Ревизор: возвращение в СССР 25

– Понимаете, Елизавета Романовна, чем больше людей знают о дополнительном выпуске, тем хуже. На ровном месте может беда случиться и не потому, что люди такие жадные, завистливые или подлые. Они, может, наоборот, чистые и со светлыми помыслами, но рядом могут оказаться такие товарищи, которые нам совсем не товарищи.

– Я понимаю, – серьёзно кивала она, хотя я и пытался разбавить свои слова шуткой.

– На вашем предприятии, пока, в курсе три человека: директор, главный инженер и вы. Желательно, чтобы так же все и осталось. В ваших собственных интересах, кстати. Вам надо будет научить главного инженера, на всякий пожарный случай, какие документы подлежат изъятию и в какое время. Там будет стопка производственных документов, по которым считается зарплата и ведомость. Больше нигде дополнительный выпуск отражаться не должен. Ни на склад не должен приходоваться, ни, разумеется, в отчёт о выпущенной продукции не должен входить.

– А что же, у некоторых рабочих три ведомости будет?

– Да. Одну из них назовите премией за сложность моделей, а потом изымайте.

– Но мы же хотим всю обувь такую же делать? Получится, что все делают одно и то же, а у других только две ведомости, никаких премий.

– Надо что-то придумать, – ответил я, – правдоподобное, как-то объяснить. В общей же сумме у них будет одинаково, что у тех по двум ведомостям, что у этих по трём. Ну, скажите, что подгоняете выпуск продукции по подразделениям, чтобы все план выполняли. Часть продукции, мол, по документам, другой цех делает, отстающий. Чтобы люди там премии не теряли… Просите понять по-человечески, войти в положение коллег.

– А, я поняла, и у них там реально разные цеха должны стоять!

– Правильно, – улыбнулся я. – И документы производственные, когда на дополнительный выпуск оформляете, там тоже другой цех пишете, и говорите, когда изымаете, что к документам другого цеха их присоедините.

А, вообще, как оказалось, она молодец, быстро схватывает, сработаемся. На первый раз решил её больше не грузить, но попросил разрешения воспользоваться телефоном и позвонил Ионову, попросил мне лекцию тут организовать. Придётся мне здесь ещё помелькать.

После главбуха отправился к директору. Серова застал за сосредоточенной суетой. Дверь в приемную открыта, телефон звонит, секретарь о чём-то докладывает, в приёмной человек дожидается…

Увидев меня, он сразу попытался отложить все дела.

– Я только на минутку, Иван Сергеевич, – объяснил я и ему, и человеку, ожидавшему под дверью. – Узнать хотел, как дела? – вошёл я в кабинет и прикрыл за собой дверь.

– Жизнь бьёт ключом, – многозначительно глядя на меня, ответил директор. – Но ничего такого, с чем бы мы сами не справились.

– Это хорошо, я только вас очень прошу, не забывать про условия труда людей. Они всё время должны улучшаться, медленно, но верно. В прошлом месяце теплотрассу, наконец, починили, в этом месяце асфальт вместо грязи положили, в следующем месяце фонари уличные заработали и так далее… По чуть-чуть, не надо сразу много, но постоянно. И акцент на это делать, общаясь с рабочими – проблемы видим, и постепенно их решаем. И, главное, от этого общения никогда не закрываться…

– Я понял, – рассмеялся он. – Так и буду делать.

– Как Маркин поживает? – поинтересовался я главным инженером. – Как у него дела?

– Крутится, бегает, оборудование же заказываем!

– А сырьё? Маркин говорил, что нашим сырьём только оборудование новое гробить.

– Да нет. На Богородском заводе сейчас масштабная реконструкция начнётся. Маркин теперь очень оптимистично настроен.

– Ну слава богу, – кивнул я. – Звоните, если что.

Так, Маркину, похоже, как и обещали, выписали живительных пенделей. Теперь он готов работать, а не просто отбывать рабочее время. Ну что же, это и требовалось!

Мы пожали друг другу руки, и я покинул его кабинет, ещё раз извинившись перед ожидающим в приёмной человеком.

Приехал домой немного раньше жены. Вышел её встречать, а на ней лица нет.

– Что случилось, дорогая? – спросил я, а она сразу в слёзы.

– Мы слушали по радио интервью Аиши про самбо, – начала, всхлипывая, рассказывать она, – а я же не знала!..

– Что не знала, дорогая?

– У нас у замначальника отдела муж в КГБ работает! Она ему всякое собирает у нас на работе, чтобы он быстрее по служебной лестнице продвигался! Он теперь и про меня рапорт напишет, что у меня родственники иностранцы, – ревела Галия, – и что я не могу в таком учреждении работать.

– Дорогая, а зачем же ты сказала при ней, что это твоя родственница-иностранка выступает?

– Я же не знала! Мне только потом сказали!

– Ладно, не реви, что сделано, то сделано, – обнял её я. – Жаль, конечно, из-за таких проходимцев хорошее место терять… А как её фамилия? – решил я подстраховаться. Зря у меня, что ли, прослушка стоит. Пусть слушают, записывают, и принимают превентивные меры, чтобы я не расстраивался из-за увольнения жены по линии КГБ и продолжил ходить к ним читать лекции.

– Белоусова.

– А зовут как?

– Валерия Николаевна.

– Муж, наверное, тоже Белоусов?

– Не знаю, – всхлипывала Галия.

– В каком он звании, тоже не знаешь?

– Не знаю.

– Ну, бог с ним, – решил я, что пресловутому товарищу капитану этих сведений должно хватить. – Но на будущее, дорогая, тысячу раз подумай, прежде чем что-то сказать. Нельзя допускать, чтобы кто-то что-то неправильно понял. У тебя работа хорошая, интересная, жаль будет потерять.

Глава 17

***

Москва.

– В четверг ты уже улетаешь, – озабоченно проговорила капитан Артамонова Диане. – Времени, конечно, у нас с тобой было слишком мало… Но надеюсь, успела тебе дать всё, чтобы ты спокойно и успешно работала за границей. Главное, подробнее пиши агентурные сообщения, чтобы у резидентов меньше вопросов оставалось и не требовались повторные встречи для уточнений.

– Никаких агентурных сообщений и встреч! – резко ответила Диана. – Вернусь в Союз, вот тогда всё и расскажу.

– Но… Кто так работает? – удивлённо уставилась на неё Артамонова. – Хороша ложка к обеду… Информация имеет свойство устаревать…

– А спешка хороша только при ловле блох, – уверенно, даже нагловато ответила ей Диана. – Будет что-то срочное, прилечу, в конце концов, на денек в Москву. Ну а так – вот вы просите меня искать людей, что симпатизируют СССР. Найду таких, предположим. Вернусь в марте, вам сообщу. Да какая вам разница, месяцем раньше или позже? Что они, за месяц передумают, что ли, СССР любить? А вот меня всяко уже забудут. И когда вы их вербовать придете, уже не догадаются, кто на них вас навел, если вербовка не срастется… Ну а если вдруг мне кто в руки сам отдаст секрет какой важный, ну, не знаю, как там какая пушка военная изнутри устроена, то я сразу в Москву и прилечу.