Решающий шаг

— Да, я знаю Эзиза. Но мне важно знать твое мнение о нем.

— Разве Эзиз не мог сам поговорить со мной, вместо того, чтобы посылать постороннего?

Абдыкерим-хан с упреком посмотрел на Артыка:

— Артык Бабалы, я не заслужил таких обидных слов. Видно, ты и на самом деле не знаешь меня. Хотя я и меняю подчас свое имя и внешность, но я не из тех, кто способен понапрасну сеять раздоры между людьми...

Правда, ты простой человек, и обижаться на тебя нельзя. Но чтобы ты понял, почему я спрашиваю тебя об Эзиз-хане, я откровенно скажу тебе свое мнение о нем. Эзиз— деспот, который думает только о себе и ни с кем не считается. Ему нельзя доверять. Если он утвердится, то совсем забудет народ. Не думаю, что он кого-либо пожалеет, если ему станут поперек дороги. Я опасаюсь и за твою жизнь. Поэтому тебя нельзя мешкать, нельзя упускать удобного случая. Скажу прямо: не Эзиз, а Артык Бабалы должен быть предводителем народа.

Артык понял, что Абдыкерим-хан хочет заставить откровенно высказаться его самого, и ответил насмешливо:

— А Эзиз-хан согласится на это?

— Если не дашь подзатыльника, и ребенок не послушается.

— Ты считаешь, что у меня кулак сильнее, чем у Эзиза?

— С помощью Абдыкерим-хана ты не только Эзиза, но и Ораз-Сердара сможешь свалить.

— А в Абдыкерим-хане я должен видеть государство афганцев?

— Нет, более сильное государство. Скажу только тебе: в Абдыкерим-хане ты должен видеть Великобританию.

— Велик... брит?.. Не понимаю.

— Англию.

У Артыка волосы зашевелились на голове. Расстрел бакинских комиссаров встал перед его глазами. Он в упор посмотрел на английского шпиона:

— Ты за кого меня принимаешь?

Несомненно, Абдыкерим-хан заметил угрозу и негодование в глазах своего собеседника. Несмотря на это, он еще ближе пододвинулся и невозмутимо продолжал:

— Артык, я сказал тебе, что времена меняются. Поэтому и карта земли должна измениться. Тебе известно, что Закаспийский фронт держит английская армия. Присоединение к английской карте твоей туркменской земли и всего Туркестана вполне возможно.

Артык хотел было что-то возразить, но Абдыкерим-хан поднял руку:

— Подожди немного. Вот что я хочу сказать тебе: твой народ может завоевать национальную свободу только с помощью Англии. Подумай и...

Артык перебил Абдыкерим-хана:

— И думать нечего. Волк с овцой не пьют из одного колодца. Видели мы на индусах английскую свободу. Они у англичан вроде тех мулов, что таскают на своем горбу их пушки и пулеметы. Сто индусов не смеют пройти мимо англичанина со стороны солнца. Уж не такую ли свободу собираются они дать туркменам?.. Нет, с англичанами мы никогда не станем друзьями! Лучше умереть, нежели питаться объедками собаки.

Но Абдыкерим-хан не обиделся на слова Артыка, а заговорил еще ласковее. Он рассказал, что английские войска пришли в Закаспий по приглашению ашхабадского правительства, что Дохов подписал в Мешхеде с генералом Маллесоном договор и что в силу этого договора англичане считают своей обязанностью помогать народам Средней Азии.

— Артык Бабалы, — говорил он, — я знаю, что ты не глуп. Это судьба, которая сильнее тебя. Не отворачивайся от счастья, которое само идет к тебе в руки!

— Абдыкерим-хан! — вспыхнул Артык. — Ты судишь по себе, но я не продаюсь! И туркмены сами найдут свой путь.

Видя, что Артык разгорячился и что убеждения на него уже не действуют, Абдыкерим-хан попробовал подойти к нему с угрозами.

— По-видимому, я ошибся, ты — глупый парень! — сказал он резко. — Ты воображаешь, что с тобой и твоим народом будут все время нянчиться? Что ты такое? Да и весь твой народ? Либо вы будете сражаться вместе с нами против большевиков, либо превратитесь в пыль под копытами английских мулов!

