Режим черной магии

— Прости. Наверное, мне надо было настойчивей пытаться установить с тобой связь.

Она покачала головой:

— Ты бы не пробилась. Охрана очень плотная с тех пор, как он в пятницу решил выставить свою кандидатуру на пост мэра, но это без разницы. Я провалилась.

Она уронила голову на грудь, я сжала ей плечо.

— Ты не переживай. Трент — сволочь хитрая. Я ручаться готова, что Квену он тоже не сказал. Откуда тебе было знать?

— Да они все знали, — сказала она с горечью. — Все, что знает Трент, знают Квен и Джонатан. Как, блин, мужской клуб какой-то. Хуже демонов. Рэйчел, я не могу вернуться.

Страх или стыд? Не знаю.

— Трент тебе ничего не сделает, — сказала я тут же. — Квен не позволит.

— Не сделает, — согласилась она так уверенно, что я тоже поверила. — Трент меня не тронул бы даже в отсутствии Квена. — Она глянула на свой живот, состроила грубую гримасу. — Но мне следовало бы знать, что ты в беде. Если бы Трент пустил пикси в свой сад, у меня были бы сотни глаз, и от меня была бы польза. Но ничего у меня нет, и я бесполезна.

Очень грустно она говорила, и я протянула руки, обняла ее. Держащийся на ней запах озона смешался с чем-то диким, что могло быть запахом растущего в ней ребенка.

— Ты совсем не бесполезна, Кери, не грызи себя. Трент умеет внушать такие мысли.

Мы расцепились от резкого стрекота крыльев пикси, и между нами повис Джакс, старший сын Дженкса, рассыпая оранжевые искры недовольства.

— Миз Морган, так что вы хотите сделать с этими… бескрылыми чудами? Они уже начинают вонять.

Я обернулась к столу для пикников — и нахмурилась. Сжав еще раз плечо Кери, я двинулась вслед за Джаксом к Айви, Пирсу… и фейри. Усталая от недосыпа и растраченного адреналина, я села рядом с Пирсом. Перед нами на старых досках стола под зеленым куполом безвременья лежали уцелевшие. Шестнадцать. Остальные «случайно» погибли в тот или иной момент времени после того, как я лишила их крыльев. Нагретый хитин и горелая шерсть слегка напоминали по запаху вареных омаров, и мне стало нехорошо.

Вожака можно было отличить от прочих по бинту вокруг головы, где Дженкс его ударил. У него был гордый вид, длинное бледное лицо застыло в гневе. Все зубы острые, более зловещие, чем у вампира, и они были видны, когда он говорил. А глаза черные и слишком большие для этого лица. У всех фейри лица дикие, а без смягчающих облик крыльев каждый был похож на смерть с косой — особенно в белых рваных одеждах из паутинного шелка. Все без исключения были беловолосы, и у мужчин волосы не короче, чем у женщин. Зубы у женщин не такие длинные, как у мужчин, и сами они пониже ростом, но в основном они выглядели одинаково.

Вожак смотрел на нас в упор, стоя в гордой позе, хотя видно было, что ему тяжело без крыльев держать равновесие. Все они были босые; с поясов, туго охватывающих талию, сняты луки и мечи. То из оружия, что могло гореть, бросали сейчас в огонь. На моих глазах молодая фейри зарычала и запустила в барьер куском пропитанной гноем ваты, когда ее оружие вспыхнуло.

Джакс повис в воздухе рядом со мной, подбоченившись, очень похожий на своего отца.

— Зря ты нам не дала их убить, — сказал он тоном, который меня встревожил.

Вожак вскинул голову:

— Ты это сделала, когда отдала мою шпагу этому выкидышу пикси.

Он говорил с легким пришепетыванием и почти стихотворным распевом.

Джакс подлетел выше и заорал:

— Ты — животное! Уничтожаете все в саду, когда его можно обогатить аккуратной заботой и точностью! Приходится с вами воевать, чтобы вы все не сожрали, оставляя бурьян и пустошь! Вы саранча, вот вы кто. Клопы!

Фейри поднял полные ненависти глаза:

— Не с тобой говорят, червяк!

Пирс помахал рукой, разгоняя густую пыльцу от Джакса, и пикси дернулся вверх-вниз, треща крыльями.

— Ты — вожак? — спросила я и не удивилась, когда фейри кивнул.

— Я не выше других, — сказал он, — но я принял решение здесь быть, и остальные последовали за мной. Я — Сидереал.

— Сидереал, — повторила я. — А я Рэйчел. Ноты это, вероятно, и так знаешь.

— Имена низших стираются быстро. — Сидереал качнулся вперед, восстановил равновесие, покраснев от злости на собственную неспособность сохранить равновесие без помощи крыльев.

— Жаль, что вы на нас напали, — сказала я себе под нос.

Сидереал стал медленно и осторожно ходить по кругу. Так ему легче было сохранять равновесие.

— Шансы были отличные. Если бы мы победили, то дожили бы до осеннего перелета. Если нет — тогда все равно. — Он остановился, упираясь рукой в разделяющий нас барьер. — Сохраняя нам жизнь, ты не получаешь лишнюю фишку в игре с ковеном. Мы для них — одноразовые орудия.

Я широко раскрыла глаза. Использовать их как заложников — мне это и в голову не приходило.

— Вы не орудия, — сказала я, нервными пальцами хватаясь за стол. — И не заложники. Я прервала заклинание, потому что должен быть иной способ. Вы живы. Пока есть жизнь, есть возможности.

Сидереал повернулся и чуть не упал — перестарался, исправляя крен.

— Мы — ходячие мертвецы, — ответил он, и огромные глаза потемнели от гнева. — Крылья не отрастут. Мы лишены полета. Не можем улететь, не можем драться. Мы хотели завоевать землю, которая нам нужна, или умереть со славой. Теперь мы лишены всего. Даже нет той истощенной земли, где мы могли умирать в бедности. Ты нам жестокую смерть принесла, демонское отродье.

Пирс так ударил по столу, что все вздрогнули.

— Не называй ее так, — предупредил он, и Сидереал посмотрел на него мрачно.

— Я была когда-то ходячим мертвецом. — Айви при этих моих словах фыркнула. — И сейчас на самом деле — тоже такая. Но я пытаюсь.

Сидереал отвернулся. Обрубки крыльев ему перевязали, но на марле расплылись пятна сукровицы. У меня ком свернулся под ложечкой. Пирс был прав: без крыльев они неконкурентоспособны, и смерть, пусть и суровая, была бы для них благом. Которого я их лишила.

Рэйчел, думай!

— Может быть, найдутся чары, чтобы починить ваши крылья? — предположила я.

Сидереал обернулся, наклонив голову:

— Все равно у нас нет земли.

— Может быть, тогда вы можете остаться здесь.

— Мерзость! — завопил Джакс, резко треща крыльями и указывая острием шпаги. — Никогда! Никогда!

Айви нахмурилась, Пирс встревожился.

— Должен быть способ все это исправить, — не сдавалась я.

Сидереал шагнул вперед, удержался от падения, опершись на стену пузыря изнутри.