Рейдер

Все это Кошкин и изложил Виктору, в том числе и про лейтенантские мозги с паранойей. Опустил некоторые нюансы, конечно — не лейтенантский это уровень, как ни крути, но Виктор понял и, в свою очередь, крепко задумался. С одной стороны, он не был дураком и влезать в чужие интриги попросту боялся. Нет, трусом он не был, но отлично понимал, что у лейтенанта оклад лейтенантский, но и ответственность при этом тоже лейтенантская. А взлетев повыше, спалиться можно быстрее, чем «мама» сказать успеешь. Опыта подковерных игр у него было немного, да и все местного разлива, в два хода комбинации максимум, однако один из основных законов интриги, действующий, наверное, везде и всегда, гласил, что пешки, высоко взлетевшие, чаще всего долго не живут. Большие боссы между собой всегда договорятся, а шестерки, как известно, всегда умирают первыми. Разменной монетой ему быть ну совсем не хотелось. С другой стороны, какая альтернатива? Остаться здесь и всю жизнь прятаться? Прятаться придется, ибо он слишком много знает, а такие «знатоки» всегда хоть чем-то да опасны. А искать ведь будут всерьез и, конечно, найдут — и не таких находили, так что жить вольным птахом удастся не слишком долго, грохнут или изолируют наглухо, а в конце концов все равно грохнут. Русский флот отсюда теперь не уйдет. Если бы не эти проклятые пришельцы, может, и ушел бы, ограничился бы базой, но сейчас поднимется шухер, а значит, устроят полноценную научную станцию при поддержке военных, возьмут всю планету под контроль. И ребят тоже жалко, их будут потрошить в первую очередь — и как свидетелей, бывших с ним рядом, и за нападение на разведчиков, такое не прощают. Притом что они пошли за ним на практически верную смерть… Как-то нехорошо получается. Верно, верно говорит каперанг — думать надо было, заранее и не лейтенантскими мозгами. Или с умными людьми посоветоваться, хоть с тем же королем. Да и домой, если честно, хочется. В принципе, если что, можно теперь и элементарно со службы уйти — если прикинуть, то жалованья за несколько лет накопилось немало, плюс премия за исследование нового мира, плюс… Да плюсов не счесть, хватит на безбедную жизнь лет на десять, а отставной разведчик легко устроится в любую охранную структуру и будет за месяц зарабатывать больше, чем в поле за полгода. Да и со скуки не сдохнешь, ребята говорят — весело там бывает.

Пока Виктор занимался раздумьями пополам с самоуничижением, Кошкин пил неплохое местное вино и размышлял о том, как преподнести ситуацию своему начальству. За Виктора он уже не беспокоился — рыбка клюнула на крючок, и теперь парень никуда не денется. Опять же, человек будет преданный, Кошкин не сомневался в этом, он помнил Виктора еще по той, прошлой жизни, когда сам был еще не политиком в погонах, а лихим разведчиком. Парень был немного идеалистом, но честным, смелым и способным на решительный поступок, что, впрочем, он здесь уже не раз доказал. Такой порученец и телохранитель всегда пригодится, надо только дать ему созреть.

Созревал лейтенант, впрочем, недолго, однако повел себя чуть иначе, чем рассчитывал Кошкин: затребовал в первую очередь гарантии не для себя, а для своих людей. Впрочем, в глазах каперанга забота о подчиненных была скорее плюсом, так что слово, что к ним не будет применено никаких репрессий, он дал. Виктор кивнул — в офицерское слово он верил и счел его достаточной гарантией. Кошкин, впрочем, тоже так считал — дуэльный кодекс ведь никто еще не отменял, а выходить к барьеру с молодым и сильным противником он не посоветовал бы и врагу. Да и потом, по чести говоря, за что их привлекать? За то, что начистили морды четверым разведчикам? Так они в своем праве и на своей земле, по этому никаких официальных репрессий быть физически не может, а от неофициальных оградить вполне во власти каперанга.

