Режиссер

Что-то это напоминает. Малыш, может ты уже когда-то видел этот фильм? Вау, это что еще за эффект?

Капли дождя все так же заторможенно падают, заполняя все пространство в кадре, а девушка направляется к старому заброшенному заводу уже в обычном темпе.

Как они это сняли?

Войдя через ржавую железную дверь, она попадает в большой заброшенный павильон. В центре павильона ее ждет мужчина в классическом черном плаще. На левой щеке мужчины, от глаза до подбородка, – шрам, который сразу бросается в глаза. Увидев его, она бежит к нему. Обнимает и начинает целовать. Но он не отвечает и медленно убирает ее руки со своих плеч. “Ты обиделся на меня из-за того, что я опоздала? Прости, любимый! Я задержалась, потому что рассказала все мужу. Я все ему рассказала про нас. Теперь нам наконец-то больше не надо будет скрывать нашу любовь от всех!”. Вся сцена сопровождается громкими звуками капающей воды в разных частях завода. Любовник ничего не отвечает. Он лишь смотрит на нее грустными глазами и собирается с силами, чтобы что-то ей рассказать. Она начинает понимать, что что-то не так, и на глазах у нее выступают слезы.

Что-что, а актриса в этом фильме играет очень профессионально.

Наконец любовник начинает говорить. Он объясняет девушке, что они не могут быть вместе. Он говорит, что они должны расстаться. “Но почему?”. Он отвечает, что все из-за его жены. Она беременна, и он не может бросить ее в таком положении. У блондинки начинается истерика.

А это что за эффект? Это такой необычный монтаж или что?

Стиль съемки резко меняется. Изображение начинает рваться. Именно рваться. Но при этом движения оставались и плавные и рваные. Ян не мог понять, как это возможно. Такого приема в кино он еще не видел. Актриса билась в страшной истерике. Как будто реально сошла с ума.

Боже мой, да она просто богиня! Очень круто играет! Малыш, мы могли видеть ее раньше в других фильмах? Кого-то она сильно напоминает… Погоди…

Блондинка достает пистолет. Она направляет его на любовника. Он паникует. Пытается что-то ей объяснить. Просит ее успокоиться, чтобы она не совершила ошибку.

Твою мать! “Красный богатырь”… Блондинка в красном платье… Блять! Да это же та самая мертвая девушка, о которой сегодня спрашивал стажер!

Мужчина говорит, что все еще можно исправить. Героиня вся в слезах. “Нет, уже ничего не исправить. Это конец. Слышишь меня? Это конец!”. Она отводит прицел от любовника и приставляет дуло к виску.

Нет, нет, нет, нет, нет… Нет! Этого не может быть? Какого хрена тут происходит?!

Блондинка говорит: “Саймон, я хочу, чтобы ты знал. Я всегда любила тебя! И буду любить! Только тебя одного!”. Выстрел. Звонкая тишина. Тело девушки с эхом падает на грязный и пыльный пол заброшенного завода. Крупный план лежащей на полу блондинки в красном платье в луже крови. Конец. Титры. Режиссер Саймон Данкл. Творческое объединение «Темь».

“Дорогие друзья, давайте проводим наших музыкальных гостей аплодисментами. А наш вечер только начинается. Все самое интересное впереди! Добро пожаловать в “Головоломку”!

S01.E02. «С широко закрытыми глазами»

«В индустрии грузоперевозок главное – сохранять беспристрастность».

«Догвилль»

Там, где у Ивана Алексеевича обычно рождалась речь, в данный момент расположился кляп. Или платок. Или тряпка. Или что-то типа того.

