Резервный космодром

Она, справившись с непонятным секундным смущением, повернулась.

Из-за вызывающе-короткой стрижки, на ее лице броско, привлекательно выделялись глаза. В них, как в зеркале, отражались эмоции — секундой ранее там бушевало пламя негодования, теперь же оно улеглось.

— А вы пилот? — Внезапно спросила она.

— Да. Командир эскадрильи. — Ответил Вадим, подойдя к краю невысокого ограждения над которым, повиснув в воздухе без видимой глазу опоры, зажглись габаритные огни, обозначающие границы внешнего периметра космического порта.

— А вы, как я понимаю, с Элио или Кьюига? — В свою очередь спросил он.

— С Элио. — Она встала рядом, опершись о перила. — Завершила учебу, вот попала сюда на практику.

— А где учились?

— Институт археологии. Специализация — древние космические расы. Но сюда попала не по распределению. — Предупредила она логичный вопрос. — Здесь у меня дедушка уже полтора десятка лет изучает древний город.

Рощин выслушал ее слова с долей скептицизма. Не похожа Инга на начинающего археолога. Склад характера не тот. Да и непонятный блеск, сверкнувший в глазах при взгляде на космопорт, лишь усиливал ощущение некоего диссонанса между словами внешностью и потаенными, скрытыми в глубине души мыслями.

Вообще к женщинам Вадим относился спокойно. Сумасбродства не любил в силу сложившегося характера, да и известно, что у любого мнемоника есть где-то вторая половинка, — та, единственная, одна на все человечество с которой можно так и не встретиться, прожив бурную, насыщенную событиями жизнь, побывав на десятках разных планет.

Времена пылкой кадетской юности давно прошли, и галакткапитан, в общем-то легко, непринужденно идущий на контакт с незнакомыми людьми, в вопросах случайных знакомств и связанных с ними глубоких, внезапных отношений был осторожен, — он слишком хорошо усвоил, что за порывом страсти чаще всего наступает разочарование. Мнемоник, как ни посмотри, обладает несколько иной психологией, он глубже чувствует, но и сильнее страдает. Так что с жизненным опытом пришла и некая реакция самозащиты, облаченная в вполне приличную форму приязненных, дружеских отношений, за теми редкими исключениями, когда его знакомые оказывались людьми морально нечистоплотными.

— А я военный. Потомственный военный. — Зачем-то пошел на откровенность Рощин. — Мой далекий предок начинал Галактическую войну на стороне Альянса, он был одним из первых пилотов серв-машин, потом на Кассии [33] , перешел на сторону Свободных Колоний. Мы с ним тезки. Его тоже звали Вадим Рощин.

— Та война была ужасна. — Высказалась Инга. — Трудно судить поступки человека, когда брат шел на брата, сын на отца.

Рощин откровенно удивился столь точной и емкой характеристике, данной целой эпохе. Хотя, кто знает, насколько подробно тему галактической войны изучают в институте археологии?

33

В период начала Первой Галактической на орбитах планеты Кассия, после слепого рывка из системы Дабога, оказался поврежденный флагман третьего ударного флота Земли, с предназначенными для боевых испытаний подразделениями серв-машин на борту. Волею судьбы запланированные испытания состоялись на мирной аграрной планете (подробнее о событиях в романе «Дабог»).

— А гонками на флайкарах давно увлекаетесь? — Спросил он, уводя разговор с темы исторической на более понятные обоим предметы для обсуждения.

— Нет, не очень. — Она немного расслабилась, до этого момента Вадим четко ощущал исходящую от девушки напряженную настороженность, связанную вовсе не с испугом, пережитым минуту назад.

— Хорошо водите. — Похвалил ее Рощин. — Машину с собой привезли?

— Ага. — Кивнула она, подойдя к краю ограждения. — Нужно же чем-то заниматься в свободное время. Здесь, пока не достроят космопорт, настоящей цивилизации не будет.

— Ее не будет и после окончания строительства. Объект режимный.

