Решительный барон

— Да, я чувствую себя гораздо лучше, после того как… — Она не договорила, указав рукой на тазик, и встала на ноги, ухватившись за столбик кровати. — Мне хочется снять платье и распустить шнурки корсета.

— Разумеется, я… Погоди, а что это за шум?

Грейс рассмеялась.

— Это, должно быть, Гермес. Ведь в доме только одна собака, верно?

— Да, но я надеялась, что он спит.

Вошла Мария с чайником на подносе. За ней по пятам следовал маленький черно-белый песик.

— Ш-ш, ты, маленький дикарь. Не вертись под ногами. Твоя хозяйка уже дома. Она тебя не бросила.

— Гермес, дуралей, веди себя прилично.

Гермес посмотрел на Кейт, тявкнул в знак приветствия и снова повернулся к Марии.

— Если можно, Мария, отнесите поднос ко мне в комнату.

— Конечно, отнесу, миледи, как только это отродье сатаны уберется у меня из-под ног.

Гермес тем временем встал на задние лапки и запрыгал возле юбок горничной, помахивая пушистым хвостиком и встряхивая мохнатыми ушами.

— Да, сэр, это очень любезно с вашей стороны. А теперь отойдите, пожалуйста, и позвольте мне пройти в дверь.

Гермес залаял и повиновался, но тут же устремился следом за Марией. Кейт расхохоталась.

— Не завалялся ли, случайно, кусочек сыра у вас в кармане фартука, Мария?

Гермес составлял ей компанию последние три года. Его присутствие отвлекало Кейт от грустных мыслей в месяцы траура после смерти Оксбери. Но у песика была неприятная привычка покидать хозяйку ради кого-нибудь, кто, как он считал, мог бы его угостить чем-то лакомым, если только этот кто-то не был Уизелом. Гермес отлично разбирался в человеческих характерах и понимал, что новому лорду Оксбери доверять не следует. Любой кусок съестного, предложенный Уизелом, вполне мог быть отравленным.

— Может, и так, — улыбнулась Мария. — Малыш так скучал, когда вы уехали на весь вечер, миледи, что я решила его немного утешить.

— Ха! Вы прекрасно знаете, что он настоящий артист, Мария, — сказала Кейт. — Его мастерству мог бы позавидовать даже мистер Эдмунд Кин, которого считают самым великим актером в Англии.

— Вы только поглядите на его мордочку, — сказала Мария и поставила на стол чайный поднос.

Все трое повернули головы и увидели, что Гермес прямо-таки улыбается, потешно скривив губы. Потом он наклонил голову набок и замахал в воздухе передними лапами.

— Дайте ему сыру, Мария, — усаживаясь на стул, со смехом предложила Кейт.

— Нате, сэр.

Мария бросила песику угощение. Тот подхватил его на лету и сжевал в два укуса. Потом опустился на все четыре лапы, рысцой подбежал к Кейт и улегся на пол рядом с ее юбками.

— Ты знаешь, что у Марии больше нет сыра, маленький попрошайка, верно? — сказала Кейт, почесывая Гермеса за ухом.

Песик зевнул и положил голову на лапы.

— Совершенно ясно, каков путь к его сердцу, — с улыбкой произнесла Грейс.

— Да, и это путь к сердцам большинства мужчин, миледи. Кормите их досыта, — сказала, подмигнув, Мария, — удовлетворяйте их аппетит, и они будут вами довольны. А теперь позвольте мне помочь вам надеть ночную рубашку, а потом можете выпить чашечку чаю с парочкой печений. Это успокоит ваш желудок.

Кейт разлила по чашкам чай, пока Грейс переодевалась у себя в спальне. Душистый пар и запах перечной мяты успокаивали. Уменьшилось чувство напряжения в плечах и шее. Мария помогла Кейт наконец-то освободиться от проклятой шнуровки и накинула на нее ночную рубашку. Теперь Кейт могла вволю отдышаться. До прихода Алекса.

Жаркая кровь прихлынула от ее груди к шее и щекам. Ей не надо было приглашать его — просто непонятно, что на нее нашло! Он был так потрясен ее бесстыдством.

Он сказал, что придет, однако наверняка передумал. Алекс не принадлежит к числу тех, кто готов изменить данному им слову. Иначе они, быть может, убежали бы в Гретна-Грин, и она все эти годы была бы замужем за ним, а не за Оксбери. Возможно, у них родились бы дети… Нет, ничего этого не могло случиться. Мысль об этом до сих пор причиняла Кейт острую сердечную боль.

Ей сейчас уже сорок, поздно думать о рождении детей. Но когда она была молодой… когда была замужем в первый раз…

Каждый месяц она надеялась, и каждый месяц надежда уплывала от нее в обличье красного отчаяния. К концу второго года замужней жизни Кейт пришла к выводу, что бесплодна.

Оксбери, спасибо ему, примирился с горькой правдой задолго до нее. Он ни разу не упрекнул ее, хотя это означало, что титул и вся его собственность перейдут к Уизелу — малорослому, толстому, засаленному, брюзгливому человечишке, который приезжал с визитом по два раза в год и первым делом бросал взгляд на живот Кейт. На его физиономии появлялась довольная ухмылка, когда он видел, что живот у нее такой же плоский, как в день свадьбы.

Кейт поднесла к губам, но чай оказался нестерпимо горячий. Она выплюнула чай и поставила чашку на стол.

Это хорошо, что она бесплодна. Если бы она… если бы Алекс… в общем, не было бы нежелательных последствий, если бы Алекс… если бы любой мужчина… провел ночь в ее постели…

Но Алекс не придет. Риск скандала слишком велик. Если Алекс охоч до постельных игр, он может заняться ими с любой из многочисленных молодых и красивых лондонских куртизанок.

Но если он все-таки придет, то обнаружит, что дверь черного хода заперта. Он удалится и никогда больше не станет искать встречи с Кейт. И это хорошо. Очень хорошо. Замечательно. Кейт испустила долгий, дрожащий вздох.

Она могла бы расслабиться. И непременно расслабится. Она избавится от проклятых корсетных завязок и наденет свою самую старую, самую изношенную, самую удобную ночную рубашку.

В комнату вернулись Мария и Грейс.

— Вам помочь, миледи? — спросила Грейс.

— Да, пожалуйста.

Слава Богу, наконец-то она устроится по-настоящему удобно.

* * *

Это неправильно. Ему следует повернуть назад, к Доусон-Хаусу, подняться к себе в спальню, выпить стаканчик бренди и почитать… что-нибудь.

Он только что дочитал «Паломничество Чайльд Гарольда» Байрона. И ему пока не хотелось начинать новую книжку.

Стало быть, он намерен затащить в постель Кейт потому, что не нашел подходящего чтива?

Нет. Алекс поддал носком ботинка небольшой камень, и тот, постукивая, полетел по тротуару… Он вовсе не собирается поступать так с Кейт. Само это слово, сама мысль об этом… непотребны. Он намерен… намерен…

Он не знал, что намеревается делать. Надо подождать, пока он доберется до Оксбери-Хауса, и тогда уже принимать решение. В Оксбери-Хаус он, собственно, и направляется. И ничего не может с собой поделать. Ему необходимо увидеться с Кейт. Господи, он столько лет провел, мечтая о ней, желая ее, тоскуя о ней… Как может он не явиться к ней сейчас?