Правда, понял он это не сразу. Сначала он открыл глаза и осознал, что ничего не видит. Попытался присмотреться, чтобы разглядеть хоть что-то, но его вновь постигла неудача. Он запаниковал. Пульс участился. Неужели он ослеп… Снова закрыл глаза, чтобы почувствовать разницу. Разницы не было. Открыл – и опять сплошная чернота. Ему захотелось позвать на помощь. Иван попытался издать какой-нибудь звук, но и здесь потерпел фиаско. Ощущение было, что ему в горло залили бетон, который застыл и ликвидировал голосовые связки. Невозможно было пошевелить языком. В мозгу яркими красками заиграло детское воспоминание. Больница. Ему делают гастроскопию. Перед началом исследования вводят анестезию, которая замораживает горло, чтобы он не почувствовал, как ему в глотку запихивают резиновый шланг бесконечной длины.

Обыденные вещи никогда не ценишь, пока их не потеряешь. Как же Иван был рад, когда осознал, что, хоть он и лишился способности видеть и говорить, он совершенно точно мог слышать и обонять. По крайней мере, пока что.

Ивану показалось, что его слух обострен так сильно, как никогда в жизни. Если есть потенциал у наших органов чувств, который люди еще могут развить, то сейчасбарабанные перепонки Ивана работали на максимум. Безусловно, это было следствием того, что распределенная по всем органам чувств нагрузка при сокращении их количества перераспределилась на другие. В какой-то момент, Иван совершенно точно осознал, что слышит чьи-то голоса.

Голоса перебивал сильный шум вокруг. Поначалу, суть разговора было тяжело разобрать. Они явно куда-то ехали и, судя по громыхающим звукам и тому, как потряхивало на поворотах и кочках, автомобиль был большой. Скорее всего, фургон или минивэн.

– Актеры – это сброд. Я их презираю, – шепотом сказал мужской голос № 1.

– Да мне похер! – появился голос № 2. Судя по интонации, ему действительно было похер на то, что ему говорят. Собственно, как и на громкость своего ответа.

– Ну ты пораскинь своей тупой башкой, – все тем же шепотом продолжил первый. – Велишь им плакать, они плачут. Велишь смеяться, они смеются. Велишь ползти на четвереньках – ползут.

– И че?

– Ствол в оче! – переходя на громкость собеседника ответил первый. – Им чужда свобода. Попроси любого актера сказать «я говно», уверен, он скажет.

Голоса обоих звучали необычно. Иван хоть и понимал каждое слово, но таких интонаций раньше не слышал. В их голосах было что-то животное. Но не рычание, как у больших хищников, а скорее нечто крысиное. Как будто рядом тусуются голодные крысы, которые вот-вот перегрызут тебе горло.

Но самым пугающим был не звук их голосов, а нечто куда более зловещее. На протяжении всей поездки Иван Алексеевич отчетливо слышал звук лязгающей стали. Так звучит сталь в тот момент, когда ее точат… Лязг… Лязг… Лязг… Скорее всего, один из разговаривающих точил нож. Но для чего?

– Ты мне объясни одно, долбоящер ты сутулый. Каким образом мы перепрыгнули с темы про искусство времен Второй мировой на твое, никого не ебущее, мнение об актерах?

– Хм. И правда… Ну я просто вспомнил, как девушки, которые поют песню «Катюша», всегда актерски отыгрывают каждую строчку. Ну знаешь, лицом там и мимикой. Чересчур артистично. И как-то мысль сама навела.

– Ты дебил?

– Иди на хер!

– Ты опять без причины решил похвастаться своим купленным дипломом?

– Во-первых, я все сам сдавал, он не купленный.

– Хуюпленный. Во-вторых, как ты мог сам сдавать экзамены, если ты дебил?

– В отличие от тебя, я хотя бы получил высшее образование.

– Да ты учился заочно, дятел! Все эти четыре года мы с тобой вместе гоняли по всему чертовому миру с Михал Иванычем. Ты на парах был от силы пару раз за все время.

– Но к экзаменам-то я готовился! – на этой фразе стало понятно, что человек, которому принадлежал голос № 1, уже не в силах себя сдерживать и переходит на крик.

– Парни, блядь! Вы че как дети малые? – внезапно появился третий голос. Он явно принадлежал мужчине примерно за пятьдесят. – Пора бы вам повзрослеть уже. Вот сколько тебе лет, Франсуа?