Рейс в Обитель Покинутых

Услышав столь наглую ложь, Влад открыл было рот, чтобы разоблачить её, но ощутил мимолётную вспышку холода — губы мгновенно онемели и перестали слушаться. Передав ему посох, Оз освободил правую руку и запустил пальцы в густые волосы Ла-Урры.

— Милая моя девочка, что же ты натворила… — прошептал он.

— Я бесконечно рада тебя видеть, — Ла-Урра прижалась дрожащими губами к его руке. — Мне было так одиноко без тебя. Эти выжившие… Людишки… Они вышли из-под контроля, перестали слушаться, — захлёбываясь словами, затараторила она. — Я, как смогла, призвала их к порядку, надеясь на твоё пробуждение, но не знала, как тебе помочь. — Она наконец справилась с собой и преданно снизу вверх посмотрела в глаза Оза, ощущая, как сухие прохладные пальцы гладят волосы и нежно проводят по левой стороне лица от виска до основания шеи. — Мне нужно столько тебе рассказать! Теперь, когда ты проснулся, — она потёрлась щекой о его ладонь, — вместе мы сделаем мир таким, каким ты всегда хотел его видеть. — Ла-Урра выдержала паузу и со слезами в голосе продолжила: — Каким хотела сделать его Мира. Знаешь, мне было так одиноко после того, как вы оба меня…

Закончить она не успела. Ласковые пальцы, перебирающие волосы у основания шеи, стальной хваткой сжались на горле Ла-Урры. Она подняла глаза и забыла, что нужно дышать. Лицо Оза исказил такой калейдоскоп эмоций, что от страха у неё отнялись ноги. Гнев, отчаяние, ненависть, любовь, разочарование сменялись, перетекали друг в друга, искажая его бледное лицо болезненной гримасой.

— Не смей о ней говорить. Слышишь? — едва сдерживаясь, чтобы не сжать пальцы сильнее, прошипел он. — Твой чёрный рот не будет пачкать её имя.

— Д-д-дедушка? — прохрипела Ла-Урра, на её лице смешались удивление, страх и непонимание. — Я не понимаю, о чём ты…

— Не понимаешь? — голос Оза зазвенел, его пальцы ослабили хватку. — Вспомни день её смерти, покажи мне свои воспоминания.

— З-зачем? Я же тебе всё рассказала! Это была случайность. Почему ты мне не веришь? — По щеке Ла-Урры скатилась слезинка и капнула на запястье Оза.

— Покажи мне. Сама. По своей воле. — Он разжал пальцы, с силой оттолкнул Ла-Урру так, что она отлетела на несколько шагов, и, скрестив руки на груди, наградил тяжёлым немигающим взглядом.

Ла-Урра побледнела, по её щекам одна за другой катились уже явно не наигранные слёзы. Она боялась, боялась его до смерти. Кровь Миры, пусть косвенно, была на её руках — они оба это знали. Бежать было некуда — Оз нашёл бы её даже на краю света. И Ла-Урра поняла вдруг, что вот он — конец. Если откажется показать воспоминания — Оз сделает это насильно, и, скорее всего, она после этого не выживет. Если покажет — всё одно, конец будет страшным. Оз слишком любил и до сих пор любит Миру. Это было видно по той болезненной тени, что находила на его лицо, когда он о ней думал. Мира всегда стояла между ними, а сейчас, возможно, станет причиной её гибели. Осознание этого наполнило мысли Ла-Урры спокойствием. Если уж она проиграла, то примет поражение с высоко поднятой головой.

— Нет, — из её голоса в одно мгновение пропали заискивающие нотки. Она медленно поднялась на ноги и, посмотрев на Оза сверху вниз, высокомерно вскинула подбородок. — Я отвечу тебе, — Ла-Урра посмотрела старику в глаза и сказала: — Я убила Миру.

Оз сжал пальцами ручки стула так, что побелели костяшки пальцев и раздался хруст дерева, но промолчал, глубоко дыша. Ла-Урре этого оказалось мало, и она продолжила:

— Я ненавидела эту сопливо-слезливую сучку до глубины души. Люди достойны сострадания, они потеряли свой дом, о них нужно позаботиться, — передразнила она Миру. — Тьфу, — Ла-Урру передёрнуло. — Почему обо мне никто не позаботился, когда я больше всего в этом нуждалась? Почему они, эти проклятые людишки, не позаботились о планете, не задумались о последствиях перед тем, как запустили друг в друга ядерные ракеты? Они разрушили всё, что могли, и достойны быть лишь рабами, не больше. Моими рабами!

