Режиссер Советского Союза 6

— Приехали! — сообщает водитель.

Сначала я не понял о чём речь, но затем привёл мысли в порядок. Что-то меня совсем унесло в воспоминания, а ведь надо идти на ковёр к начальству.

* * *

— Ну, здравствуй, — слишком добродушно произнесла Фурцева, — Слышала, что у тебя родился сын? Поздравляю! В этом вопросе ты самый настоящий передовик!

Это типа такая шутка? Вежливо здороваюсь и сажусь на указанный стул. Чай с сушками Мариночка не принесла, значит, разговор предстоит серьёзный.

— Скажи мне, Алексей. Чего ты вообще добиваешься? — министр задала весьма странный вопрос, — Вроде талантливый человек, в чьей лояльности стране нет сомнений. Но при этом постоянные выходки, часто за гранью разумного, попахивающие откровенным издевательством над властью. Не хочу употреблять ярлык «антисоветчик», но многие ассоциируют твою персону именно с этим явлением.

Эк, как мадам завернула. Вынь да положи ей свою душу в раскрытом виде. Откровенничать сегодня никто не собирается, но есть непреодолимое желание потроллить персону столь высокого ранга.

— Вы не совсем верно понимаете ситуацию. Не надо смешивать в одну кучу чиновников и советскую власть. Мне кажется, что именно некоторые ответственные товарищи как раз подходят под ваше определение, — смотрю, а в глазах Фурцевой полыхнуло что-то нехорошее, — По крайней мере, поведение представителей номенклатуры заставляют меня думать именно так. Я же советскую власть люблю и пропагандирую её по всему миру!

В кабинете повисла многозначительная тишина. Министр сверлила меня взглядом, наверное, добиваясь продолжения явно издевательской речи. Только я демонстративно молчал, с трудом сдерживая усмешку.

— Вот значит как? — опять этот дешёвый приём с гляделками и мхатовскими паузами.

Поняв, что подобный подход бесполезен, министр зашла с другой стороны.

— Ты не ответил на заданный вопрос.

— Мы не раз обсуждали побудительные причины моих поступков и задачи, которые я перед собой поставил. Основная цель — помогать своему народу. Так как моя работа ограничена рамками культуры, то именно в этом направлении движется коллектив ТО. Где-то получается лучше, особенно в кинематографе, иногда бывают и неудачные проекты. Но пока нам с соратниками удавалось избегать явных провалов. Поэтому мне совершенно непонятна причина нашей встречи и задаваемые вопросы. Вы-то лучше всех знаете мои планы — снимать как можно больше хорошего кино.

Опять этот трюк с молчанием, который начал откровенно раздражать. Или Фурцева забыла, что какие-то люди в СССР могут не испытывать пиетета перед начальством столь высокого ранга? Это логично, ведь Екатерина Алексеевна сейчас, по сути, вице-премьер по культурной и социальной политике. За последние годы она не только вернулась на политический Олимп, но и ещё упрочила своё положение. Да и Брежнев ей благоволит, насколько можно верить слухам. А здесь какой-то обнаглевший режиссёр не хочет в ножки кланяться.

— С этим как раз и проблема, — видя мой недоумённый взгляд, министр поясняет, — Из «Госкино» пришёл документ на моё имя. Если кратко, то руководство комитета считает невозможным твою дальнейшую работу в индустрии, до выяснения ряда причин. С этим согласен Союз кинематографистов, чей секретариат при полной поддержке ведущих режиссёров, собственно, и является инициатором обращения. Налицо мы имеем конфликт одного индивидуалиста с головной организацией, поддерживаемой творческим союзом. И в этой ситуации я вынуждена принять сторону «Госкино».

— Хорошо. Надеюсь, с должности руководителя ТО «Прогресс» СК меня ещё не снял? — отвечаю с усмешкой, — Если это всё, то я могу идти?

Вот здесь Лёша малость переборщил, и расплата последовала моментально.

— Ты уйдёшь, когда я позволю, — тихо произнесла Фурцева, сузив глаза, в которых плескалась уже откровенная злость, — Не слишком ли много на себя берёшь, Алексей? На коллег плюёшь, заслуженных партийцев оскорбляешь, и уже министра культуры ни во что не ставишь! В результате последней глупой выходки может пострадать не только твоя карьера, но и коллектив ТО. И ещё, это твоё преклонение перед Западом переходит все границы. Люди массово жалуются на засилье иностранной музыки, на радио. В ваших журналах также излишне много времени уделяется зарубежной культуре.

