Режим Easy

Как добраться до еды? Убить всех крыс. Как убить крыс? Обеим секирам конец, бутафорский металл выполнил свою миссию и помог убить двух первых тварей. Хотя ведь есть кузница, можно выковать себе нормальный меч, для начала одноручный, короткий. Но на это уйдет три-четыре дня, а может неделя, он раньше с голоду умрет. Нужна еда, чтобы протянуть неделю. М-м-м-м. Подумав о еде, в голове всплыли образы их походы с Радгаром и Гардарикой по харчевням Пристольного. Вкуснейшие гарниры с различными соусами и кусочками мяса. Жареного, тушеного, вареного, копченого. Мясо-о-о-о-о.

Так стоп. В голове вновь щелкнул очередной тумблер, выпуская новый поток мыслей. Вон внизу лежит мясо. Да это крысы, но в тоже время это самое настоящее мясо. Какая разница, кролик или крыса? Если и с того и с того снять шкуру и положить рядом, вряд ли кто-то отличит.

Барии вспомнил, как однажды няня Лэдл, рассказывала им историю, про торговца и его команду, корабль которого, шторм закинул в такие далекие воды, что они три месяца не могли найти путь к земле, а когда у них закончилась еда, они ловили в трюме крыс и ели их, разбавляя рыбную диету, хоть каким-то мясом. И ничего все выжили, и в итоге благополучно вернулись домой. Да и в и то, что в Грязном квартале Канопуса едят крыс и собак, он тоже слышал не единожды, вплоть до того, что их готовят там прямо в местных забегаловках.

Барри передернуло от воспоминаний. Но голод не тетка, а лежащие внизу тушки, манили уже почти готовыми блюдами, которые можно из них приготовить. Плюнув на все кузнец осторожно спустился вниз. Факел на стене все также освещал комнату, трупы крыс все также лежали на своих местах.

На цыпочках, не создавая лишнего шума, Барри подобрал, обе тушки, оставляя лишь одну отрубленную голову и так же тихо вылез из подвала.

Кузнец поздравил самого себя. Можно считать, что миссия выполнена, он искал что-то съестное, он это нашел. Довольно свежее мясо, а вот чем питается это мясо, он найдет позже, когда выкует себе нормальный меч. Дело осталось за малым, приготовить вкусные стейки…

Барри устало откинулся на лавочке смотря на подвешенные на крючья куски мяса, висящие над красными углями в горне. Сколько времени он потратил, на то чтобы все это было так, он не знал. Может часа три, может шесть, а может полдня. Солнце по которому он привык определять время или башенных часов на замке герцога тут не было, потому определиться со временем было трудно. Но то, что времени ушло много это точно. Первая проблема встала снять шкуру, как только парень не изголялся, в итоге спасли большие кузнечные ножницы, которыми он и справился с задачей. Затем разбор мяса на съедобное-несъедобное, тут оказалось все сложнее, как выглядит печень, которую очень вкусно делали в “Трех поросятах” или почки, столь им любимые в кисло-сладком соусе, Барри даже близко не представлял. Все что он достал из нутри крыс, на те готовые блюда не походило. Поэтому, потупив немного на всю эту требуху, он решил выкинуть ее в ведро, чтобы точно не отравиться. В итоге теми же кузнечными ножницами, он срезал как мог мясо с ляжек и спины и накромасал его кусками. Затем нашел в большом ящике на нижней полке угольный запас и разжег его в горне. Ну и как самое простой способ решил мясо прожарить над этими углями, развесив куски мяса просто на больших кузнечных крючьях, сейчас ему было не до стейков.

Глаза сами потихоньку закрывались, но Барри твердо отгонял дремоту понимая, что сначала нужно дождаться готовности мяса, затем поесть и только потом расслабляться. Дальше его ждет молот и наковальня, он бросил взгляд на полки забитые различными металлическими слитками, нужно будет в этом всем разбираться…

Глава 22

Стражник открыв дверь, силком забросил Луну в камеру и ни говоря ни слова захлопнул ее обратно. Девушка упала на колени, разбив их в кровь и затем завалилась набок. Все тело было как один синяк. Сюда её тащили за волосы, рывками подергивая на самых неудобных местах: лесенках, поворотах, переходах через высокие пороги, небольшие деревянные мостики, и если она не успевала сделать очередной шаг, то просто падала вперед, а стражник намотав на руку ее волосы тащил дальше волоком. На любые мольбы девушки о том, что она пойдет сама, он дергал за волосы еще сильнее, заставляя её упасть и вновь тащил, пока она не соскочит на ноги, чтобы передвигаться самостоятельно.

