Ревность

— Зачем? Я твой муж, и я хочу секса со своей женой. Другое отверстие у тебя наверняка болезненно после вчерашнего. В то время как твой ротик идеально работоспособен. Поэтому решение очевидно. Но если ты настаиваешь, — он выстрелил в меня моей же фразой, — можешь снять трусики и сесть сверху любой дырочкой, я не против.

— Нет! — ответ сорвался с моих губ незамедлительно. Только представив продолжение вчерашнего, меня основательно встряхнуло. Лучше уж сделать так, как предлагает издевающийся надо мной супруг, чем тревожить раздражённую промежность. Крови за весь день не появилось, но дискомфорт постоянно напоминал о случившемся.

— Я жду, Мира, — глумливый оклик выдернул меня из размышлений. Я же, взглянув в его насмехающиеся глаза полные льда, поняла, что помилования не дождусь. Я не собиралась спорить, доказывать, объяснять. Он захотел видеть меня на коленях — я дам ему это. В конце концов минет — самая меньшая плата из возможных за возврат утерянного семейного мира, а до вчерашнего события я не считала его платой вовсе.

Более не мешкая я опустилась на колени и обхватила ладонями длинный, увитый выпуклыми венами член. Багровевшая крупная головка блестела каплей смазки на конце. Кто-то действительно возбуждён. То обстоятельство, что Гера до сих пор меня хотел, пролилось живительным эликсиром на попранное самолюбие. Тогда я собрала проступившую каплю языком, ныряя в дырочку. В ответ на провокацию услышала сдавленное шипение, и моментально в мои волосы вплелись пальцы мужа, захватывая пряди на макушке. Я вобрала губами головку, не забывая оглаживать языком, слегка пососала, после приласкала затвердевший, эрегированный ствол по всей длине с верху до низу и обратно, несколько раз, увлажняя и прослеживая каждую набухшую венку на совершенном члене. Вернулась к головке, вновь мягко посасывая. Мужские бёдра толкнулись вверх, указывая, что пора переходить к активным действиям. Обхватив член у основания руками, я медленно насадилась головой сколько могла вобрать, но признаться я так и не научилась расслаблять горло полностью, рвотный рефлекс всегда вставал на моём пути. Поэтому приходилось помогать себе руками. Я задала темп головой, а мужские пальцы тем временем нежно перебирали мои пряди. Вскоре моего размеренного темпа мужу стало не хватать и нажим его руки на голове усиливался с каждым следующим движением. Слюни стекали с губ ручейками, увлажняя ствол. Я растирала влагу ладонями пока голова, как заведённая, сновала туда-сюда. Сегодня мне пришлось потрудиться, Гера долго не кончал, тогда одну ладонь я переместила на мошонку, перекатывая пальцами яички.

— Не останавливайся, малышка, — простонал муж и крепче ухватил меня за волосы.

В ответ я усилила хватку своих рук и принялась сильнее засасывать набухший член. От усилий челюсть сводило, но я очень старалась не задеть нежную плоть зубами. Только изредка, ради остроты ощущений едва-едва оцарапывала головку. В такие моменты муж замирал, но после всегда начинал активнее двигать бёдрами. Я вдруг почувствовала его напряжение, член налился сильнее, становясь ещё толще, мужские пальцы в волосах резко перехватили управление моей головой, насаживая меня как можно ниже, в то время как бёдра подались кверху. Гера зарычал, а я почувствовала, что мне в горло выстрелила тёплая солоноватая жидкость. Заполнив мой рот и перемешавшись со слюнями, она стекала вниз по крепкому стволу. Вскоре я только скользила ладонью по мокрому члену, изредка обводя головку подушечкой большого пальца, до тех пор как муж, заметно расслабившись, разлёгся в кресле, и его рука выпуталась из моих волос.

Я же внезапно осознала, что странным образом возбудилась. Нет, такое случалось и раньше, причём всякий раз, когда я ласкала мужа орально. Но как-то не ожидала, что после вчерашнего смогу так скоро испытывать возбуждение. Честно говоря, во время самого процесса я не сильно-то обращала внимание на личные ощущения, потому что в голове копошилось слишком много разрозненных мыслей обо всём и ни о чём одновременно. Но на поверку женское тело — идеальный инструмент, прекрасно помнящий, что и как с ним делал любимый мужчина. И одно вчерашнее событие не смогло стереть многолетнюю чувственную страсть. Муж обтёр себя салфетками, я тоже вытерла рот и руки.

— Свободна, — ещё один грубый приказ от Геры, разрезавший тишину, на этот раз за гранью допустимого.

— Ты ополоумел, муж, так со мной разговаривать? Я тебе не подзаборная шлюха, чтобы приглашать меня для сброса напряжения, а после прогонять за ненадобностью, — обошла его немаленький стол и с противоположной стороны опёрлась ладонями о столешницу, упрямо сверля сидящего напротив неприступного мужчину глазами.