— Когда ты стала такой, Урра? — Оз смотрел на неё, и в его глазах стояли слёзы. — Я знаю тебя хорошей, милой девочкой, в тебе было столько света… Когда же ты изменилась? — Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза ладонью. — Почему?

— Да ты, кроме своей ненаглядной Миры, никого вокруг не замечал! – Ла-Урра сорвалась на крик, её трясло. — Я из кожи вон лезла, чтобы привлечь твоё внимание. А ты… Ты лишь мимоходом трепал меня по щеке и уходил шептаться с Мирой. Ненавижу! Будь ты проклят!

Ла-Урра сорвалась на крик и, уже не контролируя себя, швырнула в Оза гигантский снежный шар. Влад в страхе спрятался за высокую спинку, а Оз и бровью не повёл. Шар лопнул с тихим хлопком, осыпавшись серебристыми хлопьями снега. За первым полетел второй. Потом третий. Злость не давала Ла-Урре сотворить что-то сложнее, но и остановиться она уже не могла. Оз, не мигая, буравил её взглядом и молчал, лишь костяшки на сжимающих подлокотники руках становились всё белее. У ножек кресла медленно росли сугробы.

Наконец Ла-Урра выдохлась. Пошатнувшись, она чудом удержалась на ногах и сделала несколько шагов к Озу.

— Что, что ещё мне нужно было сделать, чтобы ты меня заметил? Чтобы полюбил? — её голос дрогнул. — Кто я для тебя?

— Запутавшаяся, исстрадавшаяся девочка, сделавшая неправильный выбор, — ответил Оз и потёр переносицу.

От этих слов Ла-Урра вздрогнула всем телом и застыла, зажмурившись. Резко похолодало. Откуда ни возьмись налетел порыв ветра и растрепал выбившиеся из её косы волосы. Воздух загустел, повисла напряжённая звенящая тишина. Ла-Урра раскинула руки в стороны и запрокинула голову. Порывы ветра закружились вокруг её тела, и она начала медленно подниматься в воздух. Запахло озоном. По куполу побежали ветвистые искры, похожие на маленькие молнии. Ветер усилился.

Сни-Жанна создала вокруг себя и Марго-Риты щит, а Владу пришлось крепко схватиться обеими руками за спинку кресла. Лишь Оз остался спокоен и недвижим.

Вдруг Ла-Урра открыла ставшие почти чёрными глаза и через стороны соединила ладони вытянутых рук. Под куполом в один момент стало нечем дышать. Порывы шквалистого ветра вперемешку со снегом и льдом заметались в замкнутом помещении, обжигая смертельно опасным холодом. Это была ещё не неваска, но что-то очень и очень на неё похожее. Ла-Урра вложила в бурю всю свою ненависть, все чувства, скопившиеся в её душе за сотни лет, и направила её против Оза. Но и этого ей показалось мало.

— В той комнате, когда винтовка была направлена в её грудь, я могла предотвратить её смерть, но не сделала этого. Знаешь, почему? Потому что она стояла у меня на пути. Я хотела быть для тебя единственной, и я стала. Нам же было хорошо вместе, — её шёпот раздавался, казалось, в голове каждого, находящегося под куполом. — Ты страдал, а я тебя утешала. — Громыхнуло и рядом с Озом в пол ударила молния, оставив чёрное выжженное пятно. Оз даже не вздрогнул. — Время шло, но ты не мог её отпустить. Мне это надоело. Теперь на моём пути стоял ты. Убить тебя я не смогла, хотя очень хотела. Пришлось отравить. Тебе ведь понравились вечный сон и бесконечный кошмар? Сколько раз за всё время ты видел её смерть?

— Хватит. — Под куполом пронеслась ещё одна волна чистого волшебства.

Короткое слово, сказанное тихо и твёрдо, заставило бурю утихнуть в мгновение ока, словно её и не было. Ла-Урра камнем рухнула вниз, осталась сидеть на покрытом изморозью полу и продолжила:

— Но и после этого она умудрилась отравить мне жизнь. Волшебство перестало быть бесконечным. Мира выпила из тебя все соки. Сучка, — Ла-Урра выплюнула последние слово и резко замолчала, прислушиваясь к себе. — Что… что ты делаешь? — перешла она на вопль. В её голосе отчётливо слышалась паника. — Нет! Хватит! Прекрати! Ты убиваешь меня!