Рейв на кольцах Сатурна

Я бы сделал этот сраный кораблик настоящим храмом межпланетных пати, а его экипаж рабами безумных удовольствий.

Вот именно!

Я, только Я смогу это сделать!

Порвать их дешёвую реальность и дать глотнуть жёсткого богоподобного рейва.

Пришло время свободы! Моей свободы!

ПОГНАЛИ, СУЧКИ!

Глава 17

Вокруг белые стены. Такие мягкие и уютные.

Пол тоже ничего, слегка упругий. Можно разбегаться и прыгать.

Но лучше всего потолок. Он светится! Иногда ярко. Когда хочу спать тускло. Часто по нему пробегают всякие узоры. Один раз я даже увидел картинку. Солнышко и облака. Милота.

Ко мне часто приходят гости. Они все тоже в белом. Некоторые из них о чём-то говорят со мной. Я не всегда понимаю, но стараюсь улыбаться. Мне это не сложно, а им приятно. Многие улыбаются в ответ.

Ещё меня выводят покушать и прогуляться.

Сама еда не очень вкусная, но гулять мне нравится.

Мы долго идём по коридору, никуда не сворачивая. Потом поднимаемся на лифте. Выходим, и мне на руку надевают красивый браслет. Это чтобы я не потерялся.

У меня есть другой, но он болючий. Когда я себя плохо веду из него лезут кусачие мурашки и валят меня пол. Не хочу об этом думать.

Я в парке. Здесь много деревьев, кустов и травы. Люди тоже есть, но они какие-то странные. Ходят, бормочут себе что-то под нос. Некоторые начинают кричать и лезть драться, тогда их браслет срабатывает и выпускает кусачих мурашей.

В целом, мне всё нравится.

Спокойно и не скучно. Всегда есть чем заняться. Например, подумать.

Доктор говорит, что это полезно. Что мне нужно так делать чаще.

Думать, мыслить, анализировать. Последнему слову он меня и научил.

Вообще, Доктор умный.

Я его сразу запомнил. Он тоже приходит весь в белом, но остальные его слушаются. Поэтому его белый, для меня самый белый.

Белоснежный!

У меня начинает получаться думать, всё лучше и лучше. Я даже вспомнил это слово «белоснежный» и разобрал его по частям.

Проанализировал!

Белый, это цвет. Снежный, это цвет снега, тоже белый. Если сложить всё вместе, то получиться двойной белый.

Когда я рассказал об этом Доктору, он рассмеялся и сказал, что я молодец. Мыслю нестандартно. Мне это понравилось. Люблю, когда меня хвалят.

Потолок медленно гаснет.

Это, потому что я хочу спать.

Ложусь на пол и сворачиваюсь калачиком. Удобно.

Сплю.

* * *

Просыпаюсь.

Открывается дверь и заходит человек в белом. Это не Доктор, его я узнаю сразу.

— Стань на колени, руки за спину, подними голову и открой рот, — говорит человек.

Я подчиняюсь.

Так нужно. Каждый день после сна я прохожу процедуры. Первая, это выпить таблетки.

Мне на язык кладут два кругляша. Белый и синий. Они гладкие и безвкусные.

— Глотай.

Их можно не запивать. Но, на всякий случай, я набираю в рот слюны.

— Пошевели языком. Рот шире.

Выполняю.

Человек поднимает руку с, похожим на мой, браслетом и говорит в него.

— Рафик, это я. Пятьдесят пятый накормлен.

Кто-то отвечает, что он не Рафик, а Рафаэль. Говорит незнакомое слово. Оно гадкое.

— Заколебал. Хватит выёживаться. Я же не ною, что мне приходится этих психов таблами пичкать. Могли бы поставить на это дело робота или как-то автоматизировать процесс, — продолжает беседу человек в белом.

Браслет что-то говорит, но я уже не слышу.

Мне становится хорошо и спокойно.

Вообще мне всегда спокойно, но после утренних процедур спокойствие становится с большой буквы.

Дверь закрывается.

Я снова один.

Ложусь на пол и смотрю на потолок.

Снова узоры. Каждый раз разные. Жду картинку. Мне нравятся облака и солнце.

Отвлекают. Шуршат, копошатся. Где-то за стеной. Или внутри неё?

Открывается дверь, снова человек в белом. Зовёт меня идти с ним.

Процедуры. Процедуры. Процедуры.

Меня чем-то колят. Но не больно. Щипают. Светят в глаза. Щекочут изнутри. Снаружи. Я зеваю.

Хочется есть, а потом поспать.

Меня понимают и отправляют в столовую.

В коридоре нас строят и, под присмотром двух людей в белом, ведут кушать.

Выбирать нельзя. У каждого одинаковое блюдо.

Сегодня макароны с красным соусом и лунные тефтели. Большие, но лёгкие. Воздушные, говорит кто-то внутри меня.

Запиваю всё желтоватой кислой водой. Рядом кто-то морщится и сплёвывает.

— Даже сок разбавляют, ублюдки. Скоро вообще дерьмом кормить будут, — говорит он.

Поворачиваюсь, смотрю на него. Это взрослый мужчина, лысый и неприятный. От него пахнет злостью.

Браслет на его руке вспыхивает оранжевым, и он замолкает.

Хорошо, что у меня нет браслета. Я спокойный.

Доедаю. Не очень вкусно, но питательно.

Аккуратно отношу поднос к кухонному конвейеру и улыбаюсь. Использовал редкое слово.

Конвейер.

Пока не могу его проанализировать, но знаю, что он делает.

Передаёт грязную посуду в мойку.

Как приятно быть умным.

Нас отводят обратно по палатам. Наконец, я смогу спокойно смотреть на узоры. Может быть даже посплю, если потолок станет тусклым.

* * *

— Джонни, давай с тобой поговорим. Ты же любишь со мной говорить? — спрашивает меня Доктор.

Сегодня он пришёл ко мне один.

Мы сидим рядом друг с другом и общаемся.

— Да, мне нравится. Мы играем и говорим. Вопрос-ответ, да? — отвечаю я ему.

— Конечно, Джонни. Наша любимая игра. Кто начнёт?

— Ты. У тебя интересные вопросы! Они делают щекотку в моей голове.

— Хорошо. Ты помнишь, как попал сюда?

— Ты уже спрашивал. Я отвечал. Могу повторить. Открыл глаза и лежу в комнате. Всё вокруг белое. Заходят люди в белом. Так мы и познакомились, — улыбаясь, говорю я.