Решающий момент Ржевской битвы
Шрифт:
Немецкие обозы подходят к горящей деревне.
Возвращаясь обратно к действиям опергруппы Белова в район разъезда Угра, отметим, что здесь кавалеристы и партизаны поймали намного более крупную и колючую рыбу, нежели их соседи у Ельни. Вражеская боевая группа «Хаазе», по численности близкая к батальону, отсеченная от остальных сил противника, перешла к жесткой позиционной обороне, поддерживая при этом радиосвязь с основными силами корпуса.
Первую серьезную попытку уничтожения окруженного противника Белов, накануне прибывший на оперативный пункт управления в д. Новое Петрово, находящийся всего в паре километров от передовых немецких позиций, предпринял ночью 21 марта. Но все ночные атаки были отражены противником, и не в последнюю очередь из-за неслаженности действий партизанских отрядов
Бой по ликвидации окруженного противника постепенно превратился в осаду. Прекратив на время атаки, советские части перешли к тактике артиллерийского подавления противника — немногочисленные гаубицы и полковые орудия были привлечены к артиллерийскому обстрелу вражеских позиций. Время работало не в пользу немцев — запасы провианта быстро истощались, потери непрерывно росли. Тяжелое положение окруженных немецких подразделений привлекло к себе внимание в высоких вражеских штабах в Спас-Деменске, Смоленске и даже в Берлине — немцы начали планировать меры по деблокированию отрезанной боевой группы.
24 марта Белов получил частную директиву от командования Западного фронта с требованием выделить часть сил для прорыва на соединение с остатками ударной группы генерала Ефремова. Для выполнения поставленной задачи от кавалеристов был выделен 2-й гвардейский кавалерийский полк майора Малинова, насчитывавший всего 346 человек личного состава при четырех легких орудиях и трех минометах. Через двое суток — 26 марта — в сводную группу вошел батальон партизан из отряда майора Жабо в составе 246 человек с двумя легкими орудиями и тремя минометами. Общее командование сводным отрядом Белов возложил на полковника Завадовского. Цель для группы численностью в 600 человек была поставлена крайне важная: прорваться через автодорогу Вязьма — Юхнов в районе северо-западнее д. Знаменка, после чего соединиться с частями 33-й армии, образовав своеобразный «наземный мост» между силами 33-й армии и опергруппы Белова. Вкупе с выручкой медленно погибавших частей генерал-лейтенанта Ефремова успех операции мог принести и стратегические плоды в виде проблем со снабжением в северном крыле 4-й немецкой армии, после потери в начале месяца района Юхнова еще больше ставшем зависеть от поставок провианта и боеприпасов, шедших через Вязьму.
Упоминание об отряде Завадовского неоднократно встречается в оперативных сводках Генерального штаба Красной Армии. Это лишний раз подтверждает важность проводившейся импровизированной боевой группой операции. Но мог ли сводный отряд численностью в батальон пехоты, даже успешно проведя наступательную фазу операции, удержаться в «коридоре», пересекающем немаловажную для противника дорогу? Разумным ли было подставлять под неизбежные контратаки часть сил опергруппы Белова, которая в тот момент была разделена на несколько частей, связанных боем, и не имела никаких значительных резервов? Ответ на эти вопросы дают итоги трехдневных боев у Знаменки.
26 марта отряд под командованием Завадовского перешел к активным действиям. Ночная советская атака по левому берегу реки Угра, начавшаяся в 22.30, закончилась ничем — немецкие силы охранения в районе Знаменки были вполне готовы к ударам с этого направления и встретили штурмующих ураганным огнем из всех стволов. Левее участка, выбранного для наступления отрада Завадовского, оборона противника опиралась на реку Волоста, преодолеть простреливаемую долину и крутые берега которой без больших потерь кавалеристы и партизаны не могли, а при попытке продвинуться через большак южнее Знаменки серьезно увеличивалась территория, которую с боем надо было преодолеть и впоследствии удерживать. Тем не менее, даже встретив хорошо организованное сопротивление, отряд Завадовского продолжал атаки: к исходу 27 марта их было проведено уже три, в следующий день — еще четыре. 29 марта, после нескольких неудачных штурмов, израсходовав запас боеприпасов и потеряв значительную часть личного состава, остатки группы вынуждены были перейти к обороне. Минимальные шансы на прорыв у сил подчиненных бывшему командиру 57-й кавдивизии были, а вот шансов выдержать бой с подошедшими немецкими резервами не было никаких, поэтому провал предпринимавшихся попыток прорыва можно смело воспринимать как лишний шанс выйти на Большую землю живыми для советских бойцов, уцелевших в десятке кровопролитных атак у Знаменки.
