Рейд Командора

– Да, сезон дождей не за горами. Но вернёмся к более близким материям. Вы хотели поговорить о чём-то? Если снова о девах-воительницах, то боюсь, что вопрос решён окончательно. В братстве серых меченосцев будут только мужчины. Братство останется братством.

– Нет, что вы. Девы-воительницы… Я просто искал решение проблемы в плане пополнения наших сил. На этот раз я хочу поговорить о наших врагах. О монстрах. Вам не кажется, что мы слишком жестоки в этом вопросе? Просто не оправдано.

– Враг есть враг. Если он есть, то его надо уничтожать. Что же тут неоправданно жестокого? Если вы о том, что юные рыцари не могут перерубить опасного монстра с милым личиком, то нам не нужны тряпки и размазни. Или вы по-прежнему считаете, что если мы не едим монстров, то могли бы их хотя бы хоронить? Да когда это было такое, чтобы монстр имел право на погребение?

– Просто я вспомнил сэра Гайда. Был себе славный воин, рубил нечисть направо и налево и решил сделать себе охотничий трофей. Голову монстродевы. Если быть точным, крольчихи. А потом стал бояться собственной спальни, на стене которой и повесил эту голову. А потом он пропал на три недели. Послали гонцов к нему в дом, а там невменяемый сэр Гайд старательно размножает девушек-крольчих естественным способом. И соседи говорят, что когда он повредился рассудком, то привёз откуда-то сразу пятерых монстриц. А я знаю, откуда это. Оттуда же, откуда и сама голова взялась. Чуть западнее Красного холма живёт небольшая общинка девушек кроликов. Места безлюдные и монстры не опасные. Но ведь сошёл с ума достойный воин. Я помню, он приглашал меня ночевать к себе, когда начал сходить с ума. Стелил в гостиной и уверял меня, что по ночам из спальни слышатся прыжки и смех. Но я ничего не слышал. Утром тряс передо мной погрызенной морковью. Хотя понятно, что дело было в мышах. И это не единичный случай, когда из братства уходят рыцари. Хотя остальные были, на моей памяти, вполне вменяемые. А самого сэра Гайда унесли от наших воинов сами крольчихи. И где он теперь – никто не знает.

– Да, такая проблема существует, но я принял меры. Через три дня я выставлю на голосование новые правила. Например, не трогать безобидных монстров. На крольчих просто не стоит обращать внимания, верно? Они и не привяжутся.

– А как быть с хольставрами и кикиморами? В некоторых хозяйствах во многих странах фермер имеет и жену и… корову. Конечно, попахивает гаремной жизнью. Но от человеческой женщины у него дети, а от тавра телята.

– А вот здесь, позвольте с вами не согласиться! Если у тебя есть хольставр, то ты рано или поздно превратишься в инкуба, а потом жену свою превратишь в суккуба. Я считаю, что тут гуманизм излишен. Надо гнать их палками. И не убьём, и защитим наши идеалы и моральные устои. Может и убивать необязательно, но и слабины давать не стоит. Что до кикимор, этих вообще и прогнать сложно.

Мужчины ещё долго обсуждали меры по защите от мамоно без излишней жестокости, но потом Гарольд отпросился в увольнительную, сославшись на нездоровье. Сэр Чарлз смотрел на удаляющуюся спину Гарольда и думал, что дело совсем не в хвори, и в голову лезла настойчивая мысль о том, что верный присяге Гарольд… об этом даже лучше не думать. Только не он. Гарольд был словно меч, который Чарльз получил со своей должностью. Хороший, добротный, но с маленькой щербинкой.

Гарольд добрался до дома лишь к вечеру. Дело не только в оформлении документов, но и в том, что члены братства практически жили в самой цитадели. Поэтому им приходилось брать увольнительные, чтобы отдохнуть от службы в своих домах, расположенных порой в дне пути от главной твердыни. Гарольд брал увольнительные всё чаще, хотя раньше он практически не покидал цитадель. Многие поговаривали, что у сэра Гарольда появилась возлюбленная. И эта версия полностью соответствовала реальному положению дел.

– Я дома!

Гарольд уже привык к этой фразе. Он всегда громко произносил её, когда перешагивал порог. Почему надо было говорить именно эти слова, он не знал. Так попросила ОНА. И в ответ на эту фразу он услышал уже привычное:

– С возвращением.

