, так что простите, у меня нет больше времени на разговоры.

— Кирью!

На этот крик мне в спину я отвечать не стал, закрыв за собой калитку. Лелеять надежду при её очевидном отсутствии было незачем. Я даже не сомневался в том, что, когда последняя карта Хаттори будет явлена, все надежды Сакаки развеются как дым. Латать днище тонущего корабля в то время, как самая большая торпеда еще на подходе — глупость.

Однако, лелеять надежды на конструктивный диалог с паникующими людьми тоже оказалось глупостью. Мне, пришедшему в отделение Специального Комитета, выдали лишь инструкцию, которой снабжали и всех остальных — о том, что делать дальше. Всё сводилось к тому, чтобы сидеть дома, не высовываться, звонить на «горячую» линию, если меня придут убивать. И подпись взяли, что я её получил.

Отдохнув ночь, я отправился к соседям напротив. Пока дед выяснял, как можно нас с Маной переправить из страны, я помогал его парням наводить порядок на улицах Аракавы. Мы разогнали несколько молодежных банд, слонявшихся по улицам, напугали внушительную толпу горожан, собравшихся у додзё «Джигокукен», провели объяснительную беседу с крутившимся возле младшей школы подозрительным типом, а под занавес вытащили из совсем неприметного проулка аж целую полицейскую машину с экипажем. Эти «герои» прятались, пережидая свою смену.

Вечером же Хиро Конго, позвав к себе нас двоих, развел руками.

— Прости внук, но убраться из Японии не получится, — признался он, — Мои знакомые пробили тебя по полицейским базам, розыск уже не ведется, ты, можно сказать, чист, но все «переправщики» отказываются иметь дело с «надевшим черное». Говорят, смотрели видео. Мне кассету прислали. Глянем?

— Давайте посмотрим, — согласился я, про себя отмечая, что опоздал.

Так и оказалось. Финал партии Спящего Лиса случился даже быстрее, чем я предполагал. На видеокассете, ровно два часа и пятьдесят восемь минут длиной, была нарезка различных видеофайлов, демонстрирующих, в основном, Ивао Хаттори. Как в экзоскелете, так и без.

Детектив вел расследование на протяжении нескольких лет. Целью этого расследования было общество «надевших черное» с целью выработки объективного взгляда на этот феномен. Спящий Лис, ни грамма не скрывая своих намерений на видео, лишь оценивал бойцов как… вид, полезный или вредный человечеству.

Поначалу. Первый час.

Мы терпеливо смотрели, это было даже интересно. «Надевшие черное» с весьма обоснованной точки зрения Хаттори, ничем особо не отличались от любителей экстремального спорта, байкеров, яхтсменов, прочих любителей пощекотать себе нервы. Да, их можно было назвать спортсменами. Тяжелые тренировки, зрелищные бои, а под финал — прекрасные и зрелищные техники, которые они направляют только и строго в отношение таких же бойцов. Повышенный аппетит? Ерунда.

От нас, «надевших черное», даже была польза. Мы щедро делились с простыми людьми, точнее девушками, своей спермой. Зачинали новую жизнь направо и налево, позволяя рождаться крепким и сильным детям. Правда, никоим больше образом не принимая участие в их судьбе, а значит — подрывая основы института брака. А что взять с уличного бойца? Сегодня он здесь, завтра там. Деньги? Проел. Радуйтесь тому, что оставил.

Это, впрочем, были мелочи. Куда хуже было то, что любой физический труд был хуже специализированной тренировки, это «надевшие черное» понимали быстро. Нуждаясь в деньгах, они постоянно искали способы заработать быстро и много, что, в конечном итоге, и привело их в Темный мир. Все мы, рано или поздно, преступали закон ради денег. Все, без исключения. Жизнь бродяги и бойца очень быстро приводит к подобному.

На этом моменте «расследование» изменилось и углубилось. Хаттори щедро демонстрировал своему зрителю множество, великое множество примеров того, как быстро и решительно падают принявшие Снадобье люди, познакомившиеся с отторжением из человеческого общества, завистью, игнором и страхом. Контрабанда, конвоирование пленных, захват рабов, наемничество. Хуже всего — пропаганда. Молодежь очень падка на обещание силы, приключений, новой жизни. Истинно мужского занятия.

— «Мы не замечаем тот вред, что приносит Снадобье. Не хотим замечать», — хрипло и тихо говорит с экрана телевизора человек, одетый в стальной механизированный костюм, — «„Надевшим черное“ не выгодно обращать людей в Индии, Китае или Арабских Странах — там люди другой культуры, более… отсталой, своеобразной, не смешивающейся с нами. Поэтому они добирали среди нас. Всегда смещали баланс в удобную сторону дополнительными специальными гражданами. Вам кажется, что я говорю о мелочах? Давайте посмотрим статистику смертности…»

Графики, экраны, источники, из которых черпал информацию детектив. Он их тоже объявлял тихим уставшим голосом, не убеждая зрителя, а просто сообщая ему, насколько легко можно проверить слова Хаттори. Очень легко. Стоит только захотеть. Он захотел.

Еще кадры. «Сломанные». Их оказалось куда больше, чем я думал. Наверное потому, что большая часть «сломавшихся» не жила и недели. Нужда, азарт, агрессия, чувство превосходства, предложение избить или убить за столь нужные деньги — и вот, еще один ослабевший и теряющий килограммы каждый день человек ютится в какой-нибудь канаве, еле находя в себе силы дышать и ползать. Выживали ли они? Редко. Шли они на преступления, чтобы протянуть еще хоть немного? Еще как.

Картина, рисуемая Спящим Лисом, была отвратительна своей обыденной, прозаичной и материалистичной правдой. «Надевшие черное» были никем, не достигали ничего существенного, а лишенные возможности нормально работать и учиться, катились на дно. Ярким примером успешного скатывания чахлый детектив показал нам чемпиона Северного Канто, знаменитого Хигу Годаэмона.

— «Семьдесят два подтвержденных убийства на ринге, личная банда, слава беспощадного бойца, ежедневный сытный ужин и спиртное», — сухие, но полные сожаления слова, — «Вот так выглядит пик карьеры „надевшего черное“. Его максимум»

То, что может позволить себе клерк средней руки (кроме славы), было доступно лишь тем, кто окунулся в кровь по полной. Нашел своё место, своё призвание. А какое может быть призвание у бойца? Только побеждать.

И доказательства. Фотографии и видеозаписи с десятков арен по всему миру. Свидетельства убийств голыми руками, оружием или техниками. Изобильно, но правдиво. Феерия видео отрывков длилась минут пятнадцать, записи арен сопровождались строчками, рассказывающими, в каком городе и стране есть такое «великолепие». Пятнадцать минут смертей. Самая яркая часть этой презентации.