Ретроград: Ретроград. Ретроград-2. Ретроград-3
Шрифт:
– Что скажете, генерал? – спросил Сталин у Филина.
– Машина потеряла 3,2 % мощности, дальше ухудшение характеристик пойдет по экспоненте, положенные 10 % будут выработаны к 870–1000 часам. Ломаться вроде не собирается, тьфу-тьфу-тьфу.
– То есть, паспортные 1500 часов она не выработает? Так? Почему, товарищ Никифоров?
– Из-за масла, товарищ Сталин. Требуется, как минимум, добавки молибденита, и перейти на полусинтетическое масло, добавив в него предельные олефины в виде дигалогенидов со фтором, F2, так называемые жидкие фторопласты, но придется менять войлочные масляные фильтры на механические щелевые. В обоих случаях. Молибденит, тоже, через войлок не проходит и выпадает из масла.
– Молибденит – это что?
– Вам формулу или…
– Формула не нужна.
– Полуфабрикат для получения молибдена, который используется для производства ламп накаливания и в радиопромышленности. А олефин можно получить из фреона. Он есть на заводе «Холодильного
– А почему сразу не сказали?
– Я, вообще-то, хотел посмотреть, будет или не будет работать двигатель первой серии. Он ведь мог разрушиться много раньше, если плохо собран или имеет бракованные детали. Пока работает, да и нет механических фильтров. Их в СССР не выпускают, а на войлочные наши механики женские чулки из нейлона в два слоя надевают, но нейлон у нас тоже не выпускают, пока. Так что, от ворсинок не избавиться.
Сталин записал что-то себе в талмуд, перешли к обсуждению установки М-63 на крайнюю машину. Подводим его к мысли, что решать все будет экономика. У кого все будет дешевле и лучше, тот и выиграет. Заодно он нас расспрашивал про саблевидные винты. Денег они стоят, а какая с этого отдача. А пока никакой! И величины шага им не хватает для этих оборотов и этой мощности. Легковаты получаются. А «стакан» пока один. Его хода не хватает, чтобы вывернуть лопасти больше. В 13.30 Сталин поехал в Кремль, чтобы успеть к началу своего рабочего дня. Надо отметить, что он почти всегда приезжал до его начала, и стремился завершить встречу так, чтобы успеть к 14.00–14.15 в свой кабинет. Еще пару часов успокаивали людей и отвечали на попутные вопросы. Затем все приступили к своей обычной работе. А в 17.20 с «Холодильника» вернулся Олег Константинович и «порадовал». Туда приезжал вице-консул Германии, и пригласил его на фуршет 7-го Ноября в честь национального праздника СССР. Заодно, дескать, поговорить о закупаемой лицензии на «Физелер-Шторьх-157». Официально именно Антонов числился бенефициаром этой сделки.
– Вы отказались, надеюсь?
– Почти, я сказал, что лично принять такое предложение не могу, сообщу по команде. Я же был в Берлине и там договаривались, что эту машину буду вести я, и что все переговоры немецкой стороне необходимо вести со мной. Это был приказ Кагановича, который никто не отменял.
– Тогда идите к Копытцеву, но скажите, что я против.
– Наше дело доложить, товарищ Никифоров. Иду!
Через сорок минут они оба вломились в мой кабинет, едва успел сунуть в стол «камп»: Антонов его не видел и не имел права видеть, а он мне требовался по работе.
– Нас вызывают в Москву, в НКВД, с этим вздором.
– Ну, езжайте! Я не возражаю!
– Нас троих вызывают! – отвечает Копытцев.
– А я-то здесь причем?
– Без понятия! Приказ передал старший майор Мешик, начальник ГЭУ оборонпрома, по его словам, это распоряжение Федотова, из 3-го отдела. С ним лучше не шутить, Святослав Сергеевич.
– Ну, звоните Берии и Власику.
– Позвонил. Федотов докладную на нас троих написал, вместе с ним. (Палец Алексея безошибочно указал в сторону кабинета Филина.) Власик сказал, чтобы по приезду сначала вызвали его с проходной. Берии на месте нет. Филин не вернулся из Воронежа, сидит по погоде. Его тоже вызывают, но причина уважительная.
– Да не поеду я никуда, Леша! У меня работы выше крыши, и мне возиться с немцами никакого резона нет. Я же сказал, что возражаю! Никаких встреч.
– Так в этом-то и дело! Федотов и Мешик настаивают, чтобы встреча была.
– Слушай! Это дурдом какой-то с этими фрицами! Какому дураку это в голову пришло: разрешить им работу возле испытательного центра.
– Федотову. А мы ему мешаем.
– А он кто такой?
– Я же сказал: начальник 3-го отдела. Комиссар 3-го ранга.
– В общем, большая шишка на ровном месте, а головы нет.
– Да с головой у него все в порядке, самый молодой комиссар у нас. И на такой должности, что не позавидуешь.
– Ладно! Олег Константинович, сходите переоденьтесь, и возвращайтесь к моей машине.
Антонов вышел, я вытащил из стола компьютер, и мы его отнесли обратно для работы ребятам Копытцева. По дороге Алексей сказал, что третий отдел – это контрразведка, и докладную требуется остановить, иначе не миновать серьезной проверки с их стороны. Федотов мужик жутко упрямый, но толковый, и свое дело знает туго. Одну он уже написал, вторая только что подана, а по третьей будет работать президиум при Наркоме, и головы точно полетят. Видимо у него что-то серьезное, если такую волну гонит.
Мы, оба, тогда не знали, что днем ранее майор абвера Аксель Хойзе и группенфюрер СА Арманн обсуждали вопрос приглашения Антонова в немецкое посольство.
