Режимный апокалипсис

— Ты нас за зверей, что ли, держишь? — хмыкнул Николай. — Сами, конечно, мы не попрем, но и голову подставлять под пулю не станем. Не для этого мы к «зеленому прокурору» потопали. Ладно, чего мы тут стоим, трогай!

Двигатель мягко заработал. Машина, отыскав ближними фарами тропинку в густом ельнике, потихонечку покатила, косолапо перекатываясь с одной стороны на другую.

Колония осталась далеко позади.

Глава 2. Вино «Бароло Каннаби», или Самолет на Камчатку

22 июля

— Наконец-то мне удалось в кои веки вытащить тебя в приличное заведение, — произнесла Анна, положив узкую ладонь на толстые грубоватые мужские пальцы. — Знаешь, в этом ресторане великолепная рыба. Может, начнем с нее? — Покровский Афанасий лишь неопределенно пожал плечами, что должно было означать: «За тобой право выбора. Сегодня твой день». Анна оценила. Едва улыбнувшись, продолжила с той же милой улыбкой: — А еще очень вкусное итальянское вино!

Афанасий Покровский, в отличие от Анны, среди хрустальной роскоши, свисающей с потолка в виде изящной люстры, и сусального золота, торчавшего со стен в виде ангелочков и античных полуголых богинь, чувствовал себя крайне неловко. И невольно задавал себе вопрос: какая напасть привела его в дорогущий ресторан? Куда увереннее он бы чувствовал себя где-нибудь в рюмочной на окраине Москвы, напрочь лишенной изысков. Махнул бы полстакана водки и потопал себе дальше. Но в этот раз придется потерпеть — у Анны день рождения. Нужно было старательно лепить радость и делать вид, что ему чрезвычайно нравятся паркетные полы, сверкающие лаком, тяжелые портьеры с замысловатым узором на больших окнах, официанты во фраках, похожие на пингвинов, и даже огромный аквариум с большими красными пучеглазыми карасями, которые так и просились на сковородку.

— Надеюсь, ты сама закажешь, знаешь… я не силен в вине, — простодушно произнес он.

— Хорошо. Видишь, опять я тебя выручаю, согласись, ты без меня никуда.

Подошел официант, почтительно склонившись. Длинные волосы смазаны каким-то сверкающим гелем и зачесаны посередине на пробор так, как любили приказчики и полотеры в начале двадцатого столетия. Его показная любезность раздражала, а фрак, торчащий раздвоенным хвостом, вызывал смех, и Покровский едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в голос.

— Что желаете?

— Какое бы вы нам рекомендовали вино? — произнесла Анна.

— Я бы рекомендовал вам «Бароло Каннаби», — с готовностью ответил официант, — его можно назвать традиционным для Италии. Оно произведено из исконно итальянского сорта винограда и имеет высшую категорию в классификации вин.

— Вы неплохо разбираетесь в вине, — буркнул Покровский.

— У нас каждый официант разбирается в вине, но одно время я работал сомелье.

— Что ж, прекрасный выбор, — мягко улыбнулась Анна. — Принесите нам пока на пробу этого вина.

Телефон, лежавший на столе, неожиданно завибрировал, привлекая к себе внимание.

— Не бери, — строго проговорила Анна, — ты имеешь полное право отдохнуть.

Телефон не умолкал и, подобравшись к самому краю, грозил сорваться с края стола.

— Знаешь, я все-таки возьму… Упадет ведь.

— У меня такое впечатление, что без тебя все управление развалится, — раздраженно бросила Анна и отвернулась.

Продолжение вечера грозило разладиться. Только тонкая дипломатия способна предотвратить назревавший конфликт. Официант продолжал стоять, терпеливо ожидая заказа. Лицо спокойное, таких размолвок в одну смену встречается с десяток. Ему не привыкать!

Афанасий Покровский взял телефон и посмотрел на экран — высветился номер начальника следственного управления Дудинцова. Просто так тот не станет названивать, значит, произошло нечто серьезное, а потому Афанасий просто обязан ответить.

— Да, — негромко произнес он.

— Ты сейчас сильно занят? — прозвучал ровный голос полковника Дудинцова. Вопрос — пустая формальность, ведь он не мог не знать, что время после шести часов вечера всецело принадлежит Афанасию.

— Никак нет, — бодро ответил Покровский, как если бы находился не в ресторане с любимой женщиной, а в курилке с соседом по лестничной площадке, где между глубокими затяжками травил анекдоты.

— Это хорошо. — В голосе начальника управления послышалось некоторое облегчение. — Тут такое дело… В общем, приезжай немедленно, расскажу все, как есть.

— Хорошо, я выезжаю.

Афанасий сунул телефон в карман. Вечер не задался. Теперь только остается выслушать ворох упреков и отправиться в управление. Взглянув на официанта, он произнес:

— Отмените заказ. Мы сейчас уходим.

— Мне жаль, — с чувством произнес официант, как если бы он был лично виноват в сорванном ужине.

— Мне тоже, — ответил Покровский, насупившись.

Официант удалился, помахивая шлицами фрака.

Впереди самое трудное — объяснение с любимой женщиной по поводу сорванного ужина. Вот только подходящих слов отчего-то не находится.

— Тут такое дело…

— Я тебя внимательно слушаю, — произнесла Анна. — Что же на этот раз?

— Пока не знаю.

— А ты не мог бы послать его… ко всем чертям?

— Хм… Наверное, мог бы, но завтра я бы уже там не работал. И потом, я не такой всемогущий, как твой папа.

— Вот что… Ты может уходить, а для меня вечер еще не закончился. Я остаюсь одна. И все-таки попробую этого замечательного вина. Официант! — громко выкрикнула Анна и, когда тот подошел, заказала: — Принесите мне вина… того самого, из лучшего винограда.

— Хорошо, будет исполнено, — с готовностью отозвался официант.

Афанасий Покровский поднялся, еще не теряя надежды, что Анна последует за ним. Но нет, она продолжала сидеть на своем месте, даже не взглянув в его сторону.

До следственного управления Афанасий добрался за сорок минут.

Многие окна в здании были освещены, люди работали. Угловую комнату на третьем этаже занимал начальник управления, и свет в его двух больших окнах, пробиваясь через тяжелые коричневые шторы, выглядел тусклым. Поднявшись на третий этаж, Покровский прошел мимо унылого секретаря, сидевшего за своим столом (парень проклинал работоспособность непосредственного начальства и не сводил глаз со стрелок стенных часов, двигавшихся невероятно медленно), и, негромко постучавшись, вошел в кабинет.

— Ага, пришел, — благодушно произнес полковник Дудинцов. — Присаживайся… Надеюсь, я не очень расстроил твои планы, — испытующе посмотрел он на Покровского.

— Нет, я просто немного отдыхал.

— Ну, тогда ладно. Ты меня успокоил, а то, знаешь, бывает, звонишь, а человек в это время сидит в ресторане с любимой женщиной. Неловко как-то получилось бы.

Губы Покровского едва заметно скривились, и ему очень хотелось, чтобы полковник этого не заметил.

— Ты, кажется, родом откуда-то из тайги?

— Можно сказать и так… Отец у меня из Бурятии. Там до сих пор дед мой живет, в детстве я у него почти каждый год гостил.

— Видишь, как оно получается. Этот факт в твоем деле отмечен… Тут такое дело, поедешь на Камчатку?