— Мира, ты сначала докажи своими поступками, что не шлюха. А то я, знаешь ли, заколебался вытаскивать счастливую и довольную жену из компании Загородневых, которых как я понял теперь двое крутятся возле тебя. Надеюсь, старший позвал младшего не поддержки ради. А то вдруг ты любительница тройничков.

— Гера, прекрати. Так нельзя. — Прижав ладони к пылающим щекам, я уставилась обескураженно на человека, которого совершенно не узнавала: — Не понимаю, почему я должна оправдываться за то, чего не делала.

— Так ты не оправдывайся, Мира. Веди себя как подобает примерной, воспитанной жене и тебе не придётся оправдываться. Неужели это сложно для тебя?

— Совершенно не сложно. Но встречи с обоими Загородневыми — полная случайность. Я не могу отвечать не за себя.

— Тебе и не нужно, с ними я разберусь сам. А ты понаблюдай за собственным поведением и взгляни на себя со стороны, прежде чем сыпать упрёками в мой адрес. Всё. — Не покидая кожаного кресла, Гера выпрямил спину и подкатился к столу. Опустевший бокал, повинуясь воле хозяина и движению руки, занял позицию на столешнице. — Довольно препирательств. Я не собираюсь в собственном доме после напряженного рабочего дня выяснять отношения. Надеюсь, у тебя достаточно мозгов, чтобы усвоить моё единственное требование, — было заметно, что разговор становился ему в тягость и рождал в нём одно лишь глухое недовольство. — Мира, пожалуйста, поднимайся в спальню, мне нужно позвонить Прохору.

— Ну, конечно. Твой обожаемый Прохор важнее семьи, которая рушится на глазах.

— Причём тут Прохор и наша семья? Я звоню ему не по личным вопросам, а по рабочим — это раз. А во-вторых, за столько лет пора бы уже вам найти общий язык. Всё-таки он не только мой партнёр, но и друг.

«Таких друзей иметь — врагов не надо», — подумала, но вслух не сказала. Сколько можно твердить одно и тоже. Но Гера скорее поверит мерзкому Прохору, чем мне. Они ведь со школьной скамьи дружны. «Мужская дружба нерушима, Мирочка», — любил неоднократно повторять супруг. И то обстоятельство, что я жена, не играло абсолютно никакой роли (ненавижу мерзкую мысль, вынуждающую задаваться вопросом: кого бы Гера предпочёл, поставь его в жёсткие рамки выбора — меня или Прохора? Ненавистный вопрос, на который я никогда не буду готова услышать ответ):

— Я не хочу дружить с тем, кому не доверяю, Гера. А ему я не доверю снег охранять зимой.

— Остановись, Мира, — голос мужа посуровел, — если не можешь выстроить нормальные человеческие отношения, то не стоит обвинять других в собственных неудачах. Ещё раз объясняю: мне нужно завершить дела, поэтому сделай одолжение, скройся с глаз.

Ледяная броня Геры полностью поглотила его. Он даже после доставленного мною расслабления не предпринял попытки к сближению. Все мои слова рассеивались в пыль, натыкаясь на его чёрствость. Складывалось ощущение, что семейные ценности таковыми оставались лишь для меня одной…

— Как пожелаешь, — высказалась сухо на выходе из кабинета и даже тихо прикрыла за собой дверь. Повинуясь мрачному настроению, у меня вдруг возникло иррациональное желание остаться и подслушать, но я вовремя одёрнула себя, не желая опускаться ниже своего достоинства, мне с лихвой хватало и мужниных унижений.

Глава 8

Я живу, как кукушка в часах,

Не завидую птицам в лесах.

Заведут — и кукую.

Знаешь, долю такую

Лишь врагу

Пожелать я могу.

А. Ахматова, 1911

— Как дела на работе? — я пыталась придать унылому молчаливому ужину налёт непринуждённой беседы.

— С каких пор тебя интересуют мои дела?

— Всегда интересовали. Но я согласилась не выходить на работу после окончания университета по твоей настойчивой просьбе. Помнишь?

— Не лезь куда не просят, Мира.

— На улице заметно похолодало, должно быть скоро начнётся зима.

По столовой разнёсся мелодичный звон столовых приборов о фарфор.

— Ты издеваешься?

— И не думала, — если только самую малость. Спрятала хитрую ухмылку наклоном головы, но разве я признаюсь своему злобному супругу в мелких шалостях, — о твоих делах спрашивать нельзя, моими ты вовсе не интересуешься. О чём нам в таком случае говорить, дорогой муж? Предложи свою тему для беседы, раз уж мои тебе по нраву.

— Молча поесть и отдохнуть, к примеру. Или такой вариант тобой не рассматривается?