– Мой группенфюрер! У русских что-то происходит в Москве. Именно поэтому я попросил Берлин прислать для консультаций кого-нибудь из СД. Так что, просмотр их парада – это лишь повод для Вашего приезда. Итак, по порядку: Сталин зачастил с поездками в их испытательный центр в Чкаловске. В газетах почти
ничего не было, кроме вот этого сообщения, в котором говорится о присуждении двух Сталинских премий в области обороны. Как всегда, без упоминания за что и кому. Но, всполошились люди из их министерства авиапромышленности. Новый министр ездил в Центр, вместе со своими заместителями. Вернулись недовольными, устроили длительное, глубоко за полночь, совещание. Сведения абсолютно точные. Сталин еще полтора года назад объявлял о трех премиях в этой области тем конструкторам, кто превзойдет наш «Bf-109E». За полтора года выдали одну премию, самую маленькую, одну на двоих двум конструкторам, один из которых младший брат их Наркома Внешней торговли. Так что почти сто процентов, что премии получил кто-то из авиаконструкторов. Единственный человек, которого опознали мои люди, которых я подключил к группе электриков и наладчиков от фирмы «Борзиг», приехавших монтировать новые копировальные станки-полуавтоматы этой фирмы, закупленные недавно у нас, это Олег Антонов. С этой закупкой тоже были странности, русские, обычно, долго торгуются, оговаривают кучу условий, требуют пуско-наладочные работы. Здесь же закупка прошла практически мгновенно, торопили с отправкой, и, по сообщениям из Бреста, сразу присвоили им два «литера». Так они обозначают срочность поставки. Мои люди взяли этот груз на контроль. Груз прибыл в Чкаловск на завод холодильного оборудования. Я организовал требование со стороны фирмы, под угрозой снятия гарантий со станков, подключить и наладить станки представителями фирмы. Удалось взять под наблюдение северную часть аэродрома, но, кроме устаревших моделей самолетов, в сторону поселка все перестали взлетать. Руководит от лица заказчиков именно авиаконструктор Олег Антонов. В прошлом году он был с делегацией их Наркомата в Берлине, Касселе и Ростоке. Он и его конструкторское бюро должны были готовить к лицензионному выпуску самолет Физилера «Шторьх». Но, он не в Ковно, где расположили их производство! Он в испытательном центре и готовит к пуску завод в Щелково. По словам рабочих завода, Антонов – не главный человек там, всем руководит другой человек, фамилию которого выяснить не удалось. У него черный «Бьюик» 1936 года, «ЗиС-101А». Очень редкая здесь машина. Несколько раз мне удавалось ее увидеть. Отличительная черта: свет фар, его фары светят ослепительно белым светом. Нашу группу сильно торопят, и говорят, что если такой темп работ сохранится, то они откажутся от гарантий фирмы.– С этим понятно, господин майор. Что-нибудь еще видели?
– Видеть не видел, а вот слышать – слышал! Новый звук двигателя, совершенно иной, нежели у остальных двигателей самолетов. Словами не передать. Вот, послушайте! По моему мнению, это звук турбины. А после этого послушайте его выключение. Десять дней назад дважды ветер дул в нашу сторону, и нам удалось это записать. Где-то около месяца назад их Эн-Ка-А-Пэ, черт побери эти русские аббревиатуры, тоже всполошилось из-за слухов о новом двигателе из Новосибирска, но потом эти новости дезавуировали, сказали, что просто привезли двигатель из Америки. Так вот, тот человек, который ездит в «Бьюике», первое время одевался странно, не так, как одеваются здесь. Но, тогда попасть так близко к Центру было невозможно.
– Что вы хотите, майор?
– Я хочу, чтобы господин Шниттке, как вице-консул, пригласил Антонова к нам на ужин в честь их революции. Мы это делаем здесь каждый год, в этом нет ничего удивительного. Если ему не разрешат, значит, это он получил премии, и он представляет опасность для рейха. Если разрешат, то кое-какой материал на него у нас есть, слабенький, я не спорю, но он может испугаться этого компромата. И, главное! Антонов не сможет дать нам ответ немедленно. Это будет решать его начальство. Не исключено, что этого таинственного «американца» удастся вытащить из его берлоги. Два моих агента служат в Москве в ОРУД. У них есть оружие, которое они могут безопасно доставить группе, приехавшей из дома. Группа подстрахует их и ликвидирует охрану, если таковая обнаружится. Попытаемся выкрасть «американца» и сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Вывезем его к Смоленску и отправим в рейх.
– Это слишком рискованно, дорогой майор! Диверсия практически в Москве!
– Это уже отработанный вариант. На счету у этих двоих три летчика и пять инженеров этого Центра. К сожалению, не из высшего состава. Одного удалось переправить в рейх. Он имел отношение к русскому жидкостному ракетному двигателю.
– Ну, этот случай я знаю. Он только подтвердил насколько сильно они отстали в этом вопросе. Хорошо, готовьте операцию. Я не возражаю!
Пока Антонов переодевался, на улице стемнело, и мы втроем выехали в Москву. Брать еще охранников Алексей не стал, а после того случая с отрывом от преследования, в мои шоферские навыки поверили, как и в ходовые качества машины. Не заходя в проходную НКВД, Алексей позвонил Власику из будки на противоположной стороне улицы, затем мы втроем ждали его появления десяток минут. Вчетвером прошли в кабинет НачТриО. Голубоглазый очкарик с лихим чубом, встретишь такого на улице – ни за что не подумаешь, что это грозный контрразведчик всея Руси. Худощав, плотно сжатые сухие губы, довольно большие раковины ушей. Вид, можно сказать, интеллигентный, модные очки в металлической оправе, явно «Цейс».