Рей и Рита

Меня скручивают, разворачивают лицом к Вике, и на этот раз ей удается совершить задуманное. Я жмурюсь, пытаюсь втянуть голову в плечи, но от затрещины мне спастись: на языке мгновенно появляется металлический вкус крови, а губы становятся горячими.

Вика бьет не слишком умело, удары выходят смазанными, но от этого не менее болезненными. Лицо неприятно саднит, а изо рта вместо криков вырываются лишь рваные стоны и хрипы. Я терпеливо жду, когда ей надоест меня мутузить, и закрываю глаза. Хочется отключиться и покинуть свое тело на эти мучительно долгие мгновения.

Выбившись из сил, Вика отступает. Принимает из рук одной из подружек влажную салфетку и аккуратно вытирает свои ладони, измазанные в моей крови.

– Надеюсь, ты усвоила урок, - ехидно замечает она.
– А иначе придется повторить.

Затем вся компания теряет ко мне интерес и, бурно обсуждая произошедшее, удаляется.

Я подползаю к кирпичной стене и опираюсь на нее спиной. Прохладный камень успокаивает воспаленную от многочисленных ссадин кожу, и я делаю глубокий вдох.

Ну что ж, вроде жива. И даже вроде в сознании. Платье порвано, волосы поредели процентов этак на сорок, лицо разбито, но кости точно целы, а это самое главное.

Достаю из сумочки зеркало и не без содрогания смотрюсь в него. Ну, тут тоже не все так плохо. Да, губы напоминают изжеванный кусок мяса, да, под глазом, скорее всего, будет синяк, но нос не сломан, да и челюсть вроде функционирует, значит, до свадьбы мои увечия точно заживут.

Посидев на асфальте еще пару минут и немного восстановив силы, поднимаюсь и нетвердой походкой плетусь в сторону дома. В мыслях полнейшая сумятица, но одно ясно точно: связываться с Денисом опасно не только для моего душевного равновесия, но и для физического здоровья. Еще пара таких взбучек от Колесниковой и "привет, инвалидность". Надо, наверное, прикупить перцовый баллончик или электрошокер, так, на всякий случай.

Когда я захожу в квартиру, реакция бабушки на мой подпорченный внешний вид не заставляет ждать. Она охает, причитает, носится вокруг меня, словно курица-наседка, и трагично заламывает руки.

– Ритуля! Это что с тобой?! Это кто тебя?!
– в ужасе восклицает она.

– Да так, - отзываюсь я, стягивая с себя изорванное перепачканное платье.
– С девчонками из универа схлестнулись.

– Матерь божья!
– бабушка хватается за сердце.
– Чего не поделили-то?

– Парня, - признаюсь я.

– Совсем с ума девки посходили! В наше время это парни из-за девчат кулаками махали, а не наоборот! Стыд-то какой!

Бабушка долго и нудно допытывается подробностей, а я на ходу сочиняю историю о том, что моя подруга и другая девочка поссорились из-за парня, а я просто за компанию поучаствовала в драке. Ну, не признаваться же ей, что меня избили за то, что я целовалась с Рейманом на глазах у его девушки?

Бабушка, охая и качая головой, идет разогревать ужин, в течение которого пафосно и вдохновенно читает мне мораль о женской гордости:

– Если ты нужна мужику, Ритуля, он тебя из-под земли достанет, горы свернет, но добьется. А если нет, то ему даром не сдалась твоя инициатива, понимаешь? И никакие драки этого не изменят.

28

Денис

На улице нереальная жара. Погода будто не в курсе, что наступила осень, и топит чуть ли не под тридцатник. Я, конечно, понимаю, мы на юге России, но не в Африке же.

Сегодня кое-как продрал глаза ко второй паре, но пока ехал до универа окончательно проснулся. Слезаю с байка, стягиваю с себя рубашку, оставшись в одной футболке, и повязываю ее на бедра. Неторопливо поднимаюсь по многочисленным ступенькам, ощущая на себе взгляды заинтересованных девиц. Кто-то из них даже хихикает и зовет меня по имени, но я делаю вид, что не слышу. С недавнего времени все это дешевое кокетство мне опостылело.

Подхожу к нужной аудитории и подсознательно ищу глазами Риту. Теперь я постоянно так делаю. А после нашего вчерашнего поцелуя в Красной увидеть ее хочется как никогда сильно.

Однако когда я все-таки нахожу объект своих мечтаний в толпе студентов, мое сердце глухо ухает и падает в пятки. Рита не похожа на саму себя: припухшие, явно разбитые губы, пробивающаяся сквозь тоналку синева под глазом, ссадины на плечах и шее. Что с ней случилось?

Срываюсь с места и несусь к Смирновой, расталкивая всех на своем пути. Плевать, что я выгляжу как полоумный кретин, мне нужно поговорить с ней.

– Рит, что с тобой?
– спрашиваю я, аккуратно пытаясь дотронуться до ее плеча.

Но девчонка шарахается от меня, как от прокаженного. Сжимает в руках свой детский рюкзак и смотрит на меня с немым укором.

– Да в чем дело-то?
– начинаю паниковать я.
– Кто это сделал?!

Рита по-прежнему молчит, а в синих глаза плещется обида. Я опять хочу повторить свой вопрос, но тут из ниоткуда передо мной возникает рыжая бестия Белкина.

Ну, конечно, где Смирнова, там и она. Спелись, что называется.

– Рей, держись от Ритки подальше! Ей еще до выпускного дожить нужно!
– гаркает староста, глядя на меня коршуном.

– Чего?
– непонимающе вскидываю брови.
– А я-то тут причем?

– Он еще спрашивает!
– возмущается Ксюша.
– Ты своих баб на цепь, что ли, сажай, раз они у тебя бешенные и на людей бросаются!

– Да че ты несешь?!
– раздражаюсь я.
– Каких баб?

– Колесникову и ее свору!
– бросает мне в лицо Белкина и, развернувшись к Рите, которая дергает ее за локоть, шипит.
– Да ладно, че ты ссышь? Пускай знает, какие взрывоопасные у него подстилки.

Смысл Ксюшиных слов доходит до меня через пару мгновений, и я холодею. Неужели это Вика устроила разборки с Ритой из-за меня?! Дурдом какой-то!

– Это правда?
– сдвигаю в сторону недовольную Белкину и заглядываю в лицо Смирновой.
– Ты с Колесниковой подралась?

Рита прячет глаза в пол, но короткого взгляда, которым она удостаивает меня перед этим, вполне достаточно. У Вики реально кукушка поехала, раз она решилась на мордобой. Такими темпами Рита реально начнет меня бояться, а мне это совсем не на руку.

Отхожу на пару метров и набираю Колесникову, которой в коридоре не видно. Он берет трубку почти сразу.

– Ты в универе?
– проигнорировав ее приветствие, спрашиваю я.

– Да, а что?

– Давай встретимся в переходе на втором этаже. Сейчас.

Вику долго уламывать не нужно, она с легкостью соглашается увидеться, и я тут же сбрасываю вызов. Слушать ее писклявый голос дольше, чем того требует необходимость, совсем не хочется.

Через пару минут мы с Колесниковой пересекаемся в коридоре, и я тут же утаскиваю ее в тихий угол подальше от посторонних ушей.