Револьвер для адвоката

Я кивнул:

– Мисс Рафферти, вам звонил кто-нибудь или навещал за последние двадцать четыре часа после сотрудника полиции?

– Нет, насколько мне известно, нет.

– А кто-нибудь пытался принудить вас дать свидетельские показания в том виде, в котором вы их дали сегодня?

– Нет, я всего лишь говорю правду.

Я показал присяжным все, что мог, даже если ответы были даны в форме отрицаний. Я надеялся, что они интуитивно почувствуют, что Трина Рафферти лжет и что солгать ее вынудили. Решив, что дальнейший допрос слишком рискован, я его закончил.

Возвращаясь на свое место, я прошептал Лэнкфорду:

– Где твоя шляпа?

И прошел вдоль ограждения до Сиско.

– Уиттена видел?

– Еще нет, – покачал он головой. – Что делать с Триной?

Я обернулся. Форсайт не стал снова проводить перекрестный допрос, и судья отпустила Рафферти со свидетельской трибуны. Утром от дома ее забрал Сиско и провез три квартала до здания суда.

– Отвези ее обратно. Посмотри, может, что и скажет.

– Я должен быть с ней любезным?

Я задумался. Я осознавал, на что могли пойти такие люди, как Марко и Лэнкфорд: как могли угрожать, как могли надавить. И если присяжные это почувствуют, тогда ее финт на свидетельской трибуне окажется более ценным, чем просто правдивые показания.

– Да, будь любезен.

Через плечо Сиско я заметил, как в зал вошел детектив Уиттен и занял место в заднем ряду. Он появился как раз вовремя.

36

Детектив Марк Уиттен, как главный следователь по делу об убийстве Глории Дейтон, присутствовал на большинстве судебных заседаний и частенько занимал место рядом с Лэнкфордом. Однако я не заметил, чтобы эти двое действовали как партнеры. Казалось, Уиттен держится особняком, а Форсайта, Лэнкфорда и людей, связанных с судебным процессом, почти сторонится. Я вызвал Уиттена в качестве своего следующего свидетеля, хотя он уже давал показания во время стадии обвинения. Форсайт с его помощью представил кое-какие улики, например, видеозапись беседы с Лакоссом.

На тот момент я ограничил свой перекрестный допрос аспектами, касающимися той видеозаписи, и повторял многие вопросы, которыми засыпал свидетеля в течение неудачного слушания по ходатайству об исключении улик. Я хотел, чтобы присяжные услышали, как свидетель отрицает, что Лакосс был подозреваемым на тот момент, когда Уиттен с напарником постучали в его дверь. Я знал, что никто ему не поверит, и надеялся посеять зерно недоверия к официальному расследованию, которое на стадии защиты даст свои плоды.

Я оставил за собой право вызвать его в качестве свидетеля, и теперь пришел черед использовать этот шанс. Уиттен, который в свои сорок пять уже двадцать лет отпахал на этой работе, был опытным свидетелем. Вел он себя сдержанно, факты излагал бесстрастно. Ему хватало выдержки не выказывать к стороне защиты враждебности, чем грешат многие копы; это он приберегал для моментов, когда не видят присяжные. Задав пару предварительных вопросов, чтобы напомнить присяжным о его роли в этом деле, я перешел к нужным мне аспектам. Работа адвоката заключается в том, чтобы выстроить основания для улик и точек зрения, которые вы хотите представить. Для этого мне и понадобился Уиттен.

– Детектив, когда вы давали показания на прошлой неделе, то подробно описывали место преступления и то, что там нашли. Верно?

– Да.

– У вас была опись места преступления и того, что было там найдено. Верно?

– Да.

– Там были вещи, которые принадлежали жертве?

– Да.

– Не могли бы вы сейчас обратиться к тому списку?

С разрешения судьи Лэнкфорд принес папку с материалами по делу об убийстве. Если бы Уиттена вызвала сторона обвинения, он, естественно, притащил бы на свидетельскую трибуну толстенную пачку всевозможных документов по расследованию. Но его вызвал я, и документы на трибуну он не принес – такой легкий проблеск враждебности, которую он столь искусно скрывал.

Просмотрев копию списка, полученную на стадии обмена документами, я продолжил:

– В представленном списке я не нашел мобильного телефона. Все верно?

– Сотовый телефон с места преступления изъят не был. Все верно.

– А разве мистер Лакосс вам не объяснял, что ранее в тот вечер он разговаривал с жертвой по телефону и что тот разговор и стал причиной того, что он пошел к ней домой лично?

– Да, именно так он и сказал.

– Но в квартире телефон не обнаружили?

– Правильно.

– А вы или, может, ваш напарник не пытались найти объяснение такому противоречию?

– Мы предположили, что убийца забрал телефоны, чтобы замести следы.

– Вы говорите «телефоны». То есть был не один телефон?

– Да, мы установили, что жертва и обвиняемый для ведения бизнеса использовали и другие одноразовые телефоны. У жертвы также был сотовый для личного пользования.

– Не могли бы вы объяснить присяжным, что такое одноразовый телефон?

– Это дешевый телефон с ограниченным количеством минут. Когда время израсходовано, его выбрасывают, хотя иногда можно пополнить баланс, внеся определенный платеж.

– Ими пользовались, потому что если телефон выбросили, то следователям сложно добыть записи звонков?

– Именно.

– Таким образом мистер Лакосс и мисс Дейтон поддерживали связь в ходе работы, верно?

– Да.

– Но после убийства ни один из телефонов не был найден в той квартире, верно?

– Верно.

– Вы также упомянули, что у жертвы был сотовый для личного пользования. Поясните, пожалуйста.

– Это был ее личный айфон, который она использовала для звонков, не связанных с эскорт-услугами.

– Этот айфон тоже исчез после убийства?

– Да, мы его так и не нашли.