Режим Easy
Шрифт:
Вошедший герцог фон Вестнордский со своим братом, каким-то высокопоставленным чинушей у самого Короля, не предвещал ничего хорошего, видок у них был страшен. И вечно балагуристый Радгар за их спинами с огромной бутылкой рома, который вообще не вписывался в эту картину.
— Барри. — Строгим голосом начал, эрцгерцог Рансет. — От всего нашего рода Вестнордских, хотим объявить тебе благодарность.
Что дальше началось, он себе представить вообще не мог. Пьянка переместилась в кабинет, были еще какие-то люди, хлопающие молодого парня по плечу и все время лезущие к нему обниматься, Радгар весь вечер повторял прием которым Барри вырубил принца, и весь присутствующий бомонд ржал над этой шуткой снова и снова. Все хвалили кузнеца,
В этот вечер он был героем всей этой публики, которая терпеть не могла принца и спасителем маркизы от надоедливого ухажера. Но как же теперь болела голова.
— И сколькож тебе годков, недоросль?
Буквально через десять минут к нему на ходу запрыгнул пузатый, сидевший в начале пути на три повозки дальше, крепкий мужлан с торчащей во все стороны бородой. Барри невольно окинул его взглядом. Чуть выше, его самого ростом, сутулый, с большим носом-картошкой и хмурым взглядом из-под огромных бровей. В простой серо-грязной рубахе, с вышарканными рукавами и подпоясанной старой бечевкой, за которую был заткнуты ножны, с коротким мечом. Темно-коричневые штаны с заплатками и потайными, не пустыми карманами, и абсолютно новыми кожаными, темно-коричневыми полусапогами. Назад себя он бросил потасканный щит, с огромной зарубиной, проходящей почти через всю поверхность щита.
— Девятнадцать.
— Молод еще, такой меч таскать, где взял? Папка подарил?
Презрительный смешок на губах, вызвал бурю эмоций в молодом парне, которую он с трудом подавил.
— Нет. Нету у меня ни папки, ни мамки.
— Сирота? Значит работаешь на кого-то богатенького. Причем судя по рукам, горбатишься не мало. — Барри невольно взглянул на свои руки. Широкие, мощные ладони покрытые жесткой, потемневшей кожей с крепкими наростами, вместо сотен сошедших мозолей. — Трудягу видно издалека, как бы ты не одевался.
Мужик смотрел на начинающие закрываться ворота, которые они только, что проехали, вообще не поворачивая даже голову в сторону Барри.
— Но как бы к тебе хорошо не относился твой хозяин, какие бы вещи тебе не покупал и не дарил, ты останешься всего лишь прислугой. Со стертыми в кровь ладонями и пятью серебряниками в кармане. Будешь горбатиться на него с утра до вечера, отвозить его товары, набивать ему карманы новыми деньгами, сжигая свое время в тени чужого праздника жизни. Это система.
— У меня… Я… — Возмущению парня не было предела. Он хотел высказать этому мужику всё. Выплеснуть на него всю ту бурю эмоций, которая почти затухла. Весь шквал своей правды, которую этот незнакомый человек, даже близко не может знать. Всё, о его неправоте, и то, что он не прислуга, а подмастерье лучшего мастера города, да почти, что сам уже мастер-кузнец, и это в девятнадцать-то лет. И что ему никто, ничего не падает, и на свою одежду заработал самостоятельно. И что у него нет хозяев, есть мастер-учитель, а также лучшие друзья — маркиз и маркиза, которые за него голову оторвут кому угодно и вообще он далеко не последний человек в этом городе, хоть и был сиротой, а имя сделать себе он уже умудрился. Столько всего хотелось сказать, но какие слова должны идти первыми в этом ворохе мыслей его молодой мозг решить не мог, поэтому язык выдавал последнее слово которое мозг обдумал, вырывая его из общего контекста. — … Сам…Маркиз… Сиротой…
— Да не злись ты. — Мужик все же удосужился взглянуть на собеседника, криво ухмыльнувшись. — Все мы молодые — бойкие, да дерзкие. Но это пока жизнь тебя не обломает. И если ты не родился в золоченой люльке, то ломать она тебя будет долго и нещадно. Как тебя звать-то?
