Ревизор: возвращение в СССР 30

Душа не на месте, а сделать ничего не могу. Раздражающих факторов миллион, а возможности повлиять хоть на что-то нет. Решил отвлечься оформлением оставшихся новинок для Межуева.

***

Святославль.

– Приветствую, Кирилл Иванович, – зашёл Шанцев в кабинет председателя жилищной комиссии Щербакова и сел рядом с его столом. – Слушай, а что там с Якубовыми?

– Александр Викторович, я им дал время что-то придумать, но на днях приходил сын Якубовых и сказал, что они с женой приняли решение выписаться из квартиры матери, чтобы дом не потерять… Не знаю, чего он торопится?.. Время у них ещё есть. Они только двадцать пятого января дом купили. Они могли бы успеть ещё разменять квартиру…

– Да там мать уперлась, – объяснил Шанцев. – Не знаю, чего она добивается, но на размен она не соглашается. Предложила ему развестись фиктивно. А он отказался.

– О, как. Ну, тогда, понятно, чего он прибежал… Но развод, кстати, от излишков их не спас бы.

– Я так и сказал, была бы двушка, не было бы проблем… Кирилл Иванович, не знаю наверняка, что руководит матерью, но, похоже, она не хочет меняться, потому что намерена оставить сына без денег за его часть квартиры. Она же знает, что он не все деньги за дом выплатил, он это и мне рассказал тоже. Возможно, Оксана Якубова хочет, чтобы он дом продал, не имея возможности расплатиться за него, и приехал с семьёй жить к ней. А он категорически не хочет этот дом терять…

– Да что вы мне объясняете, Александр Викторович? Я знаю, что это за дом. Кто же от такого откажется. Там все с душой сделано. Но отказываться от половины квартиры просто так… Это, согласитесь, тоже странно.

– Ну, а что ему остаётся? Судиться? Не хочет он с матерью судиться. Говорит, будет сам отдавать долг потихоньку… Кирилл Иванович, а вы уже говорили с ней о том, что её ждёт, если сын с семьёй выпишется?

– Нет ещё.

– Вызовите её, пожалуйста, и поговорите. Мне кажется, она не до конца понимает ситуацию, думает, что сын не решится потерять свою долю в квартире ради дома. А он готов… Самое неприятное, что этот несчастный дом продал ему мой близкий друг, он не может по ряду причин жёстко требовать с Руслана Якубова долг, а ему самому очень сейчас нужны деньги. Ему тоже пришлось себе кооперативное жильё покупать на новом месте, ещё жена летом в декрет уйдёт… Оксана Якубова своим упрямством не только сына подводит, а ещё кучу народу.

– Я понимаю, – внимательно выслушал градоначальника Щербаков. – Приглашу её «на разговор» немедленно.

***

Лубянка.

Полковник Воронин вызвал к себе капитана Артамонову.

– В общем так, Мария, информация по Авиано пришлась очень кстати, – начал он. – Нашу работу очень высоко оценили, – поднял он вверх указательный палец. – Не буду забегать вперёд, но уверен, одними словами благодарности за службу дело не ограничится.

– Рада стараться! – улыбнулась Артамонова.

– Теперь по «Скворцу». Принято решение активнее использовать этого агента. Сколько она ещё будет в Союзе?

– Пока она покидать СССР не планировала.

– Отлично, тогда надо максимально использовать время до следующей поездки, чтобы обучить её языкам. С французским ей в этот раз просто повезло, но живет же она в Италии… Значит, нужен итальянский, и, конечно, английский. Только представьте, что в следующий раз рядом с ней на какую-то важную тему будут два американских офицера болтать, или британских… И те, и другие, кстати, любят в Италии отдыхать, у них это модно, так что ситуация вполне возможная, но бесперспективная для нас, если наш агент языками не владеет. Задача ясна?

– Ясна, товарищ полковник.

– Пусть хоть по восемь часов в день занимается с лучшими специалистами. Наймем гражданских так, чтобы они и не знали, на кого работают.

– По восемь часов? – удивлённо посмотрела она на командира. – Но каким образом? У неё же муж… Не создадим мы ей опять проблем? Помните же, как он нас с ней выследил?

