Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

Вот такая была «российская колониальная империя» — вместо того, чтобы грабить покорённые народы, как это делали просвещённые европейцы, её правители были готовы за счёт русского населения ублажать своих новых подданных. А те воспринимали поблажки как само собой разумеющееся:

«Все льготы и привилегии, царские милости и русские ласки они принимали, как должное и заслуженное, и всё это питало их высокомерие и рождало новую требовательность» [1122] .

1122

Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Николая I. Пг., 1915. С.XVII.

Когда Финляндия пребывала в составе Швеции, её официальным языком был шведский. Этот язык преобладал в литературе, поэзии, администрации, школе и суде. На нём говорило дворянство и весь образованный слой общества, на нём велось обучение, печатались книги. Финский же считался языком невежественных простолюдинов. Недаром губернатор одной из финляндских губерний фон Пальмберг считал целесообразным полностью искоренить финский язык, допуская его использование только где-нибудь в диких местах на границе с Лапландией [1123] .

1123

Бородкин М.М. История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I. СПб., 1912. С.79.

После вхождения Финляндии в состав Российской Империи такое положение продолжало сохраняться. С попустительства русских монархов государственным языком оставался шведский, а все административные посты в Великом Княжестве, за исключением должности генерал-губернатора, занимали местные уроженцы.

Тем не менее, благодаря полученному Финляндией автономному статусу, в среде финской интеллигенции началось «национальное возрождение». Впрочем, начатки его проявились ещё при власти шведов. Первой «ласточкой» стал профессор красноречия Хенрик Габриель Портан, преподававший в Абоском университете в конце XVIII века.

«Портан первый из учёных Абоского университета отдался изучению финской народной поэзии, особенностей финской народности и финской старины и своими трудами много содействовал развитию финской истории, географии и языка. Он же обратил внимание на сравнительное изучение финско-угорского языка. Это был страстный патриот, охваченный "манией" ко всему финскому. Своими трудами он поднял дремавшее национальное чувство» [1124] .

После присоединения Финляндии к России процесс пробуждения «национального чувства» начал идти особенно бурно. В 1820-1830-е годы на этой ниве проявилась целая плеяда деятелей. Среди них, в первую очередь, следует упомянуть Элиаса Лёнрота. Сын деревенского портного, он получил медицинское образование в Абоском университете, однако помимо лечения пациентов увлёкся филологией, занявшись собиранием финского фольклора. Вскоре у Лёнрота появилась мысль объединить собранный материал в одну эпопею, наподобие «Илиады» или скандинавской «Эдды». «Из скопившегося у него материала, из многочисленных вариантов, он добросовестно и находчиво составил одно целое, один обширный народный эпос», который и опубликовал в 1835 году [1125] .

1124

Бородкин М.М. История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I. СПб., 1912. С.73.

1125

Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Николая I. С. 358–360.

Надо сказать, что идея сочинить для финнов свой эпос была высказана ещё в 1817 году в одной из статей Карла Акселя Готлунда: «…если бы только нашлось желание собрать вместе наши древние народные песни и создать из них стройное целое — будет ли это эпос, драма или нечто другое, мы имели бы нового Гомера, Оссиана или "Песнь о Нибелунгах", и финская нация, через это прославившись, с блеском и достоинством проявила бы свою самобытность» [1126] .

1126

Карху Э.Г. Финская литература // История всемирной литературы. В 9-ти томах. Т.6. М., 1989. С. 277–278.

Итак, вопреки расхожему представлению, у «финского народного эпоса» (кстати, само его название — «Калевала» — также придумано Лёнротом) имеется свой автор:

«Таким образом, изданное Лёнротом "Калевала" не есть полное и точное воспроизведение того, что воспевалось народными певцами. В данном случае он последовал примеру самих же народных певцов. Подобно тому, как они сводили материал из разных рун, Лёнрот, — превосходивший всех финских певцов по числу известных ему рун и вариантов, — признал себя вправе слить в одно целое главнейшие части собранного им материала. Лёнрот делал в песнях некоторые изменения, сопоставления и добавления. Иногда он отбрасывал одни подробности и прибавлял другие, изменял даже имена героев и героинь, присоединял к песням вставки из баллад и других песен, не принадлежавших к циклу эпических песен Калевалы; случалось он включал связующие звенья из стихов, заимствованных из всевозможных народных песен» [1127] .

