Революция
Шрифт:
Юлия Сергеевна прервала молчание.
– Вызвать Вильгельма на дуэль? Право, не лучшая идея. Пусть исчерпает запас силы, схлопотав сотню-другую винтовочных пуль.
– А она права! – Федор хлопнул революционера по плечу. – Или решил от меня избавиться руками кайзера? Не дрейфь. Я не претендую на лавры героя. Если в Мюнхене остался в тени, то и здесь не рвусь.
– Здесь ты ничего не сделал, – проворчал Троцкий. – Только оружие дал. Согласен – помог. Но я ждал от тебя большего.
– Взорвать императорский дворец? Ты вандал, Лева! Куда будешь водить на экскурсии рабочих после победы социалистический революции?
– Не до шуток, Клаус!
– Мне тоже. Но я гарантирую: у них не больше двух-трех
Последние два слова Федор бросил по-русски, сильно подорвав легенду о немецком Клаусе. Троцкий втянул голову в плечи и ничего не ответил.
Сведения о диспозиции последних кайзеровских бойцов и заканчивающихся снарядах принес Друг. Естественно, Федор ни слова не сказал коммунистическому атаману про источник осведомленности. Тот ни разу не усомнился в их точности, потому что они всегда совпадали с действительностью. Федор угадывал, где откроются огневые точки, где гнезда снайперов. Вот только наличие пушек десятисантиметрового калибра он прохлопал, их снаряды посыпались на головы неожиданно и с большим ущербом для повстанцев.
Сейчас бы пяток-другой блиндированных «Фальконов»! Но первые машины еще только-только опробованы в Бельгии, где давят и отстреливают ненавистных французам бошей. Доставить в Берлин хотя бы парочку невозможно. Да и французы не дадут – самим нужны.
Наконец, артиллерийский огонь стих. Рабочие вытащили десяток минометов. Взрывы загрохотали впереди, не столь сильные, но частые. Кроме осколочных, парни с пролетарской ненавистью лупили зажигалками. Вскоре горизонт затянуло черным дымом, горели дома вокруг Кенигсплац.
Через полчаса все было кончено. Штурмовые отборные группы двинулись дальше. Вокруг Рейхстага орудовал второй эшелон, проверяя и зачищая местность: вдруг где-то кто-то спрятался из кайзеровских солдат. Или что-то плохо лежит. Например, кайзермарки в карманах убитых.
Федор, брезгливо относившийся к мародерам, отправился к Рейхстагу, стараясь не глядеть в их сторону. Юлия неотступно следовала по пятам.
– Знаешь, в том будущем, из которого получаю приветы, тоже был эпизод штурма Берлина, – сказал ей Федор. – Позже, в 1945-м. Правда, мы с тобой многое изменили и пришли сюда пораньше. Кое-что надо сделать.
– Для этого я таскаю банку с краской и кисть?! Почему раньше не сказал?
– Сюрприз. Сейчас оставлю привет одному очень неприятному человеку. Хочешь – тоже можешь дописать. Если есть желание – русским матом. Он заслужил.
– И этот человек…
– Ты угадала! – Федор обернулся к ней, в его глазах прыгали чертенята. – Кайзер Вильгельм.
Остров Шпреинзель на реке Шпрее находится в нескольких сотнях метров от Рейхстага. Не удивительно, что о прорыве обороны в районе Тиргартена кайзер узнал весьма оперативно. Об этом ему сообщил Николаи, одетый в полевую форму. На спине его висел трофейный машинен-пистоле русского образца. Но сейчас никто не попенял бы разведчику за «непатриотический» выбор оружия.
– Наблюдатель докладывает – на обращенной к востоку стене Рейхстага появилась надпись по-русски. Краской и метровыми буквами. Сейчас найдут переводчика с русского.
Кайзер, стоявший у окна и вслушивающийся в звуки приближающейся перестрелки, сдобренной разрывами бомбометных мин, вдруг безвольно опустился в кресло.
– Не важно, что там намалевали. Это он. Только один русский способен на такое. Юсупов-Кошкин! Николаи, этот человек – мой злой рок. Именно из-за него погиб фон Шпонек, сорвалась операция у Гродно. Она отбила бы у Георгия всякое желание лезть в мои дела с Францией!