В общем, договорились. Гиреева, зло оглядывающегося по сторонам, и его спутников отпустили сразу же. Командир «Паллады» был разъярен, но прекрасно понимал, что сделать ничего не может в принципе: если что, то Кошкину достаточно будет написать рапорт о его проколе — и все, прощай карьера, таких ошибок в разведке не прощают. Спишут во флот, и будет до пенсии гонять буксир с мусором по трассе Земля-Луна. Остальные молчали еще обреченнее — если их командир, судя по всему, отделается нахлобучкой, то их он будет иметь долго, в извращенной форме и, надо сказать, за дело. Поэтому, под пристальными взглядами местного спецназа, презрительным Кошкина и безразличным Виктора, они быстро-быстро прошмыгнули в свой драккар и дунули на крейсер. А Виктор с Кошкиным договорились, что его и пленных американцев заберут вечером, после чего Виктор в сопровождении кавалькады своих соратников верхами отправился в свой замок, а Кошкин вернулся к эскадре.

За Виктором прилетели через два дня, когда к планете подошла ударная эскадра Российского военно-космического флота, призванная заменить эскадру Кошкина, теперь уже контр-адмирала. За это время Виктор успел предупредить короля, отдать кучу распоряжений своим людям, привести в порядок дела, назначить заместителя, который должен был блюсти порядок в его отсутствие, кое-что и кое-кого спрятать. Многое успел, в общем. И, проходя мимо своей выстроившейся армии, он на миг задержался на трапе драккара, обернулся, резко вскинул руку и крикнул:

— Я вернусь!

Часть 2

Глава 1

А для солдата главное — отчизне служить…

Популярная песня времен СССР

Это на войне смерть уравнивает всех, а в высокой политике… Ну, там чуть-чуть иначе. Конечно, каждый адмирал начинал когда-то лейтенантом, многим даже и повоевать пришлось, пусть не в настоящей войне, а очередном «локальном конфликте» или хотя бы с пиратами, которых на космических дорогах периодически разводится слишком много. Тогда великие державы на время перестают грызться между собой и организуют совместную акцию устрашения. Часто даже помогает, и тогда немногочисленные недобитки расползаются по схронам залечивать раны, и на год, а то и на два наступает затишье. Потом снова начинаются нападения, сначала робкие, которые трудно отличить от последствий обычных рейдов крейсеров тех самых великих держав, потом все наглее, наглее… А потом великие державы вновь просыпаются от спячки, и весь цикл повторяется. Так происходит раз за разом, и, судя по непрерывности процесса, всех все устраивает, за исключением, разумеется, купцов, которых пираты активно потрошат. Пираты — не военные, им правило «ограбил и ушел» не интересно, а вот сохранение собственного инкогнито — весьма и весьма, поэтому от них живыми уходят редко и обычно те, кто не поскупился и воткнул на свою лайбу пару пушек. Правда, у пиратов артиллерия, как правило, поприличнее, подсчитано каким-то умником, что три среднестатистических пирата делают среднестатистический легкий крейсер на раз, но, как правило, с огрызающейся жертвой пираты предпочитают не связываться, предпочитая искать добычу полегче или потребовать сбросить груз и валить. Такое требование купцы обычно выполняют, своя шкура дороже. А чаще всего купцы стараются скучковаться около какой-нибудь космической базы, лучше международной, и дождаться, когда в попутном им направлении выйдет военный корабль, а лучше несколько. Услуги военных любой страны стоят недешево, но жизнь дороже, а десяток транспортов, из которых хотя бы часть вооружена, да еще сопровождаемые крейсером, — это уже сила, с которой одиночный пират или небольшая эскадра связываться не будут, а в крупные соединения пираты стараются не объединяться, ибо тогда карательную акцию можно спровоцировать в два счета.

Правда, есть еще курьеры, которые вроде бы ходят на свой страх и риск, да и некоторые купцы ставят на свои корабли двигатели помощнее. И в том, и в другом случае скорость делает корабль практически неуязвимым, но чересчур мощная (а значит, большая и прожорливая) силовая установка делает рейсы обычных грузовиков невыгодными. Так что выдающимися скоростями могут похвастаться в основном пассажирские лайнеры, а курьеры — вообще статья особая, нападение на курьера ВСЕГДА вызывает ответный удар вояк, поэтому их предпочитают не трогать.