– Ну, пусть в институте выделят ей кабинет для занятий. Муж будет видеть, что она утром в институт зашла, днем из института вышла. Какие еще подозрения? Все равно вы говорили, что ее отец ей все зачеты и экзамены «нарисует» сам, к чему ей вообще сидеть на лекциях? Согласуйте через куратора института. Он знает, к какому проректору подойти, чтобы этот вопрос решили быстро и без лишних разговоров. Где-нибудь в подвале можно, чтобы лишних людей много не шлялось мимо, и вопросов не задавало. Может, даже, оформите ей полставки лаборанта или архивиста какого, чтобы сокурсники, встретив, не удивлялись, что в здании она есть, а на занятиях ее нет. Будет говорить, что выполняет задания руководства института, разбирает какой-нибудь старый архив в подвале. Короче, не буду вас учить правдоподобную легенду придумывать, сами этому обучены.

– Хорошо, Павел Евгеньевич, сегодня же займусь.

***

Работал у себя в кабинете и услышал женские крики где-то, то ли на улице, то ли в доме. Начал прислушиваться и голос показался знакомым. Выскочил в подъезд, так и есть – Лина верещала. Неужто кончился медовый месяц… Цыгане ее лупили, а кто теперь? Лично Трубадур, что ли?

Побежал наверх, а там двое молодых парней в штатском Виктора выводят из квартиры. Нет, теперь уже не размолвки между любимыми. Допелся певец-неформал! Твою ж дивизию… На сотрудников органов уже так насмотрелся, по взгляду их узнаю. Нет, не милиция, точно. Комитет это…

Поймал беспомощный и растерянный взгляд Еловенко, когда его проводили мимо меня вниз по лестнице. Так и захотелось ему подзатыльник врезать хороший… Предупреждал же. Сотрудники, скорее всего, и не возражали бы проявлению праведного гнева от советского гражданина в адрес диссидента. Но поздновато это делать, вырос уже паренек… Лина обессиленно сползла по стене на корточки, захлёбываясь рыданиями. М-да.

– Лина, Лина, – поднял я её, когда звуки шагов затихли. – Это КГБ? Ты удостоверения видела?

Ответить словами она не смогла, только кивнула.

Тут открылся лифт, и на площадку вышла Анна Аркадьевна.

– А куда это Виктора? – спросила она, но увидев, в каком Лина состоянии, осеклась.

Вместе привели Лину в порядок, отпоили водой. Потом Анна Аркадьевна убежала поспешно, сказав, что у нее срочные дела. Какие там дела… Замараться боится, даже девушке парня помогая, которого комитетчики увели. Ее понять можно, кто же будет с Комитетом сейчас в здравом уме связываться? Хотя… Есть один безумец… Спросил Лину:

– Ты в самом деле уверена, что любишь его, будешь с ним жить, или это просто забава на несколько месяцев, как с Мишкой-цыганом? Давай, только честно…

– Да мы уже… уже… про ребенка думали… Он согласен…

Значит, раз об этом речь зашла, Лина, похоже, собралась всерьез встать на путь исправления… Хм. Двух перепелок одним ударом… Надо попробовать.

Ну а что? В принципе, мне это ничего не будет стоить, а вдруг парня на самом деле удастся перевоспитать? Талантливый, зараза! Сам сочиняет, сам поёт. Голос за душу берет. Почти Высоцкий. Только пошедший не по той тропинке. Можно и похлопотать в КГБ за соседа…

Тем более, даже если ничего не получится с перевоспитанием, вряд ли конкретно ко мне у КГБ будут претензии. За что? Чужая душа потёмки. Претензий по идеологической части не будет. Честно попытался, не получилось. Ну что с того? А сейчас в СССР это очень модно. Вытащить оступившегося товарища из пропасти, взять на поруки и так далее… С Тимуром же у меня это прокатило, а там ситуация была не менее тяжелая.

– Так, Лина, без безумств только. Иди, выпей валерьянки, расслабься. Подумаю, чем помочь можно. Скоропалительных решений не жди, но, может, удастся что-нибудь придумать…