А ведь она меня побаивается! Есть такое ощущение, всё-таки это не первая наша встреча, и повадки Фурцевой я изучил. Ну очень хочется растоптать обнаглевшего режиссёра, только он параллельно является курицей, несущей золотые яйца, причём в валюте. И нежелательно излишне давить на подобного персонажа. Оттого и этот срыв, пусть министр сразу взяла себя в руки. Уже не секрет, мне оказывают поддержку «Внешторг» и «Минфин», что гораздо серьёзнее «Минкульта». Думаю, это тоже одна из причин недовольства Екатерины Алексеевны. Ей бы не играть в политические шахматы, на время уходя в тень, а поддерживать своего протеже при любых раскладах. Но наверху иная мораль, недоступная пониманию простых смертных. Вот только кое-кто глубоко заблуждается, что нынешнего Лёшу Мещерского можно просто так сломать и перемолоть. А ещё есть ГРУ, но это на крайний случай. Поэтому — подавятся, суки!

— Если задастся целью разрушить созданный мною концерн — давайте называть вещи своими именами — то кто вам помешает? Причину можно найти, особенно если подключить всякие отделы культуры ЦК и прочие органы. Только речь идёт не о каких-то идеологических противоречиях, а боязни вчистую проиграть конкуренцию. Коллеги банально завидуют успеху ТО «Прогресс». Наш коллектив выпускает продукцию для кинематографа, радио и телевидения, далёкую от политики. Давайте возьмём список наших проектов и сравним с конкурентами. Практически в любой категории, будь то сериал или документальное кино, мы в лидерах. Естественно, что коллеги включают вечером телевизор и видят там наш фильм, в утренней программе снова «прогрессовцы». То же самое на радио. Кому такое понравится? — старюсь отвечать спокойно, но внутри меня всё кипит, — Касаемо продвижения иностранной музыки, я вам много раз объяснял побудительные причины. Никакого засилья нет. Если посмотреть статистику, то мы уделяем отечественной культуре более семидесяти пяти процентов эфира и статей. Но, опять-таки, при желании данную информацию можно преподнести, как оголтелую пропаганду западной культуры и преклонение перед ней.

— Риторика известная. Ты не виноват, а всё остальное — происки врагов и завистников. А куда девать тысячи жалоб от трудовых коллективов и обычных граждан? — продолжила нагнетать Фурцева, — Все эти люди тоже завидуют успехам «Прогресса»?

— Три миллиона.

— Что? Не надо говорить загадками, — воскликнула сбитая с толку министр.

— Примерно такое количество писем и телеграмм с благодарностью, пришло к нам за время работы объединения. И это не считая сотен ежедневных звонков на радио, телевидение и приёмную «Прогресса». Отрицательных посланий тоже хватает, — отвечаю с усмешкой, — Мы всё храним в специальном помещении. Предлагаю собрать корреспонденцию негативного и позитивного характера, а затем пересчитать. Наше ТО возьмёт на себя организационную часть столь трудоёмкого мероприятия. Поверьте, счёт будет в пользу поклонников нашего творчества. А очередная комиссия может проверить нашу чистоплотность, вскрывая конверты.

— Значит так! — министр откинулась на спинку кресла и начала барабанить пальцами по столу, — На компромиссы ты не идёшь и пытаешься превратить серьёзный разговор в балаган. Алексей, воевать со всем миром и кичиться своей уникальностью — просто глупо. А твоя позиция воспринимается людьми именно так.

— Не надо смешивать простых граждан с завистливыми коллегами и чиновниками. Я уже об этом говорил. Основным критерием оценки работы любого артиста, является реакция публики. Можно сколько угодно продвигать верных и идеологически правильных товарищей. Только уберите завтра административный ресурс, пустите их в самостоятельное плавание, где доходы актёра, певца или режиссёра зависят только от зрительских симпатий — и вы сильно удивитесь. Чуть ли не половина нынешних звёзд — это мыльные пузыри. При этом я не отрицаю, что артистам необходима поддержка государства, — решаю немного сгладить углы, — Наше ТО на начальном этапе не могло существовать без денег «Госкино». То же самое касается многих музыкальных коллективов, которые начинали или продолжают работать при ДК крупных предприятий или филармониях. Только мы давно вышли на самоокупаемость, и приносим в казну приличные суммы. А многие наши коллеги продолжают паразитировать на государственных деньгах. Если взять даже самые кассовые фильмы, то при сравнении реальных расходов на съёмки и полученных в итоге доходов, возникнет щекотливая ситуация. Вроде как государство получило десятки миллионов рублей, но после вычета затрат на съёмочный процесс, зарплат всех участников, задействованных в работе, от автора сценария до киномеханика, стоимость плёнки, транспорт и обязательные премии режиссёру с ведущими актёрами, то получается иная картина. До недавних пор киностудии были вообще убыточными. Сейчас ситуация улучшилась, но не всё так благостно. Мы же систематизировали и снизили ненужные затраты, выдавая зрителю отличный продукт, который приносит государству настоящую прибыль. Естественно, нас за это ненавидят. Это насчёт моей уникальности, хотя, я никогда особо не хвастал своими достижениями и просто работал.