Пожалуй, у всех рыцарей братства возник бы шок, а затем и негодование, узнай они кого скрывает Гарольд в своём доме. Кикимора действительно завелась в доме как бы сама собой. Это было полгода назад. Гарольд отдыхал дома впервые за несколько месяцев службы, когда заметил, что под окнами кто-то что-то делает. Каково же было его удивление, когда он увидел как какая-то нищенка укладывает в поленницу разбросанные дрова. А потом её обеспокоил беспорядок у сарая. Затем незнакомка стала осматривать выстиранное мужчиной бельё и охать. Когда Гарольд вышел разобраться с незваной девушкой, та отметила тот факт, что у мужчины бельё плохо стирано и беспорядок во дворе. После получасового разговора Гарольд уже знал, что незнакомку зовут Светлана, что дома у неё нет и что она не боится любой работы. Гарольд предложил ей работу экономкой. Да, дом запущен, поскольку сам рыцарь бывал дома редко и дому нужна женская рука. Потом только Гарольд понял, что нанял мамоно. Но девушка вела себя настолько тихо, что рыцарь стал сомневаться в том, что говорили о монстродевах. Впрочем, сомнения зародились ещё после истории с сэром Гайдом, а теперь они только укрепились.

– Сэр Гарольд, я натопила баню к вашему возвращению. Желаете принять её в одиночестве или вам нужна будет моя помощь?

К рыцарю вышла типичная кикимора в одежде горничной. Конечно, церковь врала, но не совсем. Уже месяц как кикимора была женой Гарольда, по законам монстров. Устоять было действительно сложно. Именно поэтому так участились увольнительные сэра Гарольда. Он уже не мог долго сохранять свою работоспособность без Светланы. Из рук начинало всё валиться, а мысли крутились вокруг кикиморы. Но зато в жизни появился новый смысл. Теперь служба была не только прибыльным и престижным делом, но и помогала в личной жизни, которая наконец-то появилась у рыцаря. Только его грыз один маленький червячок. А не совершает ли он предательство против Ордена или братства? Всё-таки Светлана монстр, а он её скрывает.

– Да, мне нужна будет твоя помощь. Как это у вас на Родине говорят? Попаришь меня веничком берёзовым?

– Для вас сейчас лучше подойдёт дубовый. Оставьте свою одежду здесь, я замочу её и присоединюсь к вам.

Светлана улыбнулась такой тёплой, знакомой улыбкой. Улыбка её красила. Она не выставляла зубы напоказ, как это делают некоторые. Её улыбка была скромной, но от этого не менее светлой и искренней. До бани Гарольд уже не дошёл, а доковылял. Сильно мешало наросшее стеснение в штанах. Да и перед соседями было неудобно. Хотя соседи были слишком заняты своими делами, чтобы присматриваться к тому, что творится в усадьбе на отшибе. Они конечно видели Светлану, но кикимора искусно маскировалась и скрывала свою природу. Появление экономки у одинокого рыцаря вызвало много пересудов в деревне, но в целом все были согласны, что в доме молодого, одинокого мужчины вполне могла появиться девушка. Удивительно было другое. За полгода жизни Гарольда со Светланой его личное начальство не знало истинного положения вещей и считало, что в доме рыцаря прибирается местная крестьянка за плату. Такое безразличие к личной жизни подчинённых для самого Гарольда было не в новинку. И порой это сильно раздражало, а вот теперь это было на руку рыцарю.

На полок пришлось ложиться боком. На живот уже не получалось. Мужчина никак не мог понять, почему одна мысль о том, что он сейчас увидит голую Светлану, так его возбуждала. Ему приходилось видеть голых женщин, но тело так не реагировало на них. Незначительное возбуждение, которое быстро проходило. А при взгляде, даже при мысли о Светлане, вниз приливало столько крови, что оставалось удивляться, как ещё она не покидает все остальные уголки организма. Иногда служанки, прислуживающие господам при омовении, обёртывали вокруг себя простыню или одевали специальные купальные платья. Светлана не имела такой привычки. Она говорила, что на её Родине так не принято. Вот и сейчас она вошла с ушатом, набитом моющими принадлежностями (мочалки, мыло и веники), но при этом совсем не пыталась прикрыться. Тем удивительнее было её смущение, когда Светлана впервые обнажилась перед ним. Конечно она теперь его жена, хотя по-прежнему обращалась к Гарольду на «вы» и иногда добавляла слово «господин». Возможно, это осталось вроде привычки. Вот и теперь:

– Господин, мне не получится так вас попарить. Но я вижу, что вы не виноваты. Придётся это исправить.

