Революционер
Шрифт:
— Так вдруг хреновая окажется? — резонно заметил мой приятель, всплеснув лапами.
Я гневно выдохнул и передёрнул затвор своего пулемёта, проверяя его чистоту и боеготовность.
— Не самое безопасное место тут, особенно ночью. Ты вооружаться будешь, или ну его?
— Таскать трахбабахалку? Тут даже пострелять не по чему! — лениво протянул пёс, но палец облизнул.
— Открыв нижнюю полку, на которую не так давно рухнул, Доб приложил палец к небольшому, но очень точному считывателю ДНК, похожего на считыватель отпечатков пальцев. Огонёк на огромном бронированном сундуке загорелся радостным зелёным, и пёс достал из ниши огромный скорострельный гранатомёт с полным боекомплектом. Самая
Закинув свою трахбабахалку (это её владелец так называл своё оружие) за спину, доберман с лёгкой, я бы даже сказал, летящей походкой, спрыгнул с вагона на асфальтированную платформу. Я пошёл за ним, ухмыляясь про себя — он совсем не умеет торговаться, а увидев гранатомёт, бабка могла потребовать и гранатку…
На вокзале было тихо. Полночь, поэтому сейчас внутри было не больше трёх зверей, два из которых — работали там, но построен он был для куда большего количества народа. Торговцы многое потеряли в эту ночь, а бабке повезло — сегодня ей ещё придётся пару раз сбегать в свой палисадник…
Я, кажется, не закончил.
Так вот, на этой проклятой планете осталось, по приблизительным подсчётам, около тридцати миллионов разумных существ — а других почти что не водилось. Вся планета была жутко недонаселена, и надобность в государствах если не отпала, то их роль в этом мире была минимальна.
Но только не у нас. Страна, которую когда-то называли Россией, обладала всем тем, чем остальные государства не обладали, а именно уран, остатки нефти, зарождающийся заново лес, огромные месторождения метала, алюминия, меди и золота. А ещё у России была самая сильная армия в мире. То есть это были мы.
— Всего нас было тысяча двести солдат — двенадцать вагонов, по сотне в каждом. Спали по двое на полках, иногда пользовались ими попеременно или даже посменно. Ещё один вагон с патронами — туда никого не пускали без указа сверху, хотя уже давно знали, у кого брать ключи, шифры и прочее. Короче говоря, вагон давно растащили, но кое-как общими усилиями пополняли наш боезапас и таким образом продолжали существовать.
И последний, четырнадцатый вагон был абсолютно чёрным, накрытый маскировочной сеткой. Что там было, мы тоже знали, но говорить об этом боялись даже офицеры.
Я тоже знал, что там — оружие, которое использовали люди до Изгнания. Это была сильно модифицированная система залпового огня, патронами к которой служили странные белые снаряды, небольшой толщины и длины. Когда такой попытались вскрыть — он снёс весь Санкт-Петербург. Об этом ещё в новостях рассказывали. Это был самый мелкий калибр, который только смогли собрать люди, а звери добыть. Во времена же самой войны люди швырялись многотонными бомбами подобного типа, и именно поэтому на земле не осталось ничего, даже леса.
У нас было порядка сотни таких снарядов, система для ведения огня и древние, ветхие инструкции в виде сохранившихся в памяти Добба чертежей и инструкций. Но даже мой друг не желал делиться ими, хотя однажды признался, что с этой установкой мы сможем под чистую сжечь континент вроде Австралии всего за пару минут.
Знать бы ещё, что от этой самой Австралии осталось — было бы что сжигать…
А пока зверьки, как их ласково называли люди когда-то, разбежались по вокзалу кто куда. Ещё бы — вы представляете себе тысячу оголтелых солдат, которые в едином порыве понесутся в туалет под единственный куст? Хе-хе…
Ну раз уж я завёл речь о нас, то тоже расскажу.
Звери, звероморфы, пушистые, Проект А3, и ещё несколько тысяч названий, которые нам придумали — все мы были животными, разными, но ходящими на двух, когда-то задних,
а теперь нижних лапах. Звери были последним этапом гонки вооружений между прошлыми государствами — огромный проект, настоящее название которого все давно позабыли, был запущен за несколько десятков лет до Исхода. Нас создавали как оружие — сильные, свирепые и до крайности преданные, готовые умереть за хозяина-человека. Изначально были только собаки — немецкие овчарки, доберманы, различные бойцовские породы, а офицерами были сильные и властные волки. Разведкой занимались лисы — быстрые, умные, бесшумные словно тени. Отряд специального назначения — лисы ночи — занимал у нас отдельный вагон. Там всё время было темно и тихо, и вообще было непонятно, чем эти рыжие там занимаются в тишине и темноте.И проект удался: были созданы целые армии — порядка десяти миллионов таких зверей, которые не уставали воевать друг с другом. Но прошло время — и люди поняли, что больше они уже ничего не могут. И тогда, собрав последние крохи того, что ещё могла дать планета, люди эвакуировались с Земли прямиком в космос.
Понастроив огромных космических кораблей, израсходовав все возможные ресурсы, включая нефть и металлы, люди забрали с собой почти всю пресную воду и так нас и оставили, на пустой, ненужной планете. У нас не осталось ничего, кроме каких-то технологий, возможности превратить любого человека в любого зверя и жалких остатков еды и воды. Некоторое время звери по привычке воевали, но потом, когда на свет вышли первые кошачьи — они смогли примирить собачьих. В частности, говорят, что был какой-то великий пророк, толи гепард, толи леопард, который почти всех изменил к лучшему. Именно из-за него все перестали убивать друг друга в массовых масштабах, поняв наконец, что мы — уже не люди.
Я зверем родился и этого всего не застал. Не видел ничего и всё передаю из третьих уст, хотя почти все версии этих событий, откуда бы я их не слышал, выглядели одинаково со всех точек зрения.
Я застал другое — первые армии. Когда собирали тех, кто мог держать оружие, кто не боялся убивать других. Ведь это считалось не просто преступлением, а преступлением против всех живущих. Когда нам так сильно не хватало населения — лишать землю последних её обитателей считалось смертельным грехом. Но худой мир лучше всякой полномасштабной мировой войны, и его надо было поддерживать. А бандитов, налётчиков, рейдеров и прочих асоциальных элементов не смог уговорить ни пророк, ни толки местных властей. Приходилось им вызвать нас — чтобы мы выправляли поведение гадов старыми, как говорилось, людскими методами.
Именно поэтому смертные казни давно отменили — высшей мерой было уже кое-что другое. Но об этом потом. Пока я пойду разберусь с Доббом, который уже наставил бедной бабульке свой гранатомет в голову, зная, что выживет после того, как ВОГ рванёт рядом с ним…
====== 3. Я — промокшие, как спички, ======
Доберман не успел забить первый косячок, как по вагону пронёсся протяжный стон пассажиров. Постучав по стенке за своей спиной, я крикнул в соседний плацкарт:
— Эй, какого там? — я старался сократить фразу: доберман на противоположной полке уже хотел затянуться.
— Ротный — все на выход.
— Все или только вагон? — уточнил я, грустно посмотрев на Добба. В его глазах стояла небывалая тоска и желание вселенской справедливости.
— Вагон походу…
Позади меня поднялся огромный сенбернар и два лабрадора — похоже, они собирались. Я выразительно посмотрел на своего друга.
— Ни за что! У меня должна быть возможность хоть раз отказаться от этих дурацких построений!
— Ты из увольнительной явился две недели назад.
— Пребывание здесь ты называешь увольнительной? Я на гражданку хочу! К самкам!