Реванш
Шрифт:
– Он что, разведен? – был первый вопрос Габриэлы, который она задала Мишель после того, как Леонардо отошел поговорить с приятелем.
– Вдовец, – с улыбкой ответила Мишель. И совершенно одинокий.
– Неужели, правда? – глаза Габриэлы засияли еще ярче. – Мишель, откуда ты его взяла? Ведь это тот, кого я ищу!
И подруги весело рассмеялись.
На другой день, когда Фанни сетовала, что ей вряд ли удастся найти работу, а Алехандро утешал ее, влетела Мишель и сообщила:
– Один знакомый Габриэлы по фамилии Ферейта намерен завести пекарню. Ему нужно переоборудовать помещение. Вот для
Фанни облегченно вздохнула: может, и не нужно будет никуда уходить?
– Главное сконцентрировать нашу положительную энергию, – сказала она. – И все у нас получится!
Алехандро рассмеялся. Хорошо, что у него такие надежные и преисполненные оптимизма сотрудницы!
А у Габриэлы случилась неприятность: ушла служанка. Ушла неожиданно, не предупредив. И сколько ни упрашивала ее Габриэла повременить хотя бы денек-другой, пока она найдет новую, та равнодушно повторяла:
– Не знаю, что уж вы такое говорите, а мне пора идти.
И ушла. А кто, спрашивается, возьмет Габи из школы? И куда потом ее деть?
Габриэла была разведена, жила с дочкой, умненькой, сметливой и рассудительной Марией Габриэлой. С бывшим мужем, кинорежиссером Армандо, сохраняла прекрасные отношения и чувствовала себя независимой, самостоятельно, благополучной женщиной. Если чего-то в ее жизни и не хватало, то только любви. И вот, кажется, возможность ее поманила Габриэлу за собой. Она готова была лететь как на крыльях в офис Алехандро, а тут вдруг такая незадача. К счастью, позвонила Мишель.
– Не вижу никакой проблемы, – сказала она. – Бери Габи с собой, вот и все.
Действительно, Мишель предложила самый лучший выход. Другое дело, что Габи тут же заявила, что не очень-то хочет слушать их неинтересные разговоры, зато очень хочет есть.
Алехандро позабавила крайне самостоятельная пухленькая смгулянка. И он серьезно, как взрослой, предложил ей:
– А что если мы все поедем ко мне домой поужинать? Там я познакомлю тебя со своим сыном. Думаю, у вас с ним разговоры будут куда интереснее.
Габи весело закивала. Взрослые также одобрили предложение Алехандро, и он позвонил Энкарнасьон, попросив поставить к ужину еще четыре прибора.
– А Кике передайте, что в гостях у него будет очаровательная сеньорита.
Дети понравились друг другу. Кике увел Габи к себе в комнату, и их было не видно и не слышно, чему взрослые очень порадовались.
Габриэла открывала в Алехандро все новые и новые достоинства, к красоте она с радостью прибавила ум, такт, мягкость обращения, умение слушать…
Вечером Габи, ложась спать, сказала задумчиво сидящей с полуулыбкой на губах Габриэле:
– Тебе очень нравится сеньор архитектор, и я тебя понимаю. Мне он тоже нравится. Должна тебе сказать, что у тебя есть шанс, его невеста не пришла на свадьбу. Мне сказал это Кике, мамочка!
Дети сближают, появляются общие интересы, общие темы для разговоров, общие заботы. Взаимная дружеская симпатия Габриэлы и Алехандро становилась все явственнее. Но опять страдальческая складка легла между бровей Алехандро: газеты сообщили о найденном трупе Долорес Сиерры. Фернандо Мальдонадо подозревали и в этом убийстве. На это раз Алехандро стал действовать решительно, он пригласил Рея
и Гильермо, и втроем он отправились к отцу в тюрьму.Когда они вошли в камеру Фернандо, Рей спросил:
– Ну вот, мы все пришли, ты можешь сказать, наконец, зачем ты нас позвал Алехандро?
– Да, могу. У отца было достаточно оснований, чтобы убить Долорес Сиерру, и я позвал вас, своих братьев, чтобы отец сейчас нам в лицо сказал всю правду. Тебе будет трудно солгать нам в лицо, отец!
– Да я даже не знаю, кто это такая, Долорес Сиерра! – тут же стал отпираться дон Фернандо.
– Как ты можешь не знать ее, когда она прекрасно помнила тебя по Энсинаде? Она же сказала маме, когда та лечилась в санатории, и мы ее там навещали, что хорошо знает и тебя, и маму.
– Значит, своей сумасшедшей матери ты веришь больше, чем мне? – возмутился Фернандо и пошел в атаку. – Я вообще не понимаю, как мои сыновья могут объединиться против меня в самый трудный момент моей жизни? Я же не только дал вам жизнь, я всю свою жизнь посвятил заботам о вас: беспокоился о здоровье, о воспитании, образовании. Принципы, которыми вы так гордитесь, дал вас я! Я учил вас любить и поддерживать друг друга, потому что вы – одна семья. И вот благодарность! Вы от меня отвернулись! Подозреваете! Осуждаете! Меня, своего родного отца!
– Никто не забывает добра, которое ты нам сделал, но ты причинил нам не меньше и зла, ты лишил нас матерей, ты всю жизнь обманывал нас! – попытался не поддаться демагогии Алехандро.
– Матери! Да я вас спас, и за это вы должны быть мне благодарны. Твоя мать, Алехандро, была сумасшедшей, она тронулась, когда ты родился. Мать рея была пьяницей и посмешищем всего поселка. А мать Гильермо и того хуже – проституткой. Она же пришла не к тебе, Гильермо, а ко мне, она шантажировала меня, просила пять миллионов за то, чтобы ничего тебе не говорить!
– Это не может быть правдой, отец! Не может быть правдой! – со слезами на глазах закричал Гильермо.
– Может! И от всего этого я вас и оберегал, потому что у меня есть сердце, и сейчас вы ранили меня, больно ранили!
– Спасибо, папа, ты сумел утешить нас всех! – с этими словами Алехандро вышел: положительно, никогда от отца не услышишь слова правды, он всегда свернет на окольный путь! Вот и сейчас: только разбередил раны, и ничего не ответил по существу.
Сказанное Фернандо причинило Гильермо такую боль, что он был почти в истерике и немедленно побежал к Сандре.
Сандра встретила его с радостной улыбкой, она была как всегда свежа и хороша собой.
– Неужели правда, что ты хотела получить от отца пять миллионов за то, чтобы не говорить мне, что я твой сын?
Голубые глаза Гильермо смотрели на нее с такой мольбой, с таким страданием!..
Сандра помолчала, потом сказала:
– Правда, сынок. Я была в стесненных денежных обстоятельствах. И для меня это было более чем естественно, но с тех пор я очень изменилась. И знаешь, с каких? С тех самых, как мы с тобой познакомились. Стоило мне тебя увидеть, и я поняла, как много ты для меня значишь. Посмотрев тебе в глаза, я узнала, что такое добрая душа. Тебе было все равно, кто я такая, ты преподал мне урок, когда ни в чем не сомневаясь, назвал меня мамой. Я полюбила тебя, Гильермо.