— А кто это у нас? — Раздался грубый женский голос, откуда-то со стороны. — Смотрите-ка, вся такая красивая, молоденькая, хорошенькая и к нам на ужин? Радость моя, ты чё, поди-ка от барончика понесла, а?

И хозяйка голоса заливно засмеялась, а через несколько секунд ее поддержали еще пара товарок.

— Вставай, белоручка, тут тебе мамы-папы нет, жалеть некому, это камера для смертничков.

Луна наконец подняла голову, держась за большую шишку на лбу и огляделась. У трех стен стояли лавки-лежанки, на которых сидели три ужасные женщины. Они были грязные, оборванные с растрепанными волосами и очень неприятными лицами.

— И что ты смотришь исподлобья? Встань, поприветствуй сестер по участи, да расскажи за что ты сюда попала, ночь длинная и очень скучная.

Боль в животе скрутила новым спазмом, выворачивая внутренности наружу, заставляя девушку опорожнить остатки содержимого желудка на пол. Одна из сокамерниц тут же подскочила и ударом ноги откинула девушку к двери.

— Ты, что сучка творишь? Теперь всю ночь твою блевотину нюхать? — Подойдя она вновь схватила Луну за страдальческие волосы. — Да я тебя порву на тряпки и заставлю ими все здесь вытереть.

— Стой, Крона. — Встала вторая и явно старшая среди них. — Есть идея получше.

Она начала стягивать с себя свое платье, ни капли, не стесняясь своей наготы.

— Не буду же я завтра умирать в этом тряпье, вон какой красивый наряд мне принесли. — И держа свои тряпки в руке она подошла к сжавшейся у двери девушки. — Снимай платье, да поаккуратнее не замарай и не порви, а то на казнь выйдешь еще и лысая. И учти ножниц у меня нет…

***

— … обвиняется в похищении четверых детей, с целью выкупа и дальнейшем их особо жестоком умерщвлении. В связи с полным доказательством вины приговаривается к смерти.

Одна из трех осужденных сплюнула с помоста, пытаясь достать до стражника, но промахнулась. Толпа взревела, улюлюкая и одобряюще свистя в сторону приговоренных. Убийство не в чем не повинных детей, в близлежащей от города деревеньке, никому не понравилось. Да и сами осужденные бродяжки, недавно вернувшиеся с рудников, тоже. Первой по эшафоту к огромному пню подвели Сизу, неудавшуюся главарку этой банды. От своих подельниц она отличалась прибранными волосами и простым, серо-светлым, чистым платьем. Хотя презрения на ее лице было в разы больше, чем у остальных.

— Последнее слово. — Обвинитель, стоявший с другого края эшафота, опустил папирус с приговором и глянул на аббата-настоятеля Храма, сидевшего с другими представителями власти городка за длинным столом, чуть в стороне. Тот чуть заметно кивнул.

— Горите в аду, сучье племя. — Рявкнула Сиза. — Лучшей жизни вам не видать.

И несмотря на то, что руки сковывали кандалы, она резко развернулась и ударила ногой палача между ног, а затем вновь развернувшись рванула к обвинителю, но арбалетный болт пущенный с обзорного балкона, прошил ее насквозь. Бандитка упала, схватившись за живот, на платье стало разрастаться багровое пятно, а ее горло сковал дикий спазм, не дающий сделать вздох.

Толпа замерла. Давненько приговоренные не показывали свой нрав, было многое и плакали, и молили о пощаде, и целовали сапоги палача, да чего только не делали, чтобы их простили, но вот так умереть, с тяжелой раной в боку, пытаясь просто укусить перед смертью хоть кого-то. Люди замерли в восхищении. Да, ради таких моментов они и собираются на этой площади первого числа каждого месяца. Чтобы увидеть неподдельные чувства обреченных, приговоренных к смерти, и услышать их последнее слово, увидеть последние моменты их жизни. Поймать на себе последний взгляд обреченного человека.