Ревизор: возвращение в СССР 16

Часа через полтора я, всё же, засобирался, а то могут наши гостьи вернуться, а ключей от квартиры мы им не дали. Предложил Галие остаться, если есть желание, но она решила со мной вернуться домой.

Успели вовремя. Минут через двадцать вернулись родственницы Костяна, увешанные бумажными свёртками разных размеров. Уставшие, но очень довольные.

— Эх, туда бы на неделю заехать, а не на полдня, — заявила с горящими глазами Татьяна Петровна. — Столько дефицита!

Невероятно счастливые женщины начали упаковывать свои покупки.

Где-то через час пришли Костян с Женькой провожать родных до вокзала. Он был гораздо спокойнее, и она не смотрела на всех затравленным взглядом.

Ну, авось не всё у них потеряно, — подумал я.

Вскоре они все ушли. Татьяна Петровна с Клавдией Ивановной обнимались с нами на прощанье, как с родными. И Костян поблагодарил нас тысячу раз. И, даже, удивительное дело, Женька улыбнулась благодарно, прощаясь. Хотя родственники и не ее…

— В холодильнике еды полно осталось со свадьбы, — заметила жена. — Надо доедать.

— Угу, — задумчиво ответил я. Было стойкое ощущение, что я что-то забыл. Полистал свой ежедневник, вроде, ничего. Но взгляд наткнулся на запись о дне рождения брата Прохора. Точно, они же должны были эксперимент на усидчивость провести. Тут же набрал отца.

— Привет, привет, — радостно поздоровалась со мной Кира.

— Ну, что там у вас, играли в школу? — поинтересовался я.

— Да, и вчера и сегодня, устали все. Отец сейчас отдыхает вместе с детьми. Ох и тяжелая же это работа: детям преподавать. Не представляю, как учителя в школе работают.

— А Прошка что?

— Ты знаешь, он молодец, — удивлённо и одновременно с гордостью проговорила Кира. — Он добросовестно отсидел по четыре урока и вчера и сегодня. Домашними заданиями уж мы его не стали нагружать, видя, что он и так устал.

— Надо же, — тоже удивился я. — Хватило терпения и выдержки все четыре урока отсидеть?

— Хватило, — подтвердила она. — Но ему было очень тяжело, и он заявил, что в школу больше не хочет. Мне кажется, мы перегнули палку, он теперь учиться не будет.

— Будет, — возразил я. — Только надо обязательно объяснить ему, что он растёт и уже через год ему будет гораздо легче выдержать эти четыре урока. Не зря же дети начинают учиться только в семь лет. А в школе интересно, весело, друзья, девчонки.

— А, хорошо, спасибо за подсказку, — обрадовалась она и мы попрощались.

Как же бате повезло с Кирой! Просто фантастически… Умная, выдержанная, красивая, наверняка знает про его измены, но прощает. Так разве вообще бывает?

Глава 20

г. Москва

Только я решил, что этот день закончился и можно, наконец, отдохнуть, как зазвенел телефон. Звонил Сатчан.

— Привет. Вернулся, наконец? — устало спросил он.

— Откуда? — удивился я.

— Да не знаю откуда. Просто со вчерашнего дня пытаюсь тебя застать, а у вас трубку никто не берёт. Думал, на дачу на выходные уехали. Я сейчас подъеду, разговор есть, — сказал он таким тоном, как будто кто-то умер, и положил трубку.

Через пятнадцать минут я уже гулял вдоль Проспекта Мира, теряясь в догадках, что такого у него могло случиться. Сатчан подъехал очень быстро.

— Плохие новости, — протянул он мне руку, как только я залез к нему в машину.

— Это я уже понял. Насколько плохие?

— Мы с типографии уходим. Вот, насколько плохие…

— Почему?

— Пришлось уступить в неравной схватке.

— Объясни, на вас кто-то наехал?

