Рейвенор

— Как тебя зовут? — беззвучно спросил он.

— Имел Я Тебя, вот как меня зовут, — ответил я и метнул в него острым алым ментальным кинжалом.

Шар синего огня отбил его в сторону, и он рассмеялся.

— И это лучшее, на что ты способен, «Имел Я Тебя»?

До сих пор я поддерживал форму хрупкого сильфа, [4] сотканной из белого света, но перед лицом приближающегося синего огненного шара я сменил свою нематериальную самость и превратился в разъяренного крылатого золотого эльдарского гонмихта. Меня подмывало принять образ аквилы, но не хотелось, чтобы у этого ментального воина появились какие-либо догадки.

4

Сильф — сказочный персонаж, воздушный дух, фея.

Огненный шар замер, увидев мое преображение, но затем устремился вперед, образуя вокруг себя эктоплазматические всполохи белого пламени. Я почувствовал, как он давит на мое сердце, протянувшись к моей оболочке.

Уплывая от него сквозь потолок атриума в ночную прохладу, я поднял более прочные барьеры. Стены терна, шипы памяти и плотные, вязкие слои дежа-вю.

Этот Кински был хорош. Даже пугающе хорош. Он не пытался обходить мои контрмеры. Он прошел сквозь них. Псионическое эхо взорвало стеклянную крышу атриума, и все, кто стоял внизу, бросились в укрытие, прячась от падающих осколков.

Кински вновь протянул ко мне решетки своей западни. Я прорвался сквозь первую и принялся выискивать щель во второй. Он засмеялся и вонзил в мои золотые бока иглы чистой боли.

Собравшись с волей, я вырвался из его ловушки. Псионической ударной волной сорвало с петель ставни и выбило окна вдоль всей улицы.

Я развернулся и пустился наутек, ощущая, как ошеломленные офицеры Магистратума пытаются подняться с асфальта. Гортанно рыча, Кински обернулся пульсирующим сгустком варпа и бросился вдогонку. Дугообразная волна его сознания разбрасывала машины и офицеров Магистратума в разные стороны. Техника переворачивалась, корежилась и взрывалась. Люди отлетали в стены и бронированные окна.

Он оказался быстрее и сильнее меня. Его сознание словно подпитывал какой-то демон. Подобно комете, я вылетел из Общего Блока В на темные улицы Блока Е. Кински приближался ко мне, пылая холодным смертельным светом. Под нами трескались окна и содрогались крыши. Я пролетел под железным мостом на пересечении с Блоком F. Преследователь врезался в металлический пролет, оставив сгустки эктоплазмы потрескивать на перилах. У Танглей Тауэр я вильнул влево. Он промчался прямо сквозь огромное здание, наводняя сознания спящих жителей кошмарами. У двоих приключился сердечный приступ. Взмывая к крутым пикам административных башен, я мог чувствовать, как обрываются их жизни.

Вспыхнув синим огнем, он сжал очередные тиски. Челюсти капкана, созданные из сплошной агонии, вонзились в конечность моей грациозной эльдарской формы. Мне пришлось остановиться. От моего беззвучного крика в городе повылетали окна и стали трескаться покрытия крыш.

Кински приближался. Синий огненный шар превратился в хищника с черной шкурой и разинутой пастью.

Попадая в капкан, животное нередко отгрызает собственную лапу, чтобы освободиться. Страдая от боли, я оторвал от себя кусок ментальной плоти и бросил часть собственной души содрогаться в жестокой хватке капкана.

Я не мог бороться с Кински. На таком расстоянии мне нечего было противопоставить его могуществу. Израненный и уставший, я камнем рухнул на крышу фабрики Общего Блока Е. Из печных труб взлетали искры, а блестящие от пота рабочие в защитных масках извлекали из домен расплавленные слитки. Я спикировал прямо в одного из рабочих, начальника второй линии по имени Узно Узнор, и скрылся в его утомленном жаром сознании.

