Ревейдж

Мое сердце упало, когда я увидел ее такой напуганной.

— Идем, — сказал я и повел ее в самый дальний от света угол комнаты. Я сел на пол, прислонившись спиной к стене, и притянул Зою к себе на колени.

Она без возражений последовала за мной и положила голову мне на плечо. Прищурившись, я оглядел комнату в поисках камер или микрофонов. Я не видел никаких явных признаков и немного расслабился, прислонившись к стене.

Мы долго сидели так, молча и неподвижно, пока Зоя не заговорила:

— Валентин?

— Да?

— Что теперь будет?

Я закрыл глаза и почувствовал, как мое сердце бешено колотится в груди. По правде говоря, я и сам этого не знал. Но у меня появилась идея. Госпожа накажет меня за мой провал. Женщина в моих руках была самым легким средством, которое она имела в своем распоряжении.

Я открыл было рот, чтобы сказать, что не знаю, но Зоя заговорила первой.

— Она снова накачает тебя наркотиками, да? Она и меня накачает наркотиками, сделает со мной то же, что сделала с Инессой. Она использует меня, чтобы заставить тебя убить ради нее, не так ли?

Я ничего ей не ответил. Да мне и не нужно было этого делать. Зоя вовсе не была глупой. Вся ее жизнь была посвящена предвидению того, что могут сделать ее враги.

Она вздохнула, и ее маленькие руки сжались в кулаки на моей толстовке.

— Я ненавижу эту женщину, — сказала она. Я почувствовал, как ее тело сотрясается от ярости. — Моя мама всегда говорила, что можно понять, есть ли у кого-то темная душа, просто посмотрев этому человеку в глаза. Я заглянула в ее глаза и поняла, что она прогнила насквозь. Она владеет одной из самых темных черных душ, с которыми я когда-либо сталкивалась.

Я стиснул зубы. Я был слишком зол, чтобы ответить.

Зоя снова прижалась к моей груди. Шли минуты, но ничего не происходило. Я все время прислушивался, не раздастся ли снаружи стук каблуков Госпожи, не откроются ли засовы на двери наверху, но там было мертвенно тихо.

Когда прошло слишком много времени, я поднял руку и провел ею по длинным черным волосам Зои. Поднеся мягкие пряди к носу, я глубоко вздохнул, закрыл глаза и попытался запечатлеть в памяти ее запах.

Зоя поерзала у меня на коленях и подняла голову.

— Что ты делаешь? — спросила она тихим и робким голосом.

Воспользовавшись преимуществом изучения ее прекрасного лица, я провел подушечками пальцев по мягкой щеке, запечатлевая в памяти то, как ее кожа чувствуется под моим прикосновением.

— Я запоминаю. Запоминаю ощущение тебя, твой запах, твой образ, чтобы, когда тебя заберут у меня, я все еще мог помнить тебя. Чтобы я не спутал тебя с миражом.

Зоя пристально посмотрела на меня, потом еще раз, пока я не увидел, что ее глаза блестят от слез.

— Ш-ш-ш, — начал успокаивать я.

Но опоздал: по ее щекам уже катились крупные слезы. Большими пальцами я вытер их. Зоя схватила меня за запястье, прижав мою руку к своей щеке, и сказала:

— Я только нашла тебя, и теперь она заберет тебя у меня, не так ли?

— Зоя ... — попытался успокоить ее я, но она оборвала меня.

— А разве нет? — подтолкнула она.

Подавленный своим поражением, я честно ответил:

— Да. Она заберет у меня все. Это все, что она когда-либо делала. Она живет ради того, чтобы видеть мои страдания.

Зоя опустила голову и уставилась на свои колени.

Я наблюдал за ней, понимая, что не могу произнести ни слова утешения. Но тут Зоя подняла голову и задвигалась, оседлая мои бедра.

Я сделал глубокий вдох.

— Kotyonok? Что ты делаешь?

Подняв руку, она провела ею по моей голове, щекам и шее, проследив за этим взглядом.

— Если это все, что у нас осталось, если все, что у нас есть — это только сейчас, то я хочу исследовать тебя в последний раз. Я хочу, чтобы мои воспоминания о тебе были такими же сильными, как и те, что ты будешь иметь обо мне.

Мое сердце забилось в быстром темпе от прилива крови к щекам Зои. Не в силах сопротивляться, я обхватил ее сзади за шею и направил ее губы к своим губам.

Зоя тихо и сдержанно застонала мне в рот, но от этого поцелуй не стал менее интенсивным. Этим поцелуем, я говорил ей, что чувствую. Я отдался этому поцелую. Весь. Без остатка. Я рассказал поцелуем все, что она заставила меня почувствовать.

Мой язык проник сквозь ее губы, чтобы встретиться с ее языком, и пока я упивался ее сладким вкусом, ее бедра задвигались, и горячая киска начала прижиматься к моему твердеющему члену.

Задыхаясь от этого ощущения, я отстранился.

Я попытался вздохнуть, успокоиться. Но Зоя наклонилась вперед и начала целовать каждый дюйм моего лица, и мое сердце забилось сильнее, когда она начала обводить своим нежным ртом мой самый длинный шрам. Она провела губами вниз от моего виска к шее, только сойдя с дорожки шрама, чтобы поцеловать красную полосу оставшейся рубцовой ткани от моего ошейника. Я застонал и провел руками по ее бедрам, пытаясь остановить себя от того, что я представлял в своем воображении. Но тут маленькие ручки Зои легли на молнию моей толстовки, и она потянула собачку вниз.

Как только толстовка была расстегнута, она спустилась вниз по моим ногам и начала целовать мой шрам от нижней части шеи до груди. Когда она добралась до конца шрама, то подняла лицо, ее щеки покраснели, а кожа порылась румянцем от желания.

— Зоя, — прошептал я, и тогда она поднялась с моих колен и встала на ноги. Не отрывая от меня взгляда, она сбросила сапоги и расстегнула пуговицу на черных брюках.

Засунув руку в спортивные штаны, я схватил свой твердый член и начал поглаживать его по всей длине. Все это время я наблюдал; наблюдал за Зоей, как она медленно стянула свои брюки и отбросила их в сторону. На ней не было трусиков, и когда она подошла ближе, то ее киска предстала перед моим взором.

Капелька смазки вытекла из кончика моего члена при виде этого. Наклонившись, Зоя стянула с моих плеч толстовку. Отпустив свой член, скинул кофту на пол, как раз в тот момент, когда Зоя расстегнула свою блузку, и ее сиськи обнажились, когда материал раздвинулся.

Она стояла передо мной неподвижно, пока я не протянул к ней руку. Зоя шагнула вперед, и когда она встала у моих ног, я провел руками вниз по ее груди, мои пальцы пробежали по ее твердым соскам и остановились чуть выше ее киски.