Из-за образования еще одной ударной группы и без того слабая группировка партизан и кавалеристов вокруг группы «Хаазе», не сумевшая за короткое время ликвидировать окруженного противника, была еще больше ослаблена. Генерал-лейтенанту Белову пришлось в очередной раз контролировать выполнение вверенными
войсками одновременно нескольких, не зависящих друг от друга заданий. А немцы, реагируя на пассивность сил советской опергруппы, сковывавших их боевую группу «Хаазе», приступили к разработке операции по ее деблокированию. Так, 29 марта над станцией Угра пролетел десяток Ju-52, которые сбросили в парашютных контейнерах несколько тонн грузов, запрошенных командованием окруженных вражеских подразделений. Немецкий «воздушный мост» был только первым сигналом о скором деблокирующем ударе противника.Глава четвертая
Последний штурм
Мартовское обострение
В середине марта активность боевых действий обеих сторон, как на южных подступах к Варшавскому шоссе, так и в зоне действий 4-го воздушно-десантного корпуса и опергруппы Белова, на короткое время значительно снизилась. Линия обороны противника вдоль автомагистрали устояла перед натиском стрелковых дивизий и танковых бригад 50-й армии, которая, в свою очередь, понесла серьезные потери в танках (главным образом это касалось пополненной перед переходом в наступление 112-й танковой бригады) и живой силе. Армии было необходимо дождаться новых соединений, выделенных Ставкой, также определенное время было необходимо на скрытную перегруппировку сил в сектор планируемого наступления.
Потери немцев в ходе двухнедельного сражения у шоссе были довольно велики, они также были не в силах на какое-либо крупное наступление. В частности, противнику пришлось расформировать 2-й танковый батальон 27-го танкового полка, обратив оставшиеся танки и личный состав на доукомплектование 1-го батальона, становившегося единственным подразделением в 19-й танковой дивизии, имевшим танки.
Подразделения советских десантников после первоначального успеха подвергались контратакам освободившихся резервов противника, который, начиная примерно с 10 марта, стал поддерживать действия пехоты отдельными танками (причина появления немецких танков перед позициями 9-й и 214-й воздушно-десантных бригад очевидна — на фронте вдоль автострады к 10 марта наступило относительное затишье, и у немцев появилась возможность высвободить несколько боевых машин для ликвидации угрозы с тыла).
Вдобавок в середине месяца резко испортилась погода, несколько дней метели и плохой видимости, не позволявших действовать авиации и снижавших эффективность артогня, давали советским и немецким солдатам долгожданную возможность отдохнуть от постоянных бомбежек и артобстрелов. Однако очередной этап схватки у шоссе был неизбежен, каждая сторона готовилась к нему по-своему: советская сторона накапливала силы, постепенно принимая подходившие по единственной железной дороге через Сухиничи стратегические резервы; немцы, не имея столь крупных сил в запасе, действовали в другом ключе — они осуществляли переброски сил, выделяли из дивизий группы от нескольких рот до полка, которые временно переподчинялись соседям для поддержки их разваливающейся обороны или контратак. Так, 10-я моторизованная дивизия противника 21 марта была выведена из первой линии на отдых и доукомплектование в район д. Милятино. Еще до вступления в бой выведенными из состава дивизии оказались 1, 2 и 4-я роты мотоциклетного батальона во главе с его штабом. Эта часть батальона была переброшена в район д. Красное, примерно в 40 километрах севернее д. Барсуки, для усиления частей противника, противодействовавших соединению западной группы 33-й советской армии с основными силами фронта. 41-й моторизованный полк из-за больших потерь личного состава подвергся реорганизации из трехбатальонного в двухбатальонный. В соседнем 43-м армейском корпусе немцев как яркий пример подобного дробления можно привести 82-й пехотный полк 31-й пехотной дивизии, который 4 апреля был усилен двумя батареями легких гаубиц (105-мм), а в середине месяца оказался большей частью переданным в 10-ю моторизованную дивизию.
Тем временем сектор наступления ударной группировки 50-й советской армии в третий раз за последние два месяца смещался на юго-запад, для наступления был выбран участок северо-западнее райцентра Барятино. Еще в феврале 385-я стрелковая дивизия 10-й армии, теперь вошедшая в состав 50-й, отбила у немцев тактически важный район д. Сининка, значительно приблизившись к Варшавскому шоссе.
50-я армия должна была сыграть одну из главных ролей в очередной попытке разгрома противостоящей группировки противника. 20 марта Ставка ВГК издала директиву № 153589, в соответствии с которой ближайшая задача Западного фронта определялась следующим образом: «…общими усилиями 43-й и 49-й армий и 50-й армии, усиленной из резерва Верховного Главнокомандования пятью стрелковыми дивизиями и двумя танковыми бригадами, не позднее 27 марта очистить от противника пути подвоза 33-й армии и группы Белова, соединиться с ними и в дальнейшем уничтожить группу противника в районе Рыляки, Милятино, Вязьма; одновременно силами 5-й армии завершить прорыв северо-восточнее Гжатска и не позднее 1 апреля овладеть г. Гжатск, после чего ударом на Вязьму содействовать 43, 49 и 50-й армиям в уничтожении противника в районе Вязьмы…» [21] .
21
ЦАМО РФ. Ф. 132а. Оп. 2642. Д. 95. Л. 31–32