Режим бога (Последний шаг)

— Так долго стоим… — сказала она. — Ничего не видно, темно… Даже не знаю, какая это станция.

— Сейчас узнаю.

— Нет! — почти вскрикнула она. — Не надо!

И тут, словно кто-то услышал их, электричка тронулась. Госпожу Сотис едва не сбросило на приборную панель.

— Святой Доэтерий! — выдохнула она. — По-моему, там что-то случилось.

Скорость нарастала. В кабине машиниста все гремело и скрипело.

— Я посмотрю, — не вытерпел Ноиро.

— Только не высовывайся сильно!

— Угу.

Журналист с трудом вытолкнул забитую дверцу и попытался заглянуть вперед по ходу движения. Состав поворачивал, по большой дуге огибая глубокий овраг, и Ноиро сумел разглядеть, что происходит в ближайших вагонах. Хотя правильнее было бы сказать, чего там не происходит. В них не было ни одного пассажира, а свет горел ярко, делая внутренность вагонов отлично видимой снаружи. А ведь они с мамой и их знакомым железнодорожником собственными глазами видели, как набивались в поезд люди перед отправкой из Кийара!

— Там пустые вагоны, — возвращаясь в кабину электровоза, сказал журналист матери. — Никого нет.

— Пустые?!

— Да. Поезд болтает. Кажется, это из-за того, что он идет под уклон. Такое впечатление, что в головном электровозе нет машиниста, который включил бы тормоза…

Госпожа Сотис тоже выглянула и ужаснулась:

— Что это значит?

— Похоже, на последней станции сошли все, кроме нас. А поезд почему-то отправили дальше…

— Но как?! Ведь машинист знал, что мы тут! Это вообще другая дорога, Ноиро. Я не помню, чтобы наша электричка в Тайбис когда-нибудь проезжала эти места…

Страшной мыслью осенило его сознание: их пустили под откос. Зачем? Почему? Неважно. Важно только спастись.

Ноиро подскочил, схватил вещи матери и выбросил их из поезда.

— Что ты делаешь?! — в отчаянии крикнула она.

— Нам надо прыгать, иначе мы погибли.

— Прыгать?

— Да. Посильнее оттолкнуться и прыгнуть. Там песок — будем надеяться, это нас спасет. Прыгай и катись кубарем. Вот так, — он вжал голову и охватил себя руками.

Состав громыхал, подпрыгивая на рельсах.

Гайти Сотис зажмурилась, закричала и выкинулась в темноту. Ноиро тут же последовал за нею, боль пронзила его насквозь, как острие пронзает ствол дерева — через все годовые коль…

— Ноиро! Проснись! Ну что мне с тобой делать?

Все еще крича, журналист распахнул глаза. Боль тут же стихла. Электричка двигалась в обычном ритме, а возле Ноиро на коленях стояла мать. Обняв его за плечи, она протирала лицо сына смоченным водою платком.

— Опять тебе снятся кошмары…

— Нам нужно сойти с этого поезда, мам. Нам нужно сойти на первой же станции, — затараторил журналист, хватая ее за руки.

И только тогда, когда они уже стояли на вокзале маленького городка между Энку и Трокалем, он спросил:

— Мам, а ты рассказывала мне сегодня о нашем доме, о Гиене, о том, что отец не хотел там жить, но пошел тебе навстречу, когда я зашевелился у тебя в животе?

Ее глаза раскрывались все шире:

— Откуда ты все это знаешь?

— Ты же са… Ты не рассказывала?!

— Нет, ты ведь заснул, когда мы только тронулись!

— И ты не говорила, что я практикую шаманистику и ору по ночам? Не уговаривала остаться с вами в Тайбисе?

Она заколебалась:

— Я хотела все это сказать, хотела уговорить. А потом я и в самом деле думала о нашем доме, вспоминала, как мы купили его двадцать пять лет назад… Ты знаешь, я вела с тобой диалог! Да! Да! — госпожа Сотис ухватила его за руку. — Я иногда внутренне разговариваю с кем-нибудь — с тобой, с Веги, с Гинни. Даже, бывает, с вашим отцом… Вот и теперь ехала и представляла, как мы с тобой спорим о… Но ты же не хочешь сказать, что умеешь читать чужие мыс… О, Святой Доэтерий! Ты умеешь! Получается, что во сне ты умеешь это делать. Но почему ты решил сойти?

— Лучше тебе этого не знать, ма.

Уже в Тайбисе, добравшись туда на попутках, Гайти и Ноиро узнали о крушении своего поезда. По случайности или по чьему-то злому умыслу стрелки были переведены не вовремя, и состав сошел с рельсов посреди пустыни. Больше всех был исковеркан подмятый вагонами задний электровоз.

— О, нет… — прошептал Ноиро, как завороженный глядя на экран, где в новостном блиц-выпуске показывали кадры трагедии. — Я же мог сказать… Я же мог сказать им всем!

Веги молча обняла брата, повзрослевшая и осунувшаяся.

— Ты не мог, — утешала госпожа Сотис со слезами на глазах. — Даже я не поверила тебе и была раздражена твоей выходкой.

— Я мог… — повторил он. — Я мог, но даже не попытался…

* * *

Рато Сокар нарочно встал пораньше, чтобы успеть съездить к Дэсвери и обсудить с ним несколько моментов предстоящих вечером съемок телепередачи. Энергично водя по щекам электробритвой, сузалиец выглянул в окно гостиничного номера.

Было по-утреннему прохладно и свежо. Такой уж тут климат: пока солнце не опустится за горизонт, плавится даже воздух в любое время года. Но стоит нагрянуть темноте, осенью, зимой и ранней весной в Агизе становится зябко. Ночами кемлины одеваются теплее, а наивные приезжие — мерзнут.

Сокар посмотрел на часы. Начало восьмого. Значит, на месте он будет примерно в половине десятого. Сэн-Тар Симман, он же Ноиро Сотис, обещал подъехать ближе к вечеру прямо в телестудию Сэна Дэсвери. По-другому у него не получалось: позавчера Ноиро должен был проводить мать в Тайбис, а к сегодняшнему дню — вернуться в Кийар.

Освежив щеки лосьоном, писатель натянул футболку в цвет легких хлопчатобумажных брюк и, пока солнце еще не вошло во вкус, накинул тонкую ветровку.

Сдав ключ на ресепшене, Сокар отправился на гостиничную парковку, где ждал его маленький прокатный «Сийвет». Кемлинские машины были далеки от совершенства с технической стороны, однако только они могли переносить высочайшую температуру и жуткое дорожное покрытие: от жары асфальт проминался, и шоссе покрывались ямами и ухабами, а разоряться на дорогостоящие материалы и квалифицированных рабочих правительство страны не спешило. Нежные иномарки разваливались уже через пару-тройку лет службы, хотя иметь их в собственности у кемлинов считалось престижным. Только очень обеспеченный человек мог позволить себе менять личный транспорт раз в два-три года.

Вскоре «Сийвет» уже рычал на загородной трассе, упорно прорываясь к морю. Дорога начала плавиться, обманчиво мокрые полоски асфальта пересекали ее через равные промежутки пути, и воздух над ними плясал, точно бесцветное пламя.

Дважды на маршруте встретились патрульные, и дважды Сокара остановили ради проверки документов. Словом, время путешествия затягивалось. Сузалиец уже подумывал о том, что хорошо бы приехать к Дэсвери хоть в десять…

Вывернув из-за невысокого холма, дорога плавно пошла под уклон. Перед глазами открылась панорама цветущей степи, горы на горизонте справа и зыбкая полоска моря, до которой оставалось еще не меньше сорока минут езды.