Ревизор Империи

"Это из Рут Ренделл, что ли? Замахали книжные однофамильцы."

— Местная суперзвезда? Я не видел ее афиш.

— Она танцевала у Чандарова, в "Европе". Знаете, на Комаровской горе. Женщина — трансформатор.

— Это как? Она гудит или от нее летят искры?

— Она трансформируется. Молниеносно переодевается во время танца. Секрет в особых застежках, устройство которых никто не знает.

— Даже костюмеры?

— У нее немая костюмерша. Она ничего не расскажет.

— А знакомые, поклонники?

— Она никому не показывает сценических нарядов. Секрет ремесла.

— Ясно. У англичан свои скелеты в шкафу.

— Англичан? — Мах высоко вскинул брови, как будто они у него собрались взлететь.

— Ну, Суон же английское имя. Вроде.

— Это для сцены. Подлинное она скрывает от публики. Болтают, будто она какого-то знатного рода.

— Ладно. Так как насчет записки к Безносюк?

— Ах да! — и Мах хлопнул себя по лбу так, что Виктор испугался, не вылетят ли оттуда все ноты. — Идемте, это по пути, забежим ко мне, и я напишу.

— А здесь у вас ручки нет?

— Вы большой шутник, чтоб мне поклясться своей головой. Вы думаете, Мах носит с собой походные чернильные приборы, как полковой писарь. Идемте ко мне домой, я все правильно изображу.

Хмель у него, похоже, совсем выветрился. По дороге Мах буквально не закрывал рта, и щебетал, как майский соловей в пойме.

— Вот, что я вам скажу, Виктор Сергеевич: вы, конечно, удивитесь, но в Бежице сейчас деньги буквально валяются на дороге. Надо только их поднимать, и все, можно стать очень, очень богатым и уважаемым.

— Как Гайсинский?

— Что Гайсинский? Вы думаете, что Гайсинский это Ротшильд? Да можно купить на корню этого Гайсинского. И Чандарова можно купить и нанять привратником.

— "Паниковский всех продаст и купит"?

— Паниковский? Паниковский таки шлемазл. Представьте себе, он думал, что в Киеве у него пойдут дела лучше, чем в Клинцах…

"У них тут и Паниковский? Потрясающе."

— … И вот она ему ответила, что раньше вторника не получится. Так вот, для чего я это все рассказываю: в Брянске можно делать такие вещи, что уму непостижимо, но для этого нужен начальный капитал. Небольшой, тысяч десять для начала. А какой с музыки капитал? По глазам вижу, вы меня поняли с полуслова.

"Сейчас предложит вложиться в какое-нибудь сомнительное предприятие."

— Я похож на человека, у которого есть такой капитал?

— Вы похожи на человека, под которого могут дать солидные деньги. Поэтому вас не надо было показывать Гайсинскому, это все испортит. Есть солидные люди — Грачков, братья Бужилины, Бротбаум, наконец.

— Надо подумать, — обтекаемо ответил Виктор, который увидел в заманчивом предложении Маха возможность сесть в тюрьму за мошенничество. И вообще, если вам предлагают деньги ни за что, следите за карманом.

— Подумайте, я не тороплю. Так мы уже и пришли: проходите, не держать же вас на улице.

На квартире Мах полез в буфет.

— Удачные сделки положено отмечать.

— Спасибо, но мне некогда, мне еще надо к домохозяйке, а то вдруг она в гости уйдет или что…

— По капельке столового вина, и я пишу записку.

Столовым вином у Маха оказалось "Хлебное столовое вино", то — есть водка, выгнанная, похоже, в тех же Чайковичах. На закуску пошли соленые огурцы главного калибра, хрустящая квашеная капустка с красноватыми ягодами рябины и хлеб. После третьей "капельки" Виктор забеспокоился.

— Давайте записку я отнесу, к Безносюк, а потом вернусь — и мы продолжим. А?

— Послушайте, что к ней бежать? Она рядом, на Церковной. Входите в подъезд, стучитесь в первую дверь направо. Первый этаж.

— Первый этаж, а дом где? Церковная большая.

— Да ее все знают.

— Если не все? А если она уйдет?

— Не уйдет, я вам говорю, она сейчас дома.

— Дом-то где? Дом?

— Номера не помню… что номер, дался вам этот номер. Дом Безносюк прямо напротив Мининского училища.

— А где училище?

— А вы не знаете, где Мининское училище?

— А я что, доктор все знать?

— Нет, — задумчиво произнем Мах, — вы не доктор… Малую Мининскую знаете?

— Малую Мининскую знаю.

— А говорите, не доктор… Вот на углу Малой Мининской и Церковной парк, а в нем и есть училище. А с другой стороны площадь, но вам она не нужна, так она тоже Мининская. Вот давайте теперь за Мининскую…

"Так, этот парк — это там, где сейчас два детсада и женская консультация была. Вроде прояснили. А с народным образованием в этом селе, похоже, нехило."

После четвертой Виктор сказал, что на минутку выйдет (удобства в этом доме располагались во дворе), и просто смотал по — английски, не прощаясь, оставив гостеприимного хозяина наедине с бутылкой.

Оказавшись на свободе, он первым делом забрался в промежуток между кустами сирени и низеньким дощатым заборчиком и сунул два пальца в рот. Местному разливу он пока не доверял, как и местам общего пользования, вынесенным за пределы жилплощади. Оно, конечно, некультурно, но обстоятельства вынуждали: кто знает, насколько здесь можно в нетрезвом по улице. К тому же, освободив желудок, Виктор заметил, что он не первый, кто прибегал здесь к этому простому народному средству.

Солнце лениво переползало по пухлым подушкам облаков в сторону Бордович, чтобы спрятаться за крышами двухэтажных домиков. В воздухе свежело и по улицам расплывался неторопливый звон к вечерней.

"А завтра башка трещать будет. Где у них тут аптека вообще? У кого спросить? Идиот, да аптека стопудово там, где и была. Куда она выйдет из этого особняка…"

На Ливенской, где ряды типовых домов прятались за косыми решетками оград из деревянных реек, царил умиротворяющий покой, и на скамейках у калиток чинно рассиживались старички, наслаждаясь гармонией мира. Виктор махнул на угол Никольской. Еще издали он увидел вишнево — красную глыбу Старого Корпуса.