Решающий бой

— А что? — задумчиво протянул Мальцев. — Может получиться.

— Не может, а обязательно получится, — улыбнулся я. — Мы ещё с тобой эти моменты отработаем. Я тоже тебя быстрее, не настолько, правда как Макаров, но для подготовки сойдет. Разберем его тактику, коронки, подготовим свои удары и удивим капитана.

— А давай, — Серега светлеет и азартно хлопает меня по плечу, — покажем ему, что мы тоже что-то можем. Макаров — мужик, конечно, резкий и сильный, но уж больно его самодовольство бесит. Кстати, у тебя с ним будет схватка через неделю. Может эту стратегию и используешь?

— За меня не волнуйся, — улыбаюсь я, — есть у меня в загашнике пара-тройка сюрпризов. Думаю, удастся его немного удивить и сбить спесь.

— Лады.

Прощаюсь с Серегой и лечу к себе домой. За пару часов тренировки жутко проголодался, и при мысли об аппетитных блинчиках с мясом и больших котлетах по-киевски, лежащих в холодильнике, рот моментально наполняется слюной.

На пороге квартиры меня встречает выбежавшая из кухни мама.

— Константин Николаевич звонил, — сообщает она, воинственно уперев руки в бока, — сказал, что приедет послезавтра и заберет тебя с собой на недельку. И со школой сам договорится, чтобы тебя отпустили. Я чего-то не поняла. Это что у вас за гулянки, во время учебы? И почему нас с отцом ставят об этом в известность, постфактум? Мы что уже не твои родители? Я Константину Николаевичу всё выскажу, когда он приедет.

— Мамуль, да всё нормально, — отмахиваюсь от разозленной родительницы. — Я потом тебе всё объясню. А за школу не волнуйся, на оценках это не скажется. Наоборот, все предметы на «отлично» сдам. Вот увидишь.

«Быстро они. Видимо, действительно решили не затягивать и действовать на опережение. Молодцы», — меня немного потряхивает от волнения. И приходит понимание, основанное на шестом чувстве, смеси интуиции с моими новыми возможностями: всё только начинается и именно сейчас события будут ускоряться, приближаясь к неминуемой развязке.

Как там в древней Спарте говорили: «со щитом иль на щите»?

Скоро станет ясно, окажемся ли мы «на щите», потерпев поражение, или придем победителями «со щитом». Сможем ли сохранить и реформировать страну, или всё было зря?

22 ноября 1978 года. Среда

День выдался удивительно солнечным. Залитые светом улицы, легкий прохладный ветерок, лениво шевелящий голые ветки деревьев, дарили ощущение счастья и беззаботности. Я резко открыл дверь подъезда, легко взбежал по серым бетонным ступенькам, и остановился перед деревянной дубовой дверью с ромбовидной табличкой «143». Палец решительно утопил кнопку звонка. Зазвучала переливчатая трель, похожая на счастливое щебетание птиц, разливаясь чирикающей мелодией по коридору.

В квартире затопали, что-то приглушенно заговорили. Затем я услышал, приближающиеся энергичные шаги. Раздалось клацанье замка, и дверь аккуратно отворилась.

Передо мною стоял высокий плечистый мужчина с коротко постриженными угольно-черными волосами, слегка тронутыми серебряной сединой.

— Добрый день, Дмитрий Иванович, я к Ане пришёл. Можно её позвать? — мой голос неожиданно дрогнул под его испытывающим взглядом.

— Привет, Леша, — усмехнулся мужчина, — разувайся, снимай куртку, бери тапочки, они рядом с тобой стоят у входа, и проходи в гостиную. Аня на пять минут к подружке побежала. Сейчас должна прийти.

Из кухни выглядывает стройная миловидная женщина лет 40-ка в переднике, похожая на немного постаревшую копию Ани. Увидела меня и сверкнула ослепительной белозубой улыбкой.

— Здравствуй, Леша, — мама девушки оценила мой серый с красными вставками свитер, привезенный батей из ГДР и отутюженные брюки светло-стального цвета, пошитые в ателье, — ты такой нарядный, будто на парад собрался.

— Здравствуйте, Мария Александровна, — ответно улыбнулся я. — Так в кино же с Аней идем. Надо выглядеть соответственно.

— Молодец, — усмехнулась женщина, — всё правильно. Проходи в гостиную, кавалер.

С предками Ани я немного знаком, как и с другими родителями. За годы учебы приходилось сталкиваться с большинством из них на первое сентября, различных классных мероприятиях. Многие отцы и матери активно участвовали в жизни класса. Помогали ставить спектакли, заклеивали лентами проемы окон на зиму, чтобы не дуло. Дмитрий Иванович ходил с нами в трехдневный поход по области, а Мария Александровна вместе с другими родителями пекла сладости на общий новогодний стол.

В гостиной меня усадили за стол.

— Чаю будешь? — вежливо предложил хозяин.

— Спасибо, но я вообще-то на минутку зашёл, — смущенно признался я.

— Ничего страшного, — отмахнулся отец Ани. — Никуда кино от вас не убежит. Пока Аньки нет, можем и чаю попить.

— Ну раз вы настаиваете, давайте, — я поудобнее расположился на стуле, приготовившись к общению с родителями Николаенко.

— Маш, чаю нам сделай, — крикнул отец Ани, устроившись напротив.

— Сейчас, пару минуток, — прилетел ответ из кухни.

— Как учёба? — приветливо поинтересовался мужчина.

— Нормально, — пожал плечами я. — Учимся помаленьку. Плохих оценок пока нет. Только «хорошо» и «отлично».

— Я слышал, ты на уроке истории об Иосифе Виссарионовиче целую речь закатил? — усмехнулся Дмитрий Иванович.

— Было такое, — насторожился я. — А что?

— Да нет, ничего, — успокаивающе махнул рукой мужчина. — Всё правильно сказал, молодец. Просто я историей всегда увлекался, и Анька ко мне с вопросами полезла. Мол, Леша у нас такую речь о Сталине выдал. Захотела разобраться в нашей истории и личности Иосифа Виссарионовича.

— И что вы ей ответили? — я с интересом ждал продолжения.

— Леша, мои родители прошли войну. А отец ещё и революцию застал. И всё на их глазах происходило. Новые заводы возводились, вчерашние крестьяне, не умеющие читать и писать, грамотными становились. Они молодыми были, и вместе с такими же юными страну после Гражданской поднимали. А в Великую Отечественную оба на фронт пошли. Дед Ани в пехоте воевал, а бабушка медсестрой была и на спине раненых под обстрелами выносила. И ни одного плохого слова о Сталине никогда не говорили. Хотя признавали, много сволочи и карьеристов в Советскую власть проникло. А когда Иосиф Виссарионович умер, я впервые увидел слезы на глазах у отца. И как ты думаешь, что я сказал своей дочке?

— Думаю, правду, Сталин был личностью с большой буквы, а оболгавший его Хрущёв — подлой и мелочной дрянью.

— Ну не так категорично, — поморщился мужчина. — Но по смыслу, верно.

— Дима, ты опять о политике? — в комнате появилась Мария Александровна, быстро расставила чашки, установила пузатую сахарницу и пиалу с печеньем. — Больше интересных тем нет?

— Не о политике, а об истории, — поправил мужчина, — С молодежью о Сталине разговариваю.

Мама Ани гневно свернула глазами.