Рейз
Шрифт:
Свадьба Луки и Кисы. Бонус 2.
Лука
Я закрыл глаза, делая вдох, чтобы справиться с чертовым беспокойством, пронизывающим мое тело. Эта церковь была слишком большой. Слишком много шума и эхо, которое разносилось по всему старому каменному зданию. Все было таким странным, когда Кисы-Анны не было со мной рядом. Она стала моим якорем спасения. Заставила меня почувствовать, что мне есть за кого зацепиться в этом странном внешнем мире. В мире, который я все еще не понимал… мире, в
Этим утром, когда я проснулся и обнаружил, что она уже ушла, я не мог встать с кровати. Вчера вечером, перед сном, она сказала мне, что встанет и уйдет раньше, ей надо подготовиться. Я же, проснувшись в одиночестве, застыл в страхе… это вернуло воспоминания о бесконечно холодных утрах в ГУЛАГе, об испорченных днях моего детства, когда не знаешь: будет этот день последним или нет.
Киса дарила мне спокойствие, когда спала в моих объятиях или пробегала пальцами по моим волосам, целовала мою шею. Она сдерживала демонов ГУЛАГа в моей голове. Я нуждался в ней… Я нуждался в ней как в следующем вздохе, чтобы жить… чтобы, твою мать, быть Лукой, а не 818… не безжалостным убийцей… не Рейзом, а Лукой Толстым, наследником Братвы Волкова и половинкой души Кисы.
Мои родители пытались отвлечь меня от хождения по комнате туда и обратно, чтобы я не нервничал, покрываясь холодным потом… пытались меня усадить, но они не могли помочь.
Мне нужна была Киса. Я чертовски нуждался в том, чтобы она была рядом.
Неожиданно я почувствовал, как на мое плечо опустилась рука. Вздрогнув от прикосновения, я поднял кулаки вверх, резко открыл глаза, готовый к драке. Позади меня стояла мама, выражение ее лица оставалось спокойным, а во взгляде промелькнуло понимание:
— Это всего лишь я, сынок, — сказала она мягко. Втянув воздух и сделав глубокий вдох, я расслабился, и напряжение покинуло мои плечи.
Она не угроза… она твоя мама… я говорил себе это снова и снова. Я окинул взглядом маленькую комнатушку, расположенную в задней части церкви, где мы были одни.
Моя мама шагнула вперед, держа ладони перед грудью:
— Пора, Лука, — произнесла она, ее губы вздрагивали от робкой улыбки. — Твоя Киса скоро приедет. Ты сможешь быть рядом с ней уже через несколько минут.
Как только ее слова проникли в мой разум, мое сердце стало успокаиваться и меня стало покидать чувство беспокойства.
Она скоро приедет… будет рядом… успокоит демонов…
— Нам надо ждать ее у алтаря. Отец Хрущев ждет.
Повернувшись, я встретился с взглядом мамы и кивнул. Я почти подошел к двери, когда мама резко остановилась передо мной, преграждая мне путь. Нахмурившись, я посмотрел вниз на ее уже немолодое лицо, и заметил, что глаза блестят от слез.
Я понятия не имел, почему она плачет.
Подойдя ближе, мама поправила бабочку и расправила лацканы моего смокинга.
— Вот так лучше, — сказала она слегка напряженным голосом. — Ты никогда не беспокоился о том, как выглядишь. Мне всегда приходилось поправлять твои вылезшие рубашки, чистить обувь или, — мама подняла голову и немного улыбнулась, разглаживая мои волосы, — приглаживать твои непослушные волосы.
Заметив, как по ее щеке скатилась слеза, я наклонил голову в сторону, поднял руку и обнял ее, прижимая к себе.
— Мам? — спросил я, и мама покачала головой.
— Я глупая женщина. Слишком эмоциональная. Мне просто жаль. Я… я…
— Мама? — снова спросил
я, и свободной рукой, подперев подбородок пальцем, поднял голову вверх. — Почему ты плачешь? Я не понимаю, разве тебе не нравится, что я женюсь?Ее дыхание перехватило, она сжала мою руку и покачала головой.
— Конечно, я… просто, видеть тебя таким. Сломанным жизнью, — фыркнула она, — беспокойным... терзаемым дурными воспоминаниями… я не знаю, как исправить это…
Я нахмурился еще больше, потому что знал ответ на этот вопрос.
— У меня есть моя Киса. Он делает меня лучше, — ответил я прямо, моя мама надолго задержала дыхание, постепенно из ее глаз стала уходить печаль.
Ее верхняя губа растянулась в улыбке.
— У тебя все получится, сынок. Я каждый день благодарю Бога за то, что ты нашел свою половинку. Киса вернула тебя нам… она поддерживает тебя.
Мама опустила руки и отступила назад, боль в ее глазах сменила гордая улыбка.
— Ты такой красивый, мой сынок. Прекрасный русский мальчик, — она снова протянула руку, чтобы погладить мои волосы, — даже с такими непослушными кудряшками. — Она отступила назад и вытерла слезу. — Очень, очень красивый.
Я смотрел на себя и не знал, что ответить. Мне было странно видеть себя в этом костюме. Ничего из этого дерьма не имело для меня никакого смысла… ничего из этого. Вся эта свадьба была странной. Киса была со мной рядом с той самой минуты, как я увидел ее несколько месяцев назад. Я больше не расставался с ней, но ее отец настоял на том, чтобы мы поженились в этой церкви. Он хотел сделать все правильно. Поскольку он был Паханом, то никто не мог ему перечить.
Неожиданно мама взяла меня под руку и сопроводила в основную часть церкви.
Когда мы подошли к алтарю, то мой отец и отец Хрущев улыбнулись нам. Мама отпустила меня, направилась к моему папе, а я остался стоять на месте, осматривая убранство церкви: с красочных икон на меня взирали безмятежные лики святых.
Мое сердце вновь стало бешено биться, поэтому я перевел взгляд на пустые скамейки. Церковь была очень большой, и пустой… Я знал, что ее должны были наполнить сотни людей. Пахан хотел этого, чтобы уважить своих людей и дать им поприсутствовать на свадьбе, но я не мог представить нашу свадьбу иначе, чем такой. Я не мог находиться в окружении стольких людей. Разговоры обо мне, вернувшимся в Бруклин, вызывали много сплетен о том, где я был, и это привлекало ко мне еще больше внимания. Все члены нашей организации в течение полугода не упускали возможность увидеться со мной, пока я пытался стать нормальным и исцелиться. Они все хотели увидеть долбаное шоу. Они жаждали увидеть монстра, которым я стал… вот почему их не было здесь сегодня.
Киса настояла на этом.
Здесь был только я, Киса, Талия, мама, папа и Пахан. Во всяком случае, для меня больше никто не существовал, никто не имел значения, кроме моей Кисы и наших семей.
И после сегодняшнего дня Киса будет моей… полностью моей.
Мое плечо сжала рука. Повернув голову, я увидел своего отца, он кивнул головой.
— Она здесь, сынок.
Выдохнув, я проследовал за отцом к алтарю и уставился на деревянные двери, желая, чтобы они открылись.
Где-то наверху заиграла музыка. Я не знал, что это была за мелодия, мне было все равно. Все, что я мог — только смотреть на двери, ожидая момента, когда мое солнышко шагнет через порог, и у меня появится ощущение дома.