Резидент, потерявший планету

— Режим у меня такой, госпожа Лауба-Вессарт, — тоном, не допускающим возражений, изрекает хозяйка, — из комнаты не выходить, шума не производить. — Она свистнула, и в дверях появился огромный песочной масти дог с белой грудкой. — Вам стоит сделать шаг по лестнице, и мой Зевс разорвет вас на клочья.

Она вышла, замкнув снаружи дверь на ключ.

Ночь прошла неспокойно. Утром хозяйка поставила перед Альвине поднос с бутербродами и кувшин с питьем. Альвине пыталась поесть — кусок не лез в горло. Отпила, показалось, настойка, голова закружилась.

Когда она пришла в себя, то прежде всего обнаружила, что раздета, а уже потом — что привязана к креслу. Хозяйка стояла в дверях с большим хлыстом в руке, у ног ее нежился дог.

— Милая Альвине, — предложила Ээва Мартсон, — меня попросили задать вам несколько вопросов. Чем искреннее вы будете, тем быстрее мы разойдемся, что в ваших прямых интересах.

— Я не понимаю вас, госпожа Мартсон, — явно испуганно сказала Альвине. — На что я должна ответить и зачем все это?

— Сейчас поймете, — отозвалась Мартсон. — Вопрос первый. Кто с вами связан из службы безопасности? Кто передал вам снимок от нашего Тыниссона?

— Да он сам!

Она не успела договорить. Острый хлыст разрезал воздух и, кажется, ее тело. Удар отозвался острой болью, красной полосой на груди, едва не вырвавшимся из горла, криком. Мартсон с интересом наблюдала за ней.

— Вопрос второй, — чеканила она. — Кто придумал эту чушь насчет вашего родства с Вессартом?

— Господин Вессарт, который погиб в Петрограде, мой родной дядя.

Свист, удар, дог оскаливает зубы.

— Вопрос третий, Альвине. Кто вывел из леса вашего мужа и еще двух предателей до окружения банды?

Кажется, хлыстом она владеет мастерски. Кем она была — укротительницей в цирке или надзирательницей в концлагере?

— Тыниссон просил, чтоб вы подняли его сына… От кого это я могла узнать, кроме него?

— Сына?.. Он сказал вам о сыне?

Мартсон на секунду теряется.

— Шеф, — тихо говорит в телефонную трубку Лысый, — эксперимент идет. Она владеет тайной сына погибшего друга. Похоже, что исходные материалы подлинные. Прикажете продолжать? Или… Слушаюсь.

Лысый поднимается наверх, открывает дверь и, увидев кровь, струящуюся по телу Альвине, грубо кричит Ээве Мартсон:

— Стерва! Черт! Здесь тебе не Тартуский лагерь! Прочь!

Он подходит к Альвине Лауба и с состраданием в голосе говорит:

— Прости нас, девочка. Мы должны оберегать наше движение. Ты будешь жить и работать с нами.

Крестьянские парни возвращаются на хутора

— Кажется, высказались все, — секретарь Центрального Комитета партии посмотрел на свои пометки, и скорее в порядке раздумья, нежели осуждения заметил:

— В одном-двух выступлениях промелькнула мысль, что по мере успехов нашего социалистического строительства нацподполье и бандитизм будут себя изживать. Так-то оно так, но закономерности явления можно ускорить, а можно занять позицию стороннего наблюдателя. Коммунисты такой сторонней позиции никогда не придерживались и придерживаться не будут. Тем более, что Запад преподносит нам сюрприз за сюрпризом.

Извлек из папки лист бумаги:

— Эмигрантские националистические круги и их западные покровители разработали новый план атаки на Советскую Прибалтику. В этот дьявольски хитроумный план — почерк ЦРУ и непосвященный определит — входят попытка поднять повторную волну движения лесных банд, соединить террористические акции с оголтелой антисоветской обработкой населения. Их средства нам известны. Товарищ Кумм, вы хотели познакомить членов секретариата и руководителей районных органов безопасности с последними документами. Десяти минут вам для этого достаточно?

— Уложусь.

