Ревет и стонет Днепр широкий
Шрифт:
— Вот видишь! — Юрий Пятаков укоризненно смотрел на брата. — А ты призываешь брать инициативу, осуществлять маневр… Если хочешь знать, это смахивает… на провокацию!
Гамарнику наконец удалось вмешаться в спор двух непримиримых братьев.
— Я думаю, — сказал он как только мог мягко, — вы оба правы; конечно, наступать лучше первому, но ведь переть на рожон не годится. Я предлагаю еще раз, и как можно более точно, подсчитать наши силы и силы противника.
— Верно! — поддержали другие члены ревкома. — И давайте не терять времени на споры: нужно действовать немедленно.
— Ну,
— Что ты нам все о своей Красной гвардии долдонишь! — прервал Юрий Пятаков. — Это же все не обученные военному делу люди! Пиджаки с винтовками! — фыркнул он, — Ты нам выложи, сколько настоящих солдат на нашей стороне!
Леонид вспыхнул:
— Красная гвардия — это самые лучшие бойцы! Они лучше даже большинства солдат которые думают только о том, чтобы вернуться свое родное село… — Но он махнул рукой и вынул записку из кармана. — Пожалуйста: Третий авиапарк — шестьсот, Пятый авиапарк — двести, воронежские дружины — тысяча человек, понтонный батальон — шестьсот…
— Подожди, Леонид, — остановил Гамарник. — Нет необходимости зачитывать весь твой список. Говори в целом: сколько мы имеем бойцов под винтовкой?
— Шесть с половиной тысяч! Три тысячи здесь, на Печерске, остальные по другим районам. Вопрос связи с другими районами — вопрос первостепенной важности. Связь со всеми нашими частями решает…
— Снова — решает! — Юрий Пятаков нервно задергался. — Что же тогда не решает? Ты говори, какой силой располагает штаб?
— Штаб имеет в городе самое малое… десять–двенадцать тысяч, — не совсем уверенно произнес Леонид.
— Вот видишь! Двенадцать тысяч отборного, вымуштрованного войска: юнкера, «ударники», георгиевские кавалеры, казаки! А еще на подходе сколько?
— Этого ч не ногу знать, — подавленно ответил Леонид. — По сведениям железной дороги из разных пунктов фронта движется на Киев… семнадцать эшелонов…
— Вот видишь! Семнадцать железнодорожных эшелонов! А еще из округа идут казачьи полки — сколько и откуда, неизвестно!
Гамарник заметил:
— Не все отправляющиеся с фронта прибудут сюда: Фастов, Казатин, Коростень обещали задержать их…
— Обещали! А удастся ли им выполнить свои обещания?
— Но к нам же тоже идет помощь, и еще какая! — снова вспыхнул Леонид, обрадованный поддержкой Гамарника. — Второй гвардейский корпус! Шестьдесят тысяч штыков и артиллерия! Артиллерия! Бош и Тарногродский обещали…
— Обещали! Тарногродский сам впутался в заваруху…
— Не в заваруху, а поднял восстание, как настоящий большевик.
— О том, кто настоянии большевик, а кто не настоящий, рассудит истории, — высокомерно прервал Юрий.
— Долго ждать!
— И подождем!.. Подождем в обороне, пока твоя Бош поможет твоему Тарногродскому выпутаться из… истории…
— Слушай! — вспыхнул Леонид. — Ты председатель ревкома, который должен осуществить восстание, а ты…
Но все товарищи поторопились остановить Леонида:
— К порядку! Оставьте ваши споры! Время не ждет!
— К тому же, — добавил
Гамарник, — мы должны иметь в виду еще и Центральную раду. У нее самое малое тысяч восемь в городе, а на подступах к городу… Нужно окончательно выяснить, не пойдет ли с нами Центральная рада, или мы, в самом деле, окажемся, как говорит товарищ Юрий, меж двух сил…— Это одна сила! — закричал Леонид. — Генеральный секретариат — орган Временного правительства на Украине. Раз мы поднимаем восстание против Временного правительства, то, значит, и против Центральной рады!
— Но в таком случае… это еще восемь тысяч против нас? — констатировал Гамарник.
— Да! — сразу откликнулся Леонид. — Так и нужно считать заранее!
Все зашевелились:
— Войска Центральной рады это еще не Центральная рада: вон Затонский уверяет, что богдановцы выступят с нами…
— Да и войсковой съезд, согнанный Центральной радой, принял решение, направленное против Временного правительства и казачьего съезда!..
Пятаков поторопился сделать резюме:
— Итак, одну из противных сил нужно нейтрализовать. Мы должны еще раз попробовать договориться с Центральной радой, чтобы ее войска придерживались нейтралитета. А раз Центральная рада сама, не уверена в своих вооруженных силах, то я убежден, что…
Леонид насмешливо крикнул:
— Ну да! Ты договоришься! У тебя же там дружки: Петлюра, Грушевский, Винниченко… Те самые, которые вчера тебя с Затонским… выгнали из Центральной рады…
— Леонид! — застонал и вскочил Юрий Пятаков. — Я призываю тебя… Товарищи! — апеллировал он ко всем. — Я требую призвать товарища Леонида Пятакова к порядку! Иначе я сложу свои полномочии председателя — пускай он председательствует!
В эту минуту дверь открылась и в комнату быстро вошел Лаврентий Картвелишвили. Он сегодня дежурил по Совету рабочих депутатов и неотступно сидел у телефонного аппарата.
— Товарищи! — взволнованно сказал Лаврентий. — Мне кажется, что юнкера и казаки собираются перейти к агрессивным действиям. Взгляните, они уже вплотную подошли к ограде.
Все повернулись к окну. Тяжелая узорчатая чугунная решетка царского дворца, протянувшаяся от днепровской кручи до Александровской улицы, словно гроздьями была увешана фигурами в серых военных шинелях. Юнкера и казаки со всех сторон подошли к усадьбе царского дворца вплотную и даже просовывали винтовки сквозь ограду. С улицы доносился глухой гомон. Кто–то приоткрыл форточку, и в комнате стали слышны и отдельные восклицания:
— Долой совдепщиков!. Покончить с большевиками!.. — угрожали юнкера и казаки. — Пускай убираются к себе в Палестину!
Юрий Пятаков побледнел и поторопился прикрыть форточку.
— Спокойно, товарищи. Тут же Совет, тут помещаются все общественные организации: они ни посмеют… Да и комитеты меньшевиков и эсеров тоже здесь… Это только пьяное казачье и юнкерье. Мы можем спокойно заканчивать наши дела… Итак, — Пятаков окинул взором всех присутствующих, требуя внимания, — мы решаем принять тактику активной обороны. Теперь дело заключается в том, чтобы оборона наша был эффективной. Товарищ Леонид Пятаков был прав: прежде всего нужно наладить крепкие связи со всеми нашими районами, чтобы…