— Врешь! — крикнул Артык, окончательно выходя из себя. — Так может говорить только такой человек, как ты, у которого нет ни чести, ни родины. Благодари бога, что ты — гость в моем доме! Если б ты встретился мне в другом месте, — не ушел бы от меня живым. Когда вернешься к своим хозяевам, скажи: Артык Бабалы не продает свою честь! И от туркменского народа, от всех честных людей моей страны передай им: пусть убираются отсюда как можно скорее, иначе от их голоногих солдат и мулов и следа не останется!

Абдыкерим-хан только тут понял, что продолжение разговора с Артыком может кончиться для него плохо.

Он молча посмотрел на молодого туркмена взбешенными глазами и, не попрощавшись, вышел. Артык схватился за револьвер, намереваясь пустить вслед ему пулю. Его остановило лишь впитанное с молоком матери уважение к обычаям гостеприимства. Но он не выпускал из рук револьвера, слушая удалявшийся топот коней. Безнаказанное исчезновение Абдыкерим-хана приводило Артыка в ярость. «Какой же это гость? — думал он. — Это убийца, ворвавшийся в мою страну. Таких надо беспощадно уничтожать!» Выйдя из кибитки, он приказал джигиту седлать Мелекуша. Айна взмолилась:

— Милый Артык, куда ты поедешь? Рана твоя еще не зажила. Потерпи дня два!

Встревоженная Нурджахан присоединилась к Айне. Артык успокоил женщин и, подойдя к джигиту, что-то сказал ему на ухо. Тот мигом вскочил на Мелекуша и только спросил у Артыка на прощанье:

— Которого?

— Обоих!

Мелекуш помчался стрелой.

Вернувшись в кибитку, Артык прилег на ковер, но никак не мог успокоиться. Неожиданное появление в кибитке шпиона и весь его разговор казались ему неслыханным оскорблением. Сердце Артыка горело. Он уже раскаивался, что послушал Айну и мать и не бросился сам в погоню. Его ничуть не страшило разоблачение его перед Эзизом, но не давала покоя мысль, что эта отвратительная заразная муха беспрепятственно летает в его стране.

Чтобы немного успокоиться, Артык взял на руки сына — от него так сладко пахло материнским молоком, — но вместо этого расстроился еще больше и стал разговаривать с маленьким Бабалы:

— Разве смогу я считать себя твоим отцом, если допущу, чтобы английская плеть упала на твое нежное тельце? Неужели я позволю наложить на тебя цепи рабства?

Случись такое, ты всю жизнь будешь проклинать меня, а я и в могиле не найду покоя. Нет, сынок, нет! Мой долг — завоевать тебе свободную жизнь. Предки учили меня не быть рабом, и я исполню свой долг. Я не один. Есть советская власть, есть Иван, зовущий меня. Если смогу соединиться с Красной Армией, то никакой враг мне не будет страшен.

Артык крепко поцеловал сына.

В сумерки вернулся джигит.

По его виду Артык понял, что приказ им не выполнен. Джигит настиг только одного, второй ускакал и скрылся в зарослях тростника. Поймав вопросительный взгляд Артыка, он снял охапку травы, притороченную к седлу, и бросил на землю. К ногам Артыка упала белая папаха.

— Мне больше был нужен другой, — хмуро проговорил Артык. — Но ничего! Избавиться от предателя — тоже польза. Придет время, и второй попадется мне в руки.

Это столкновение с английским шпионом ускорило решение Артыка сесть на коня. Абдыкерим-хан, конечно, сообщит обо всем Эзизу, англичанам и белым, не успокоится до тех пор, пока не уничтожит его. Но прежде чем оседлать коня, Артык задумался: что же делать с семьей? Эзиз или уничтожит семью или, в лучшем случае, прикажет перевезти ее поближе к себе и держать Айну, мать и Шекер в качестве заложников. Надо было перевезти их куда-нибудь подальше от Ак-Алана, Артык посоветовался с Айной. Та мужественно выслушала мужа и согласилась с его решением.