Но тем не менее периодически антипиратские рейды все равно происходят, и именно в них большинство молодых офицеров проходит обкатку боем. С одной стороны, это хорошо, потому как обстрелянный офицер однозначно лучше необстрелянного, а с другой стороны, ни у кого из офицеров да и, по чести говоря, адмиралов, нет опыта БОЛЬШОЙ войны, а потрошение пиратов накладывает рефлексы очень специфические и далеко не всегда адекватные. Хотя, конечно, это и указывает на искусство политиков — отсутствие опыта большой войны говорит в первую очередь про отсутствие собственно войны, а значит, об определенной стабильности ситуации.

Однако это все лирика, а суровая правда жизни утверждает: когда человек спускается с мостика и садится в отдельный кабинет с мягким креслом и кондиционером, в его характере и образе мышления происходят необратимые изменения. К сожалению, чаще всего они не слишком положительно сказываются на самом человеке, ибо раньше, когда он еще был вполне действующим офицером, его благополучие, а зачастую и жизнь, зависели в первую очередь от того, насколько хорошо он подготовил свой экипаж. Если командир корабля или эскадры не дурак (а дураки до высоких чинов дослуживаются нечасто), то и вверенное ему подразделение в полном порядке, а стало быть, и сам он жив останется, и карьеру имеет шанс сделать. Тут, конечно, факторов много, и личные связи, равно как и просто удача, тоже важны, но профессионализм и умение работать с людьми пока что никто не отменял. А вот когда этот же человек перемещается в другие сферы, меняет, так сказать, уровень, то на первое место вылезают, особенно в мирное время, чуть-чуть другие способности, и умение подлизнуть кого надо, подстроиться под обстановку, угадать настроение начальства оказывается куда важнее людей и кораблей. Нюансов, конечно, много, но исключения весьма редки, и в мирное время в штабах наверх пробиваются не полководцы-флотоводцы, а те, кто умеет лучше работать локтями. Увы, но такова скучная проза жизни, причем было так, похоже, от сотворения мира.

Именно эту мысль и пытался донести до Виктора контр-адмирал Кошкин весь вечер, приводя массу аргументов и подключив, похоже, все свое красноречие. Причем сидели они не в положенном Кошкину на Земле кабинете, не в кают-компании крейсера и даже не в личной каюте командующего эскадрой, а у него на кухне в небольшой московской квартире и пили крепчайший чай, заедая его пирогами с изюмом, которые просто виртуозно готовила жена Кошкина.

Виктор слушал и соглашался с житейской мудростью опытного разведчика, хотя и воротило его от этого. Но что поделаешь, противно — не противно, а попала собака в колесо — значит, пищи, а беги. И никуда уже не деться, тут Кошкин прав. Конечно, Кошкина тоже не обзовешь старым интриганом, какой он старый в сорок два, да и не настолько уж давно вращается в штабных (считай, политических) кругах, чтобы забыть, кем был и с кем воевал, но нос по ветру он всегда держал четко, а значит, прислушаться к его мнению однозначно стоило. К тому же Кошкин говорил правильные, в общем-то, вещи о том, что надо прибиваться к кому-нибудь серьезному. Каждый, кто лезет наверх, тащит за собой команду преданных людей, на плечах которых стоит, но которых и сам поднимает. Виктор кивал, соглашаясь, и думал о своем.

Настроение Виктора, правда, нельзя было назвать радужным, но и жаловаться ему, собственно, было не на что. Встречали его как героя — ну как же, единственный выживший из всего экипажа легендарного (а «Орел» благодаря стараниям простимулированных борзописцев еще до старта спасательной экспедиции из ничем особенным не примечательного крейсера стал легендой) крейсера, даже оставшись в одиночестве, без оружия, средств связи и передвижения продолжавший выполнять задание по разведке нового мира! Ну, про средство передвижения они, естественно, загнули, но не так, чтобы сильно: во-первых, драккаром Виктор по разным причинам практически не пользовался, а во-вторых, о нем никто не знал, да и о трофейных машинах вряд ли кто догадывался. Нет, о трофеях как раз знал (или, скорее, догадывался) все тот же Кошкин, но он молчал, считая, что лишний, пусть даже такой маленький, козырь в рукаве лишним никогда не бывает. А остальные как-то этот момент из виду упустили, тем более что особый отдел, похоже, никто не озадачивал — видать, были дела поважнее, с тем же неопознанным металлоломом, например.