Ревность девятого солнца

– Тут может потребоваться глубокий спектральный анализ, но я могу сказать насколько старинная эта статуэтка. Она явно сделана несколько веков назад. Это невозможно не увидеть!

– Думаешь, что невозможно сделать хорошую копию? – продолжал сомневаться первый.

– Для такой копии потребовался бы нефрит высшего качества и несколько десятков лет для того, чтобы скрыть следы работы. Нефрит – настолько чувствительный камень, что всегда показывает, что с ним делали в последнее время, подвергнись он обработке даже пятьдесят лет назад, любой мастер смог бы это разглядеть. Гробницу открыли значительно позже, чтобы успеть создать достаточно качественную копию. Говорю тебе, это точно такая же статуэтка, что находится в хранилищах Сианя.

На подобных аукционах непременно присутствуют эксперты, готовые подтвердить подлинность изделий. И тут они так же были. Их можно было отличить по золотым табличкам, приколотым к рубашкам. Видимо, хозяин, ожидая подобных расспросов, решил подготовиться заранее.

Гарванна с Виртой рассматривали картины и уже перешли к рядам мелких вещиц, когда увидели в дальнем углу зала фигуру в черном одеянии и в шляпе с черными полями, настолько большими, что будь мужчина на солнечном пляже, не пришлось бы искать зонтик от палящего солнца. Лицо его скрывалось в тени головного убора, и он скорее напоминал тень, чем живого человека.

– Это он, хозяин дома. Смотри, – указывая в его сторону прошептала Вирта.

Гарванна бросила осторожный взгляд на фигуру в шляпе. Почему-то ей стало невыносимо грустно и тоскливо за этого человека, который всем своим видом показывал, что хочет укрыться от глаз и раствориться в темноте печали, поглотившей его до последней фибры души. Девушка быстро отвела глаза в другую сторону и увидела набор кистей в кожаном футлярчике, скромно и одиноко лежащий на пуфике в самом конце залы. Она подошла поближе и осторожно прикоснулась к древку, удивительно теплому и будто наполненному душой. На волосках виднелись остатки краски, причем не только старой, но и относительно свежей.

Взяв в руку одну из кистей, Гарванна удивилась, насколько невесомыми они были, а дерево как-то загадочно и приятно вибрировало, точно это был живой организм. Вероятно, что-то подобное испытывали юные волшебники, выбирающие свои первые палочки в лавке Оливандера в книгах Джоанны Роулинг.

– Пойду посмотрю на те подвески, их блеск отсюда не дает покоя. Гарванна? – Вирта посмотрела на свою подругу, завороженно любующуюся какими-то старыми кистями. – Ладно, увидимся позже.

– Ага, – не слушая Вирту ответила художница.

Она еще какое-то время любовалась находкой, пока вдруг не послышался приятный и глубокий голос за ее спиной.

– В этом зале много уникальных предметов. Интересно, что из всего ваше внимание привлекли эти кисти.

– Они просто невероятные, – все еще в отрыве от реальности ответила девушка.

– Они, правда, невероятные. Когда их доставали, чтобы начать творить, казалось, что весь мир замирает, а небеса спускаются на землю, наполняя душу вдохновением, – все так же тихо, вкрадчиво говорил мужчина.

– Такими инструментами творили итальянские живописцы и, видимо, сам Бог вел их руки, создавая шедевры. Даже лучшие художники современности мечтать не могут о подобных кистях, – ответила Гарванна. Девушка с усилием оторвала взгляд от находки и посмотрела на своего собеседника. – Ох, простите, я, кажется, не должна была… – смутилась девушка и осторожно убрала кисти обратно на пуфик.

– Это я должен просить прощения, что не представился. Тедеус Спиноза. Вернее, просто Тедеус, – он учтиво поклонился, совершенно скрывшись в тени огромной шляпы.

– Гарванна. Вы, должно быть, владелец всех этих сокровищ?

Мужчина в черном пристально посмотрел на свою собеседницу. Из-под полей черной шляпы показалась половина красивого лица с невероятно глубокими серыми глазами, полными грусти и безразличия. Вдруг что-то промелькнуло в этом омуте.

– Не совсем так. Это все – достояние моей возлюбленной, – он на мгновение замолк, а потом продолжил. – Слишком многое напоминает о трагедии. Но не думаю, что вам это интересно, – быстро переменил тему он. – Эти кисти когда-то смастерил Леонардо, и нам посчастливилось встретить их во время нашей поездки во Флоренцию. Лина всегда умудрялась находить подобные бесценные реликвии на удивление легко и просто, мистически легко. Все ее картины были написаны этими самыми кисточками.

– О, я даже представить не могла, что они сохранились. Разве не все содержимое хранилищ великого мастера было разобрано по музеям и коллекциям давным-давно?

– Так и есть. Но повторюсь, счастливый случай всегда сопровождал Лину. Мою милую Лину, – Гарванна была уверена, не будь вокруг столько людей, Тедеус бы позволил себе заплакать. Как же сильно он любил свою супругу. – Вы рисуете, не так ли? Хотя… не отвечайте, это очевидно. Вы явно пришли не за тем, чтобы купить что-то из этих картин, а просто чтобы увидеть и почувствовать их.

– Эти сокровища, правда, живые. Вы тоже чувствуете это? – Гарванна была немного растеряна и смущена.

– Да, и мы с Линой не просто их собирали, а спасали из богом забытых мест. И мне бы не хотелось, чтобы теперь это все затерялось. Все наши гости не из тех, кто хочет спрятать в личном сейфе что-то из этих работ. Нам бы хотелось, чтобы весь мир видел то, что казалось безвозвратно утерянным.

– Когда мастер творит красоту, он не просто вкладывает душу, он делится всем, что есть у него внутри, чтобы привнести в мир частицу своего света. Мне бы тоже хотелось, чтобы люди видели и чувствовали это. Талант называют божественной искрой не просто так. Чем больше искр, тем больше света в этом мире.

– Забавно… Лина тоже это говорила, – он задумчиво улыбнулся.

Тедеус потянулся к пуфику и поднял сверток с кистями. Внимательно посмотрев на них и бережно погладив по кожаному свертку, он осторожно протянул их Гарванне.

– Думаю, вы знаете, как этим пользоваться. Привнесите немного света.

Гарванна стояла явно растерянная. Мелкая дрожь сотрясала все ее тело, а по щекам разливался румянец.

– Не говорите ничего. Я вижу это в Ваших глазах. Мне они ни к чему, а вы сможете создать такую работу, которая зажжет огонь ни в одном миллионе сердец. Берите, – настойчиво подтолкнул сверток девушке в руки. – И еще кое-что. Погодите минутку.

Тедеус вложил в непослушные руки Гарванны сверток с кистями и направился в центр зала, вернувшись с небольшой вазой в руках. Казалось, будто это сердце какого-то неведомого существа – тонкий розовый фарфор скорее напоминал полупрозрачный рубин, а по кайме распускались точно живые пионы, небольшая крышечка была увенчана красным дракончиком, мирно дремавшим, но незримо оберегавшим то, что скрывалось внутри.

– Наша история началась с этой вот вещицы. Точно не знаю, откуда она и имеет ли она какую-то особенную ценность. Но с того момента, как Лина принесла ее в дом, началась череда счастливых случайностей, и мы стали находить то, что все время ускользало из рук. Все эти давно потерянные реликвии… Лина больше всего желала отыскать их и вернуть миру, и ей просто везло, невероятно везло находить их в самых неожиданных местах.