Министр лаконично сообщил, что в печати проскользнул намек обозревателей о разработке новой директивы Совета национальной безопасности США. Предлагается оказывать военную поддержку любым некоммунистическим силам для расправы с коммунистами и идущими за ними людьми.

— В один голос с этими «охранителями безопасности», — желчно продолжал Кумм, — запел наш добрый Сэнди, подозреваю — он же полковник Мак-Кибин, начальник Прибалтийского отдела британской спецслужбы. В перехваченной нами шифровке, отправленной им для эстонской агентуры через Стокгольм, некий Фредди от имени Сэнди прозрачно заявил: «Тяжелые потери паствы мы относим за счет самообольщения Планетного Гостя и его партнеров, а также дезинформации своего духовника (читай: британской разведки). Укрепляйте дух верующих в юго-восточных приходах». И Ребане побоялся отстать. В инструкции агентам он слезно взывает: «Уничтожать надо всех коммунистически настроенных людей». Круг сомкнулся, националисты, рядившиеся в тогу защитников независимости Эстонии, встали на путь убийств и расправ, превратились в обыкновенных уголовников.

Кумм сел, первый секретарь ЦК добавил:

— Вынужден напомнить, что Бюро ЦК широко распространило опыт отрядов народной защиты. Письмо секретариата ЦК по подрыву базы буржуазно-националистических элементов было доведено до сведения всех горкомов и укомов республики. Все рекомендации должны последовательно учитываться на местах.

Обрисовав конкретные задачи партийного актива, секретарь ЦК обратился к Кумму:

— ЦК просит вас направить в Юго-Восточную Эстонию свои самые опытные кадры, поскольку именно на этот район противник делает сейчас ставку. Все, что касается партийной поддержки на местах, обеспечим.

Шел сорок девятый год. Отдел Министерства госбезопасности по борьбе с бандитизмом и подпольем проводил две крупные операции: чекисты их назвали «Переводчица» и «Отец шестерых». Заместитель министра Александр Васильевич Чернышев созвал совещание сотрудников отдела сразу после вызова руководителей министерства в ЦК Компартии Эстонии, кратко обрисовал задачи, поставленные Центральным Комитетом перед органами государственной безопасности республики.

— Коллегия министерства, — пояснил Чернышев, — поручила мне с группой сотрудников возглавить борьбу коммунистов Вырумаа и батальона народной защиты уезда с зашевелившимися остатками лесных банд. Со мною выезжают Анвельт, Мялло, Мюри и Конников. Вяртмаа и Труу, по просьбе майора Грибова, командируются для создания заслона в Михкли. Пока же попрошу доложить, что конкретно принесла нам операция «Переводчица».

…После десятидневного отсутствия Альвине Лауба появилась на семинаре. Вид у нее был болезненный, на кисти левой руки повязка, но глаза смотрели спокойно, лицо выражало решимость. Мати Паоранду, который навестил ее в общежитии, четко изложила все происшедшее, живописно представила Качалку, Лысого и надзирательницу Тартуского концлагеря. Заключила: «Поверили… Назвали явку под Вастселийна. Рудольф Илу должен свести меня с братьями Вяэрси».

Координаты дачного строения, куда связники резидента могли доставить Альвине, были «вычислены» капитаном Анвельтом с точностью до полукилометра. Была найдена эта заколоченная дача, владельцы которой уехали и которую на сутки облюбовали истязатели. «Эмка», выкраденная в поселке за Таллинном, оказалась брошенной на берегу моря. «Словесные портреты» связников и неизвестной уборщицы, приходившей за газетой в аптеку, были разосланы по отделениям Таллиннской милиции, но откликов пока не поступало. Разыскивали и дога. В этом обещал помочь один владелец другого дога и посмотреть в своей картотеке породистых собак.

— Я получил замечание от товарища Грибова за промедление в поисках людей, охотившихся за номерами районной газеты, — признался Мюри. — Поднял на ноги многих. Лично побывал у сторожа исторического музея — газета эта валялась у него на столе, вся в пятнах жира и разорванная. Судя по его словам, он взял газету, чтоб скоротать перед сном время, а заодно узнать, что делается в Выру, там учится его племянник. Мой помощник прогулялся с фармацевтом по улице Пикк, но старуху-уборщицу они не обнаружили.