Барри стушевался. Страха перед этим мужиком он не испытывал. Силы свои он знал и в обиду себя никогда не давал. Но вот не умение постоять за себя в разговоре, сбило весь воинственный настрой, погрузив мозг в серый густой туман, без малейшего проблеска хоть каких-то
мыслей.— Эй парень, с тобой все нормально? — Мужик похлопал его по плечу. — Меня Гребом звать, а тебя то как?
— Бри. — Почти не раскрывая рта прошамкал парень.
— Ничего не понял. Хотя ладно, мне без разницы, как тебя зовут. Медовуху нам с тобой не пить и девок не тискать. С пырялкой своей аккуратно, лучше лишний раз не доставай — поранишься.
И поднявшись, мужик ушел, прямо по телеге, на другую сторону, сев возле дальнего колеса…
Барри честно нес службу, тихо посапывая на самом краю телеги, накинув на себя какое-то полотнище, лежавшее в телеге. Первый час он честно пытался смотреть на лес, злясь на неожиданного собеседника, и выстраивая в голове схемы диалогов, еще больше злился, что не смог сразу подобрать нужные слова и достойно ответить, а потом муть в голове от похмелья, однообразие леса его утомило, и постоянно моргающее из-за деревьев солнце начало сильно раздражать. В итоге не найдя ничего лучшего, он накинул на голову, какую-то тряпку прикрывая глаза и незаметно уснул, полностью закутавшись в неожиданное одеяло.
На первый мощный толчок он даже не обратил внимания. Но второй подкинул его на полметра вверх, больно приложив об край телеги. Не понимая, что происходит, подмастерье уселся и стянул с себя тряпку, которая по сути его и спасла. На караван напали. Греб, валялся в паре метров от него за большим грузовым тюком, мыча и держась за плечо из которого торчала стрела, у соседней повозки валялся труп стража, прошитый насквозь четырьмя стрелами. Ну как труп? Может еще и живой. Парень присмотрелся повнимательнее, а нет труп, с такими ранами точно не живут. Дальше он увидел еще двоих то ли раненных, то ли мертвых охранников, удачно завалившихся под повозки. Но что сразу пришло в голову, так это-то, что первыми стреляли в бодигардов, чтобы вывести их из игры, и Барри спасла тряпка… под которой он спал.
Вторая от начала телега была завалена на бок, опрокинутая взрывом, соотвствено первую и третью, завалило лишь немного, так как все повозки сцеплены жесткой сцепкой, вывалив все их содержимое на дорогу. Как по команде с разницей в доли секунды, начиная с первой, над каждой повозкой развернулись защитные купола. Слишком долго, успел подумать Барри, выхватывая меч, и прыгая к раненому Гребу.
Из леса полетели стрелы, просаживая защиту второй по счету пассажирской повозки, при каждом ударе уменьшая магический запас купола. Как работают свитки защиты Барри представлял, и то, что в караванах их используют, тоже знал, но видел впервые. По сути если возница не жадный и бережет своё имя, то у него в загашнике должны быть еще свитки защиты, и слабеющий купол над пассажиркой он заменит новым. На что рассчитывали разбойники непонятно. Караван на то и караван, что его почти невозможно ограбить.
Как правило возница, он же глава каравана, это какой-нибудь маг на пенсии, у него есть связи, есть деньги, есть возможности. Вот он и покупает с десяток или пару десятков крепких телег, пассажирок. Запрягает их бронесумами, нанимает группу охранников и свободно путешествует по миру, перевозя товары, и получая за это неплохие деньги. Романтика. Мечта любого пенсионера. Нападать на караваны бессмысленно, Барри не слышал ни одно случая успешного ограбления. Но окружающая обстановка говорила об обратном.
Из-за первой повозки в сторону леса полетели огненные шары. Было видно, что стрельба идет не прицельно, противник умело прятался, но фаерболы поджигали деревья, делая позицию нападающих не выгодной. Оставшиеся в живых охранники, пришли в себя и повыхватывав луки, начали отстреливаться, постепенно находя между густыми деревьями цели.
— Греб ты как живой? — Барри добрался до мужика, который стиснув зубы пытался достать стрелу.
— Живой, но не надолго.
— Почему? — Молодой подмастерье посадил бодигарда, уперев его спиной на тюк и резко выдернул стрелу.