Казалось, что Светлана говорит это с долей печали, мол, вот ещё забота. Но по пристальному взгляду, направленному в область паха рыцаря, лёгкой полу-улыбочке и откровенно похотливому огоньку в глазах, было понятно, что она рада такой реакции на своё тело. Отставив ушат в сторонку, Светлана погладила член руками, а потом обхватила его своими губами. Гарольду, воспитанному в совсем иных традициях, до сих пор приходилось краснеть в ответ на действия монстродевы. Он мог похвастаться только знанием одного вида совокуплений. А вот кикимора находила всё новые способы, хотя можно было голову прозакладывать, что Гарольд был её первым мужчиной. Руки мужчины сами собой легли на затылок жены, но рыцарь пытался сдерживать себя. Так делать нельзя. По крайней мере его внутренние запреты ещё пытались выглядеть незыблемыми догмами, хотя представляли из себя весьма хлипкую защиту. Что-то вроде кожаного щита. И всё, что мог себе позволить Гарольд, это только погладить Светлану, хотя желание войти в её ротик до упора было очень велико. От ласк кикиморы член стал ещё больше, хотя казалось, что больше некуда.

Через минуту Светлана отстранилась и грустно сказала:

– Не получается. Ах, что же делать?

По её похотливому взгляду было понятно, что она нисколько не расстроена. Гарольд не был железным. Ему казалось, что его яйца сейчас просто лопнут, как перераздутый бычий пузырь. В это время Светлану что-то отвлекло и она наклонилась, повернувшись к рыцарю спиной. Её пещера наслаждений явно была влажной и коварная кикимора просто дразнила мужчину. Так что Гарольд пошёл на поводу инстинктов. От резкого движения Светлана опрокинулась на четвереньки, увлекая за собой и Гарольда. И мужчина полностью отдался самым дремучим желаниям, входя в лоно своей жены. Судя по стонам Светланы именно этого она и желала. Даже в те моменты, когда голова Гарольда немного прояснялась, он не менял ни темп, ни силу, посылая свои моральные принципы в далёкий путь. Через несколько минут Гарольд наконец выдал первую за день порцию семени, заполнив утробу Светланы, не заботясь о возможных последствиях в виде маленьких кикиморок. Однако жена не оставила его в покое.

– Какой ты сегодня страстный. Но на животе пока лежать не можешь. Надо продолжить помощь. Просто садись, я всё сделаю сама.

– Ох, Светлана, ты не ушиблась? Я так сильно тебя толкнул…

– Милый, не думай об этом. Это как раз то, чего я хотела. И раз ты можешь угадывать мои желания, то значит мы созданы друг для друга.

– Да какое там…

Все следующие слова умерли не рождёнными. Поцелуй кикиморы прервал спутанные объяснения рыцаря. Её объятия мягко окружили мужа, заставив того ощутить покой и счастье, А потом Светлана снова погрузила багровый жезл мужчины в своё горячее, влажное лоно. Она стала активно двигаться, упираясь своей грудью в грудь любимого человека, совершая бёдрами поначалу неспешные размашистые движения. Руки Гарольда потянулись к грудям и ягодицам Светланы. Сам Гарольд попытался себя убедить, что всё в порядке. Ведь Светлана, фактически, его жена. Конечно, они не прошли обряд венчания в церкви, но он видел как те, кто произнесли свои клятвы перед ликом богини, быстро теряли интерес и начинали изменять друг другу. У некоторых уже были порочные связи до вступления в брак. А Светлана сказала Гарольду уже после первого соития, что они муж и жена, поскольку так принято на их Родине. И интерес к своей жене у рыцаря только разгорался. Ему хотелось плюнуть на всё и уехать со своей женой на её Родину. Но голос долга останавливал его сразу, как только жена пропадала из виду. Доводы Гарольда самому себе укрепили его в мысли, что всё в порядке и он начал откровенно лапать свою жену. Судя по стонам ей это очень понравилось. Когда уставшая кикимора стала замедляться, Гарольд подхватил её под бёдра и стал сам активно насаживать кикимору на свой вертел. По лёгкой судороге Светланы мужчина понял, что она достигла оргазма, но останавливаться не стал. Сила воли, которую рыцарь использовал для продолжения боя или преодоления боли, теперь направлялась на сдерживание эякуляции. Только когда Светлана достигла второго оргазма, Гарольд позволил и себе получить разрядку. Кикимора обмякла и несколько секунд буквально лежала в объятиях мужа. А когда она всё-таки встала, то из её щели потекли струи семени. Гарольд недоумённо покрутил головой.