— Наехал, — горько усмехнулся Сатчан. — Слово-то какое подходящее. Да, наехали, не та группа, что в прошлый раз, а более серьезная, из горкома, и у них поддержка в ЦК. Нам нечего им противопоставить.

— Понятно. А как они о вас узнали?

— Как-то узнали. Может, со сбытом где-то засветились.

— Или кто-то из самой типографии вас сдал, — задумчиво проговорил я. — Ты можешь мне рассказать, как, вообще, это происходит? Не пришёл же к вам человек из ЦК КПСС со словами: поворовали, дайте другим.

— Нет, конечно, — усмехнулся он. — Сначала проверка госпожнадзора. Привязались к старой проводке, останавливают работу производства. Деньги инспектор сразу брать отказался. А потом нашему директору дают неделю: собирай свои манатки и проваливай на все четыре стороны, а то по статье уволим или, вообще, халатность пришьём и под суд пойдёшь.

— Проводка, помнится, там никудышная была ещё со времён старого директора. Вы что, так и не навели с ней порядок?

— Да как-то руки всё не доходили…

— Понятно. Кто ж вас сдал? — задумчиво проговорил я.

— Это мы, конечно, постараемся выяснить, но сейчас другое важнее. Нужно порядок в бухгалтерии навести, чтоб комар носу не подточил. Никаких следов нашей деятельности не осталось. Тебе надо съездить и на месте все проверить.

— Я не поеду туда, — резко ответил я. — Ты мне можешь гарантировать, что вас слил не действующий сотрудник типографии? Не можешь. И зачем мне там светиться? Привозите документы, я проверю. А самое первое, что я сделал бы, это уничтожил бы все клише с названиями книг из левых тиражей. Пока ваш директор ещё на месте, пусть выносит их и расплавляет в специальной машине, где они заготовки делают для другой машины, которая металлические строки отливает. И отлитые страницы левых тиражей пусть тоже обязательно все переплавит. А бухгалтерия что? Только увеличенный расход бумаги, и то если её через бухгалтерию проводили, могли же и не проводить. А клише и строки из книг — это вещдоки! От них в первую очередь избавиться надо.

— Хорошо, сделаем, — сразу посерьёзнел Сатчан.

— Меня почему очень беспокоит вопрос, кто вас слил? — посмотрел я на него. — В свете других объектов. Не дотянулись бы конкуренты и до них. Вот на меховой фабрике мы от нападок предыдущей группировки отбились. Но что новым конкурентам стоит тот же пожнадзор натравить? Считаю, что вы недорабатываете. Теми объектами, которые вы к рукам прибираете, заниматься очень серьёзно надо. Оборудование менять. Рабочим благоприятные условия труда и отдыха создавать, зарплаты повышать. Ты что думаешь, они не понимают, что у них под носом происходит? Они всё видят и всё понимают. А чтоб они молчали и за своё рабочее место держались, в них тоже надо вкладываться. Причём разница в условиях работы до вас и с вами должна быть как небо и земля. Чтобы они дорожили вашим присутствием у них на производстве и боялись, что вы уйдёте и опять станет всё по-старому. Понимаешь? В таком случае, они сами крота в своих рядах вычислят и тихонько линчуют. И камвольная фабрика меня тревожит…

— Ну, ты наговорил, — усмехнулся Сатчан. — А с камвольной фабрикой что может случиться? Мы туда только зашли. Еще ничего сделать не успели.

— Фонды на оборудование выбили?

— Ну, практически, — кивнул он.

— Ну, вот. Уже лакомый кусочек. Конкурентам этим заниматься не надо будет. Придут на всё готовое.

— И что ты предлагаешь?

— Затаиться, пока вы разбираетесь, каким образом типография от вас ушла. Пусть на Яузе спокойно делают ремонт, монтируют очистные, оборудование новое заказывают и получают на выделенные фонды. Не отсвечивайте там, до поры, до времени, не привлекайте к объекту внимание. Место хорошее, там одна территория чего стоит. Эту фабрику стоило бы сохранить за собой.