Ревизор: возвращение в СССР 31
Шрифт:
В колоннах трудовых коллективов встречались люди с детьми. Фирдаус с лёгкой завистью смотрел на отцов, несущих на плечах своих малолетних отпрысков. Столько счастья и радости в детских глазах трудно себе представить.
Чем ближе подходили к Красной площади, тем чаще их то притормаживали, то пускали чуть ли не бегом, кто-то регулировал движение колонн по улицам города. И делал это так ловко, что не образовывалось ни заторов, ни столпотворений. Фирдаус поразился слаженности работы организаторов демонстрации. По Красной площади параллельные ряды колонн проходили с одинаковой скоростью.
Какая колоссальная работа, – восхищался Фирдаус про себя
Лично у меня перерыв на обед немного затянулся. Сидел с детьми, пока женщины посуду мыли. Потом мы с женой вышли погулять с детьми. А строители фигачили, пока опять смеркаться не начало. Потом они все дружно отправились к нам на озеро отмываться.
Когда они уже уехали, мы с мужиками обошли стройплощадку. Траншеи были уже выкопаны, арматура перевязана и установлена в них, а сверху установлены щиты сорок сантиметров в высоту. В одной части подготовили всё под стяжку. Вынули грунт сантиметров на тридцать, засыпали щебнем и песком и связали арматуру на двух уровнях под стяжку. Они и утрамбовали песок с гравием, и пролили его водой. Мне очень понравился их подход к делу.
Глава 4
Подмосковье. Коростово.
На следующий день почти одновременно с автобусом строителей пришёл и бетоновоз. Примитивная система, бочка-цистерна, установленная под уклоном, и бетон самотёком вытекает.
Три машины приходили одна за другой. На обед не прерывались. Зевак было ещё больше, чем вчера. Часам к четырём только закончили, разровняли. Работяги отправились на озеро, а потом уже только сидели у нас до шести, отдыхали. Никифоровна самогонки своей выставила две трёхлитровых банки. Накрыли, короче, поляну мужикам.
Потом уже когда они уехали, деревенские ходили вокруг полных бетона щитов, и недоумённо чесали репу, поражаясь, как быстро сработали строители. За пару дней вырыли такой глубокий фундамент, подготовили щиты, установили арматуру, и за один день залили?
Наши мужики выходили на крыльцо курить, слышали эти разговоры и передавали нам.
– Это ещё что, – улыбался я. – Интересно, что они будут говорить, когда нам сруб также быстро соберут?
– Я уже и печника пригласил, – довольно улыбнулся Трофим, поглаживая свои шикарные усы.
Жаль было уезжать, но завтра всем на работу.
– В следующую субботу обязательно приедем, – пообещал я.
Москва.
Капитан КГБ Орешкин долго думал, что ему предпринять в отношении Анны Юрченко. В том, что импортная линия не случайно сломалась, он уже не сомневался. Он сразу заметил странные взгляды Озерова на Юрченко и догадался, что тот её подозревает.
Вот не зря он чувствовал, что будут от этой девчонки проблемы! Рано расслабился… И что делать? Доложить руководству о факте саботажа, опираясь только на подозрительные взгляды одного из комсомольцев? Нет, надо доказать это, а еще лучше взять с поличным вредителя. Это очень хорошо отразилось бы на его карьере…
Александр никому не рассказал о своих догадках, что это Аня что-то сделала с линией, но чувствовал себя от этого очень паршиво. Ещё больше его беспокоило, что кто-то ещё может догадаться о том, что это не просто поломка, а целенаправленная диверсия и что тогда будет, страшно представить… Главное, Александр не мог понять, на что Аня рассчитывала, решившись на такой
шаг?Проторчав весь Первомай на работе, их небольшой коллектив окончательно раскис. Линию они так и не запустили, причину не нашли и даже, предположений не было, что с ней могло случиться. Воздвиженский весь день первого мая провёл с ними, ходил мрачный и злой. Орехов предложил ему не пороть горячку, дать людям отдохнуть один день второго мая, глядишь, выйдут со свежей головой и всё сразу обнаружат.
Главный инженер отказался сначала, но потом согласился, махнув на всё рукой.
Промучившись весь выходной, вместо того, чтобы отдыхать, Озеров решил в открытую поговорить с Анной. Приехав в гостиницу «Мир», он вызвал её в холл через портье. Озеров знал, что рискует, его предупреждали, что за каждым шагом иностранцев следят. Но что еще сделать, ему в голову не пришло. Если получится то, что он задумал, то уже и неважно…
Анна сразу спустилась. Он предложил ей прогуляться. Они шли рядом молча, и он всё не мог решиться.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – наконец проговорил он, взглянув на неё.
Она ничего не ответила.
– И что ты планируешь делать дальше? – снова спросил он.
– Не знаю, – ответила она.
– Ну, а зачем ты это сделала?
– А что, надо было дать комиссии принять линию, сесть в самолёт и улететь?
– Послушай, я сразу понял, что это твоих рук дело. Ты думаешь, больше никто не догадается? Ты, вообще, представляешь, что будет если кто-то ещё поймёт?
– Мне плевать, что будет, – решительно ответила она. – Главное, что я осталась, а не улетаю в Америку.
– Аня, Аня! Так нельзя! – остановил он её и развернул к себе. – Ты хочешь остаться в СССР?
– Хочу, – прошептала она.
– Тогда надо действовать по-другому! Нельзя вредительством заниматься. Если это всплывёт, как ты потом к Воздвиженскому придёшь и будешь просить тебя на работу взять? Думаешь, он простит тебе свой провал перед большим начальством?
– И что мне делать?
– Давай, завтра к Орехову подойдём и скажем, что ты хочешь попросить в СССР убежище. Я что-то такое про это слышал или читал. И спросим, как это сделать? Мы ничего не теряем… За спрос денег не берут, – задумчиво проговорил он.
– Политическое убежище? – испуганно посмотрела на него девушка.
– Ну, а какие у нас ещё есть варианты, чтобы тебя не выдворили из СССР, как только виза закончится?
– Страшно… Это ж я никогда не вернусь в Америку? Не увижу родителей? Друзей? – с отчаянием в голосе спросила Аня, хотя, вроде бы, и воодушевилась, услышав от него «мы». – А с линией что? Пускай заработает?
– Вот, с этим, точно, не надо спешить. Во-первых, ещё неизвестно, что нам ответит Орехов, а во-вторых, надо ее отремонтировать так, чтобы тебя никто не заподозрил.
– Не заподозрят, – равнодушно ответила она. – Ну, нашла я неисправность, наоборот, буду молодец… Я боюсь просить убежища.
– Ань, я не вижу другого выхода… Как нам ещё остаться вместе? – спросил он, заглянув ей в глаза, и она не смогла сдержать счастливой улыбки.
Он обнял её за плечи и притянул к себе, поцеловав. Она нисколько не возражала…
Москва.
– Запомнил пассажира? – спросил Галкин, принимая из рук Кудрявцева бинокль и наводя его на окна съёмной квартиры Быстровой в доме напротив. – Дуй во двор, жди в машине и проводи его, когда выйдет. А я машину его срисую, пойду Юричу доложу и вернусь, если успею.