1127

Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Николая I. С. 360–361.

Интересно отметить, что современное финское литературоведение также считает «Калевалу» авторским произведением:

«Поэтическая одарённость Лёнрота проявилась в создании общей композиции, а отчасти в непосредственном личном творчестве — сочинении сюжетных связок и даже отдельных рун. Так, лирическая руна о плаче берёзы сочинена Лёнротом (фольклорная её основа минимальна).

Вопрос о соотношении авторского и фольклорного начал в "Калевале" рассматривался в финской науке по-разному; если в XIX в. "Калевалу" ещё часто отождествляли с фольклором, то впоследствии "Калевалу" стали считать авторским произведением Лёнрота» [1128] .

1128

Карху Э.Г. Финская литература… С.279.

Работа была проделана не зря: «После выхода "Калевалы" в Финляндии стали восторженно говорить, что и у финнов есть своё культурное прошлое, своя история. "Калевалу" образно называли "входным билетом", по которому прежде малоизвестный народ вошёл в число культурных наций» [1129] . Недаром в 1847 году коллеги Лёнрота по националистическому движению опубликовали на него дружескую карикатуру, подпись к которой гласила: «Один человек устроил все наши дела своей беготнёй» [1130] .

1129

Карху Э.Г. Финская литература… С. 279–280.

1130

Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Николая I. С.361; The year of E.Lonnrot is celebrated in Finland //Finno-Ugrian bulletin. Йошкар-Ола, 2002. № 1 (24). P.25.

В начале 1830-х годов Лёнрот основал «Финское литературное общество». Сторонники этого движения получили название «финноманов». Их кредо сформулировал приват-доцент Гельсингфорского университета Адольф Ивар Арвидсон: «Мы не шведы, русскими мы не желаем быть, а потому будем финнами» [1131] . Признанным лидером финноманов вскоре стал Иоган Вильгельм Снельман, бывший директор гимназии. В 1846 году для пропаганды идей финского национального возрождения Снельман вместе с Лёнротом начинают издавать журнал «Litteraturbladet» («Литературный Листок») [1132] .

1131

Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. СПб., 1908. С.410.

1132

Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С.407.

Следует сказать, что тогдашний финский язык представлял из себя необработанный набор диалектов. Литературного финского в то время просто не существовало. Языком образованных людей был шведский. Поэтому тот же Снельман писал свои статьи по-шведски. На шведском писал свои вирши и наиболее известный из тогдашних финских поэтов Иоган Людвиг Рунеберг, также один из лидеров финноманского движения, прославившийся как автор сборника стихотворений «Рассказы прапорщика Столя». В этих стихотворениях большей частью воспевались победы финнов над русскими во время войны 1808–1809 гг. Позднее эта книга станет настольной в каждой финской семье [1133] . Более того, между собой новоявленные финские патриоты тоже общались по-шведски — вплоть до 1850 года прения в «Финском литературном обществе» велись на шведском языке [1134] .

1133

Бородкин М.М. Краткая история Финляндии. СПб., 1911. С.188–189.

1134

Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра II. С.409.

Однако значительную часть населения Великого Княжества составляли этнические шведы, которым идеи «финского национального возрождения» были совершенно чужды. Более того, в этом они усматривали покушение на своё привилегированное положение. В результате вскоре сформировалось шведское национальное движение, так называемые «шведоманы». Основной их целью являлось сохранение доминирующих позиций шведоязычной элиты.

Обе конкурирующие националистические группы были враждебны России и русским. Впрочем, долгое время их деятельность не выходила за рамки «умеренного прогресса в рамках законности», сводясь к саботажу робких попыток царской администрации сблизить Финляндию с остальной частью Империи.