Ревизор: возвращение в СССР 30
Шрифт:
***
Москва. Дом Ивлевых.
Промучавшись вчера целый день, Анна не выдержала и решила, что, всё-таки, надо рассказать Загиту, что она случайно вчера увидела в дверной глазок. Как никак Галия его дочь… А только она уехала в командировку, Павел сразу к Лине зачастил. Она не хотела подсматривать, случайно получилось, Загита с суток ждала… И увидев, как Лина повисла у Пашки на шее, сразу отвернулась, не стала дальше смотреть. Даже решила, что эта тайна умрёт вместе с ней.
Но промучившись ночь, она решила, что молчать будет нечестно в первую очередь
– Загит, я беспокоюсь за Павла, – решила начать она издалека, выбрав момент, когда они пили чай после завтрака. – Он такой… неравнодушный, что ли… Всем ему надо помогать. Витьку Линкиного забрали, так он теперь, похоже, взялся Линку утешать… Я опасаюсь, что она предложит ему этого музыканта как-то спасать. И втравит его в неприятности.
– Ну, это же хорошо, что Павел отзывчивый такой. Настоящий мужчина, правильный. Согласись, было бы намного хуже, если бы ему было на всё и всех наплевать, – пожал плечами Загит.
– Слушай, но Витьку же не милиция арестовала, поверь мне, я могу отличить милиционера от сотрудника КГБ. Вряд ли Павел сможет тут что-то сделать. А Лина, думаешь, это не понимает? Как бы она на Пашку не нацелилась… На сочувствии, на сострадании, знаешь, как легко можно мужчину обольстить?
– Да ладно тебе, – рассмеялся Загит. – Пашка у нас не из тех, кого так легко соблазнить. У Лины нет ни единого шанса. Скорее, он её соблазнит в партию вступить и отстающий колхоз уехать из Москвы поднимать… Шутка! – сказал он, увидев округлившиеся от удивления глаза невесты.
***
Москва. Чистопрудный бульвар.
Убедившись, что Ивлев оказался прав и квартира, где нумизмат-любитель Шестинский встречался со своими покупателями, не имеет к нему никакого отношения, Мещеряков назначил встречу своему знакомому антиквару Крахину недалёко от его дома, для экономии времени.
– Игорь Алексеевич, мы с вами уже столько лет знакомы, – начал Мещеряков. – Вы всегда работали предельно аккуратно. Что на вас нашло? С чего вы вдруг решили пуститься во все тяжкие? Это очень вредно для здоровья, вы разве не знаете?
– А что случилось, Андрей Юрьевич? – с искренним недоумением спросил Крахин. – Мы с вами всегда все вопросы решали с учётом взаимных интересов.
– А Шестинский? Кто мне совсем недавно рекомендовал его?
– А что случилось с Шестинским? – настороженно спросил антиквар и остановился.
– Что случилось? – тоже остановился Мещеряков и уставился на Крахина холодным взглядом. – Он продал подделки, которым сорок рублей цена в базарный день, как царские рубли восемнадцатого века. За большие деньги. Работал в съёмной квартире. Хозяин квартиры его только в лицо знает, паспорта его не видел. Сейчас Шестинский залёг на дно. А самое интересное, это знаете что?
– Что? – начиная бледнеть, спросил антиквар.
– Самое интересное, это кому он свои фальшивки втюхал, – хмыкнул Мещеряков. – Если бы хмырям каким, то и ладно. Но он кинул таких людей, которые могут весь ваш антикварный бизнес по всей Москве одним днём прикрыть, а вас закрыть, Игорь Алексеевич, далеко и надолго. Вы их регулярно по телевизору
смотрите и по радио слушаете. Я в этом не заинтересован и, если получу Шестинского, можем этот вопрос считать закрытым. А иначе…– Мне про него Илья Павлович рассказывал, – поспешно затараторил Крахин.
– Илья Павлович… Некредин? – уточнил Мещеряков.
– Да. Он его, вроде как, хорошо знает… По его словам так точно! Я же почему и вам рекомендовал…
– Отлично. Значит, вам с Некрединым не составит труда привести ко мне Шестинского. У вас два дня. Больше я не смогу вас прикрывать. Так Некредину и передайте.
***
Москва. Квартира Брагиных.
Костя с Женей планировали провести день дома и позаниматься. Выходные у них, вообще, всегда уходили на занятия. Они всю неделю работали после учёбы и это было единственное свободное время, когда можно было подтянуть учёбу.
Они только позавтракали, как раздался требовательный звонок в дверь. Костя пошёл открывать.
Вошедший молча отец сразу навёл его на мысли о чём-то очень плохом.
– Привет, пап. Что случилось? – озабоченно спросил он.
Брагин-старший молча скинул ботинки и, увидев выглядывающую с кухни Женю, пошёл на кухню и сел на ближайший табурет. Он явно плохо себя чувствовал и Женя быстро подала ему горячего чаю, благо чайник стоял на плите горячий.
– Дети, что вы такое удумали? – устало спросил он. – Я был у твоих родителей, – взглянул он на Женю, – они сказали, вы ребёнка усыновлять собрались?
– Да, – ответил Костя.
– Ну, зачем? С чего вы взяли, что у вас своих детей не будет? Вы что, уже пятнадцать лет женаты? Пятнадцать лет бесплодных попыток за плечами? Или вам по тридцать пять уже? Вот чего вы придумали?
– Пап, да не в попытках дело, – попробовал объяснить Костя, – а в ребёнке…
– Чужих детей не бывает, – добавила Женя.
– Не говорите глупостей! – взорвался генерал. – Вы сами ещё дети! Не понимаете ничего… Вас к усыновлению и не допустит никто, два студента-очника! О чём вы только думаете, вообще?
– О том, что где-то есть сиротка, у которой нет ни отца, ни матери, – насупившись и скрестив руки на груди, ответила Женя. – Почему мы не можем подарить ей семью?
– Да зачем вам это надо? – раздражённо спросил генерал.
– Ни зачем, – упрямо ответила Женя. – А чтобы поступить по-человечески. Как порядочные люди.
– А мы все старые дураки, которые детей не усыновляли, значит, непорядочные? – вскочил Брагин-старший. – Ты хоть понимаешь, что это такое – чужой ребёнок?
– Чужих детей не бывает, – опять повторила Женя, насупившись. – И мы возьмём ребёнка.
– Себе жизнь сломаете, ребёнка сделаете несчастным! – разнервничался генерал. – А наиграетесь, что вы с ним сделаете? Обратно сдадите? Или родителям подбросите?
Видя, что он уже на пределе, Костя с Женей, переглянувшись, промолчали. Генерал тоже, почувствовав, что вот-вот наговорит лишнего, решил уйти, надеясь, что дети сами откажутся от этой идеи, когда поймут, как это сложно оформить усыновление. Может, проблема эта ещё сама собой рассосётся и совершенно не стоит сейчас ругаться, спорить и чёрт знает в чём друг друга обвинять.