Ревизор: возвращение в СССР 27

Он с осени забивал ей подпол овощами, картошкой, морковкой… Правда, тётушка сама уже спускаться по крутой лестнице в подвал не могла, и он каждый раз вынимал ей в ведре овощей на неделю.

Ещё раз в месяц он давал ей пятьдесят рублей к пенсии. Каждый раз одинокая пожилая женщина начинала плакать, и он стал незаметно оставлять их ей на кухонном столе, в вазочке перед уходом.

Ганин не просто так приезжал к тёте. Он у неё в подвале оборудовал тайник, в котором и держал все свои накопления.

Пусть дураки смеются, — думал он, — а надёжнее трёхлитровой банки нет ничего. Главное, хорошо спрятать.

И он прятал две трёхлитровых банки с пачками соток за банками с солёными огурцами и помидорами. Вложив в банки цветные картинки с этими самыми огурцами. В полутьме подвала разглядеть, что это не настоящие огурцы, было очень трудно.

Глядя на этот простенький погреб, никому и в голову не придёт здесь искать деньги, — был уверен Ганин. — Тем более те огромные суммы, что он здесь накопил.

Пока лежал в больнице, а потом разрабатывал сломанные ноги, к тете, естественно, он приезжать не мог. И уже начал потихоньку волноваться, что давно не видел свой тайник.

Посетив тётю в первый раз после такого перерыва, он привёз ей продуктов и лекарств. Затем слазил в погреб, убедился в сохранности двух своих кубышек. Словно камень с души свалился! С чувством глубокого удовлетворения набрал тёте овощей на неделю, и поднял ведро с ними из подвала в хату.

— Ну вот, тёть Зин, на неделю хватит. А я, может, ещё в понедельник заскочу, хлеба, молока привезу. Мышеловку в подвале поставил, заодно проверю.

— Ох, Макар, голубчик, тебе самому после переломов-то лазить в подпол трудно, — покачала головой Зинаида Мироновна.

— Это ничего, — ответил он, — врачи говорят, ноги разрабатывать надо. Они же лучше нас, ничего не понимающих в медицине, разбираются. Верно?

Он чмокнул её, как всегда, в макушку, и уехал.

Марьяна, пока он лечился, очень плодотворно поработала за него, и в понедельник он ждал от нее достаточно приличную сумму, которую нужно будет добавить к основному сокровищу… Ей он от нее даст процентов двадцать… нет, хватит и десяти, чтобы не входила во вкус.

* * *

В воскресенье мы с женой, сразу после завтрака в ресторане при гостинице, пошли искать Рыбокомбинат. Пришли к Дому торговли, а там где-то должен быть мост через речку, как объяснял мне вчера Илья…

Но искать ничего не пришлось. Мост был один, пешеходный с витиеватыми литыми перилами и вёл он реально к дворцу, на фасаде которого, под самой крышей, гордо красовалась надпись «Ялтинский рыбокомбинат». Мы прошли мимо фонтана в виде кита и оказались на высокой парадной лестнице.

Надо сказать, здание проектировал выдающийся архитектор. Производственный корпус квадратный с большим внутренним двором. Все службы внутри здания, все разгрузочно-погрузочные площадки во внутреннем дворе, а вокруг чистая, ухоженная, красивая территория. Причем никак не огороженная, доступная всем жителям города.

Вокруг статуи, красивые уличные фонари, стилизованные под старинные. Какие-то невероятные хвойные и не только растения, явно, специально тут посаженные когда-то.

— Ну самим же приятно здесь на работу ходить каждый день, — заметил я, задумчиво осматриваясь. — Почему же у нас если производственная территория, то обязательно обнесена жутким забором с колючей проволокой, а за ней грязь по колено и свалки?

Надо с Шанцевым об этом поговорить… И с Бортко с Захаровым. Не только же в Ялте должна быть такая красота…

Мы ещё раз зашли к нашим новым знакомым. Расспросил Илью и Лену, что у них во внутреннем дворе рыбокомбината? Не воняет ли в цехах протухшей рыбой?

Во время прогулки мы учуяли с женой только запах копчёной рыбы. Очень приятный.

Меня уверили, что комбинат работает на свежайшем сырье.

— Утром ещё ставридка плавала, — ответил Илья.

— У нас же, в Ялте, целый рыболовецкий колхоз! — гордо ответила Лена.

— Надо же, не знал, — признался я.

Нас опять уговорили пообедать, мы вернулись в гостиницу только часам к шести вечера и сразу начали собираться в обратную дорогу. Такси в Ореанде вызывал портье, и оно появлялось по первому щелчку.

К семи часам мы уже ехали в Симферополь на самолёт. Выходные промчались незаметно. Но главную задачу я выполнил, устроил жене праздник на день рождения.

Прилетели во Внуково ближе к часу ночи. Домой попали только в половине третьего. Оказывается, меня с вечера уже ждал Иван Николаев. В одиннадцать мама уговорила его идти спать. Постелила ему в детской на свободной кровати в одной комнате с Загитом. Нашим пацанам рановато еще отдельно спать, так что места тут полно…

— Иван просил его разбудить, как вы приедете, — сказала она. — Ему завтра в двенадцать уезжать уже обратно в Святославль…

— Так а зачем будить? — удивился я. — Что, нам не хватит до двенадцати времени поговорить?

— Ну, он боялся, что тебе с утра бежать надо будет на учёбу или ещё куда-то, — ответила мама.

— Никуда мне не надо. Расходимся все спать.

Ахмад спал в большой комнате. Мама ушла спать к нему, а Галия сменила её, дежурившую у нас в комнате вместе с детьми. Мальчишки преспокойно себе спали, улыбаясь во сне.

— Вот видишь, дорогая, — сказал я жене, — они, небось, и не заметили, что нас два дня дома не было. А ты переживала.

С утра в понедельник Иван встал по привычке рано, и я, обрадовавшись, предложил ему пробежаться со мной на зарядку. Кто его знает, о чём сейчас пойдёт речь? В любом случае прослушку КГБ радовать мне нет нужды.

— Ну, рассказывай! Что у вас там? — взглянул я на него с любопытством.

— Всё нормально. Деньги Вагановича нашли, — ответил он. — Семьдесят тысяч. Хитрец, прятал в чужом пустом доме половину деньгами и половину положил на книжки на предъявителя… Шанцев мне дал двадцать пять процентов.

— Ну что же… Поздравляю, ты просто молодец!

— Я тебе часть денег привёз, — смущаясь, проговорил он. — За тот раз… Виноват был, сглупил. Ты же подсказал, где деньги искать…

— Э, нет, дружище, — порадовался я такой щепетильности. — Что было, то прошло. Ты мне ничего не должен. Это я тебе хочу сказать спасибо за то, что это сделал, нашёл деньги и наказал этого козла Вагановича. Он нам всем крови попил. Поверь, очень приятно сознавать, что не всё коту масленица.

Иван ошарашенно на меня посмотрел.