– Да,
ваше величество.Николаи знал, что все, связанное с русским князем, кайзер помнит до мелочей.
– Внезапно и у Франции, и у России появляется новое стрелковое оружие. Ничего необычного, простое, даже – примитивное. Но солдаты с ним воюют куда лучше, чем с нашим! А за странными изобретениями маячит тот же Кошкин. Он обнаруживает владение Зеркальным Щитом, убивает твою группу специальных агентов в Париже, сам выходит сухим из воды… Чтобы вновь обнаружиться сначала в Сестрорецке, где совершает прорыв в радиотелеграфии. Сам идет на фронт, в результате убиты наши лучшие маги под Ригой. Потом он в Мюнхене, и обреченное на провал восстание баварцев вдруг приводит к успеху. Наконец, как-то связан с уничтожением нашего главного магического сокровища, хоть никто достоверно не знает, что там произошло… Я, наверно, согласился бы тогда пожертвовать Вевельсбургом ради гарантии, что Кошкин исчезнет навсегда. Но нет. И вот мы с тобой у последнего рубежа. Убегать я не собираюсь. Хочу встретиться с ним глаза в глаза. Хотя бы раз. И убить. Пока Кошкин жив, у Германии нет будущего.
Николаи подумал, что русский – действительно сверхчеловек, коль обладает всеми качествами, перечисленными кайзером. Но вряд ли. Часть произошедшего вполне объясняется роковыми совпадениями. Взрыв замка – оплошностью гроссмагистра, к примеру.
А еще сверхчеловек – все равно человек. Смертный. В чем-то уязвимый. Лучше стрелять в него снарядами калибра десять сантиметров, чем выходить, что называется, с открытым забралом.
О забрале Николаи вспомнил, что называется, в тему. Кайзер распорядился принести ему фамильные латы. В глазах императора горел гнев, граничивший с безумием.
– Ты верно служил мне много лет, полковник. Но главное дело завалил, оказался некомпетентным слабаком. Оставайся здесь. С Кошкиным я разберусь сам.
– Все это напоминает ковбойские синематографические фильмы из моей бытности, – разорялся Друг. – Поединок раз на раз… Пижонство! Ну вот нафига ты повелся? Послал бы кайзера нахрен через его парламентера! Безоговорочная капитуляция и никаких переговоров! Лежать-ссать-бояться!
– Хватит смертей, даже немецких, – буркнул Федор. – Вкруг дворца не менее тысячи солдат кайзера, ты сам разведал. Пусть пьют по домам свой вонючий шнапс, заедая кровяной колбасой. Без кайзера они для России не вреднее папуасов.
Для «ковбойской встречи» Вильгельм выбрал узкую улочку на северном берегу Шпрее, метрах в четырехстах от Шпреинзель. Мог бы придумать и что-то пафоснее, подумал Федор. Например, у Рейхстага, на Кенигсплац. Там куда уместнее смотрелся бы его нелепый жестяной прикид. Может, кайзеру у Рейстага неуютно? Не нравится надпись на его стене? Федор оттянулся от души. «Мы пришли, Вильгельм. Вам пи…дец!»
Ладно, работаем с тем, что есть.
Когда до фигуры, облаченной в доспехи, осталось около полусотни шагов – на такой дистанции в магических поединках начинают вышибать из противника душу, Федор без затей сорвал с плеча ручной пулемет и высадил весь магазин по ростовой мишени – как в тире. Практически все пули угодили в цель.
Рыцарь окутался фиолетовым сиянием защиты. И едва Федор начал менять магазин, пулемет, раскаленный от стрельбы, разогрелся еще больше. Ствол побелел и согнулся под собственным весом. Начал гореть приклад, пришлось отбросить оружие в сторону.
– Вот ты как? Но раз Зеркальный Щит не смог сдержать тепло, посмотрим на твою защиту…
Кайзер сорвал дымящийся шлем с головы и отшвырнул в бок. Зло ухмыльнулся. Прожарка мозгов не сработала.
Федор впервые видел его сравнительно близко, а не на фото и не на портрете. Потертый мужик, седой, почти лысый. Белые усы злобно топорщатся.