— Значит, я не зря подозревала, что придется скучать. Ладно. Пойду. Прохладно становиться.

Последняя фраза звучала явной отговоркой.

Впервые за последние годы Вадим изменил собственным принципам. Что-то смущало и настораживало его. Как будто мнемонический образ Инги вдруг начинал двоиться, и внутренний взор галакткапитана различал две разные сущности, фактически идеально совмещенные друг с другом. Неужели она — мнемоник? — промелькнула догадка. Нет… Не перегибай Вадим, — мысленно упрекнул себя он. — Ты бы узнал мнемоника сразу. Хотя бы по характерному излучению кибермодулей в дополнительных имплантах.

Не факт. Импланты могут быть пусты, и временно не задействованы.

Сомнения все же взяли верх. Он подождал пока Инга отойдет на несколько шагов и крикнул вслед:

— Может, мы еще встретимся?

Она остановилась, и ответила, не поворачиваясь:

— Может, и встретимся… Планета вообще-то круглая. — Она в первый раз за время короткой встречи слегка улыбнулась, как будто окончательно сбрасывая непонятное Вадиму моральное напряжение. — А если серьезно, — приезжайте в поселок археологов. Познакомлю вас с дедушкой. Спросите Макрушина, его там все знают.

Через минуту спортивный флайкар мягко ушел с обочины, и вдруг, за несколько секунд набрав бешеную скорость, скрылся из вида, канув во тьму, а Вадим еще долго стоял у ограждения глядя на звездное небо и спрашивая себя вновь и вновь — почему она сумела задержать мой взгляд — взгляд мнемоника?

Ответа он не нашел.

Все лежало в области догадок, но назавтра он решил обязательно наведаться в поселок археологов, воспользовавшись полученным от Инги приглашением.

Странная девушка.

В ней ощущалась непонятная, притягательная дерзость, прочитанная Рощиным во взгляде.

* * *

Утром следующего дня, в воскресенье, ничего не изменилось, начальство по-прежнему отсутствовало, лишь сменившийся дежурный офицер сообщил Вадиму, что к вечеру ожидают полковника Балкашина, командира гарнизона.

— Выходные, галакткапитан, ничего не поделаешь. Основные поселения на соседнем материке, у многих служащих космопорта там семьи.

— А что, много городов на Алексии? — Спросил Вадим, стараясь не демонстрировать возникшего раздражения. Ну, не понимал он термина «выходной», да и к порядкам гарнизонной службы привычки не имел. Зато успел повоевать: начинал он карьеру мнемоника в подразделениях космического десанта, двадцать лет назад. Первой операцией, в которой принимал участие галактлейтенант Рощин, стала знаменитая зачистка Корпоративной Окраины, когда силами флота Содружества была ликвидирована сеть подпольных центров, тайно готовивших кибрайкеров и мнемоников.

Молодого командира спецподразделения заметили, — год спустя Рощин оказался на знаменитой двадцать четвертой базе ВКС «Форпост», в скоплении О'Хара. Воевал против Диких Семей расы инсектов, принимал участие в повторной колонизации двух миров, оккупированных реликтовой боевой техникой времен Первой Галактической, в тридцать лет, после того, как рассекретили планеты «Ожерелья», прошел переподготовку и стал пилотом первой эскадрильи, перемещенной по Вертикалям в пространство десятого энергоуровня гиперсферы.

Древние говорили, что постоянная опасность вырабатывает презрение к ней.

Только отчасти. Рощин несколько иначе относился к службе. Подразделения постоянной боевой готовности, тем и отличаются от иных гарнизонов: в пространстве Обитаемой Галактики каждый час, каждую минуту что-то происходит, он привык к напряжению боевых будней, знал, какую цену порой приходилось платить за скверную подготовку, за отсутствие командиров на местах, — для Вадима понятие «выходной» являлось скорее раздражителем, — большинство крупных конфликтов начиналось в такие вот сонные, безмятежные дни…