Синий шар пламени прошел сквозь крышу, помедлил и стал плавно парить над конвейером. Он всматривался в одно сознание за другим, тщательно разглядывая их. Я забыл себя, забыл Гидеона Рейвенора и стал Узно Узнором. Моя спина болела. Могучие мускулы лоснились от пота, когда я вытаскивал очередной слиток из огня. Лицо казалось раскаленным добела. Еще полчаса до свистка, объявляющего о конце смены. Я был Узно Узнором, с уставшими руками и с телом, которое жарил огонь. Я беспокоился, что диспетчер сделает вычет из моей зарплаты за сегодняшнее трехминутное опоздание, беспокоился о жене, подхватившей лихорадку, беспокоился за сына, спутавшегося с бандитами и недавно сделавшего кислотную татуировку, беспокоился о контейнере с едой, который оставил под обогатителем породы номер пять. Ее съедят, если найдут. Там лежали хорошее консервированное мясо, хлеб и немного солений…

Синий огненный шар парил над рабочими еще некоторое время, а затем вылетел через крышу.

Значительно позже

Пустырь среди жилых стеков Общего Блока М, глубокая яма, полная рокритовых обломков и луж, источающих резкий серный смрад. Обедневший пригород. Все здесь пришло в запустение из-за спада в торговле, продолжающегося уже сорок лет.

Простоявшие около шести столетий стеки начали было сносить. На их месте планировалось построить новое дешевое жилье. Оптимистичные землевладельцы надеялись на приток в этот район рабочих нефтеперерабатывающего синдиката. Вот-вот должны были быть заключены новые контракты. Но синдикат разорился. Расчищенные строительные площадки постепенно превратились в пустыри.

Кыс шла по дну котлована, пристально всматриваясь в обломки рокритовых стен. Единственным источником света служили костры, разведенные в пустых бочках, вокруг которых грелись семьи бездомных. Пэйшенс могла видеть, как огонь мерцает в высоких, неровных дырах, некогда бывших окнами. Стекла и металлические рамы давно украли и продали.

— В целости и сохранности, как я погляжу, — произнес спокойный голос.

Кыс даже не потрудилась обернуться. Карл Тониус появился из тени, на ходу отворачивая крышку плоской серебряной фляжки.

— В целости, — кивнула она.

Справа появилась Кара. Бывшая танцовщица казалась утомленной и измученной.

— Как я понимаю, ты устроила не меньше шума, — сказала Свол.

Кыс пожала плечами.

— Ну, раз уж мы все здесь, предлагаю не тратить времени впустую, — произнес Гарлон Нейл, вырастая за спиной Кыс.

Пэйшенс тяжело вздохнула. Она смогла почувствовать Тониуса и Свол, но Нейл, как обычно, одурачил ее. Гарлон выглядел раздраженным. Он тащил за запястье какого-то уличного подростка.

— Это еще кто? — спросила Кыс.

— Заэль. Он идет с нами, — кратко ответил Нейл и посмотрел на Тониуса: — Тебя не затруднит вызвать его?

Тониус вышел на центр пустыря и достал из кармана плаща небольшой хромированный цилиндр маячка. Карл покрутил верхнюю часть и установил прибор на землю. Крошечные зеленые огоньки стали вспыхивать повторяющимся узором на боках устройства. Кыс почувствовала инфразвуковые импульсы.

Все отошли к краям пустыря.

— Так что? Улетаем? Он хочет, чтобы мы вернулись на корабль? — спросила Пэйшенс.

— Нет, — ответил Нейл.

Кыс услышала мягкий, приглушенный гул посадочных турбин. На фоне темной пены облаков возникла черная тень. На землю медленно опускался челнок. Прожектора и габаритные огни были выключены. Только в кабине слабо светились зеленым приборы да синели реактивные струи турбин. С гидравлическим стоном распрямились подогнутые к брюху челнока опоры.

В воздух взметнулись вихри пыли и песка. Стоявшим на земле людям пришлось спрятать лица за воротниками плащей.

Турбины замолкли, распахнулся носовой люк. По трапу на бесшумных антигравитационных суспензорах заскользило нечто, больше напоминающее обтекаемый контейнер, чем фигуру живого человека.