Резидент

– Да это же Загоруйко, вице-губернатор! – громко произнес стоявший рядом с подиумом человек, в котором Емельян без труда признал Жигановского.– Ну и нравы у них в Черноземье!

Сразу несколько видеокамер впились в несчастного Емельяна, фиксируя для современников и потомков пикантную ситуацию, которая могла сильно подорвать авторитет областной администрации в глазах электората. Загоруйко осознал это мгновенно и с криком: «Пропустите меня, негодяи!..» – бросился к выходу.

К счастью, никто не попытался его задержать, и он, шлепая голыми пятками по холодным осенним лужам, бежал, не разбирая дороги и положившись исключительно на инстинкт и удачу. Надо сказать, ни инстинкт не подвел Загоруйко, ни удача от него не отвернулась. Спустя пять минут вице-губернатор ворвался в подъезд родного дома, резво поднялся на пятый этаж и надавил на кнопку звонка. Оставалось только ждать и молить Бога, чтобы никто из соседей не вздумал подышать среди ночи свежим воздухом...

Дверь довольно долго не открывали. Видимо, Оленька спала, сморенная бесплодным ожиданием пропавшего во Внеземелье мужа. После десяти минут непрерывных позвякиваний и постукиваний Загоруйко все-таки удалось ее разбудить.

– Емельян... – только и сумела вымолвить Оленька, глядя на голого мужа широко открытыми глазами.

Место для объяснений было не самым подходящим. Загоруйко нырнул в квартиру и с облегчением закрыл за собой дверь.

– Откуда ты взялся, да еще в таком виде?

Вопрос показался Емельяну глупым и даже обидным. Что значит – взялся?.. Человек вернулся к себе домой – пусть и в неурочный час! Разве это повод, чтобы смотреть на него такими глазами?

– Где мои штаны?! – грубо спросил у жены Емельян, расстроенный неадекватным приемом.

– А ты без штанов пришел! – открыла Америку Оленька, вызвав в ответ злобное ругательство Загоруйко.

Впрочем, скорее всего, зря он окрысился на супругу... Оглядев себя в зеркало, Емельян Иванович пришел к выводу, что причина для бестолкового поведения у жены все-таки есть. Пробежка по осеннему городу оставила на его теле хоть и смываемые, но все же малоэстетичные следы. И прежде чем одеться, следовало бы помыться... Тем не менее Загоруйко открыл шкаф и от удивления разинул рот.

– Здравствуйте, Емельян Иванович.

– Здравствуй, Михаил... А почему ты голый?

– Так ведь и вы тоже не совсем одеты, Емельян Иванович.

Ответ был, что называется, не в бровь, а в глаз. Любой другой на месте Загоруйко, обнаружив в шкафу раздетого до полного безобразия субъекта, немедленно сделал бы соответствующие выводы с весьма неприятными последствиями для побледневшей жены. Но опыт – великая вещь! Емельян Иванович не стал хватать за волосы Оленьку и бить ногами растерянного Мишку.

– Ты тоже только что с Аргамасадора? – полуутвердительно вопросил он.

– Да! – с готовностью согласился Севостьянов.– Вы себе не представляете, что я там пережил, Емельян Иванович! Кругом – сплошные оборотни и натуральные монстры! Меня пытали! Надо мной измывались маги и чародеи! А потом безжалостно забросили сюда... Очнулся – ничего понять не могу: чужая квартира... я абсолютно голый... А тут звонок в дверь. Вот я и спрятался в шкаф.

Для какого-нибудь свирепого ревнивца объяснения Мишки выглядели бы жалко и неубедительно. Но Загоруйко им поверил – по той простой причине, что сам пережил нечто подобное. А пребывание Мишки в его квартире, в сущности, ни о чем не говорило. Загоруйко, например, повезло еще меньше: он залетел в стриптиз-бар, куда, к слову, прежде никогда не заходил... Смущал, правда, испуг Оленьки, но, в конце концов, а как еще должна вести себя женщина, муж которой явился домой абсолютно голым и обнаружил в шкафу такого же голого мужчину? Тут у любой и каждой порозовели бы лицо и шея, и глаза округлились бы до полного безобразия...

– А Атасов где? – спросил Загоруйко.

– Понятия не имею... – пожал плечами Миша.– Очень может быть, что тоже вернулся... Если не возражаете, то я ему позвоню.

– Дай гостю штаны! – бросил жене Емельян и, прихватив халат и полотенце, отправился в ванную.

Все хорошо, что хорошо кончается... Загоруйко окончательно обрел себя, лишь погрузившись в горячую воду. Имело место быть радостное ощущение счастливого возвращения из страшной ловушки, вполне оправдывавшее его прозвище Колобок. И от дедушки он ушел, и от прочего зверья совершенно похабной наружности тоже!..

Впрочем, эйфории по поводу чудесного освобождения из рабства предаваться нельзя. Впереди маячили очень крупные неприятности... Черт занес Венедикта Жигановского в стриптиз-бар! Это называется – серьезный политик... Шляется где ни попадя, и все ему – как с гуся вода!.. Кто поверит в случайность нелепой ситуации, в которой не по своей воле очутился Загоруйко? Об этом прискорбном событии злодеи с телекамерами раструбят на весь белый свет! Придется объясняться и с Оленькой, и с губернатором Пацаковым, который и так разъярен аморальным поведением своих замов. Ему дела нет, что замам приходится воевать с нечистой силой!.. А Кощеев замок надо взорвать к чертовой матери! Иначе в Черноземной области никому житья не будет... Главное – под статью о терроризме не попасть!..

Загоруйко имел весьма смутные представления о параллельных мирах и не мог с уверенностью сказать, действует в Кощеевом царстве УК Российской Федерации или нет? Вдруг взрыв аукнется в Кацапове – и в прямом, и в переносном смыслах? Скандал-то может быть грандиозный: вице-губернатор Черноземья – террорист!.. Веньке Жигановскому только этого и надо... Тот еще подонок! И свалился же на голову областной администрации! Сидел бы в столице да не лез в чужие дела, чтоб ему пусто было!..

Емельян Иванович провел в ванне чуть не полчаса, прикидывая в уме различные выходы из создавшейся непростой ситуации, а когда вернулся наконец в комнату, то обнаружил там кроме оправившейся от испуга Оленьки и Мишки еще и озабоченного Атасова.

Журналист едва не прослезился при виде Емельяна Ивановича, чем тронул последнего до глубины души. Все-таки совместно пережитые неприятности сближают людей куда больше, чем самые обильные застолья...

Впрочем, по части застолья Оленька, надо отдать ей должное, не подкачала. Пить и есть по ночам в возрасте Загоруйко врачи не рекомендуют, но по случаю чудесного возвращения из неволи он махнул на эскулапов рукой. Самое время было расслабиться после пережитого стресса.

– А у нас беда, Емельян Иванович... – сказал, зажевывая коньяк копченой колбаской, Эдуард.– Инопланетное нашествие! Я уже Мишке говорил... И никто не чешется, можете себе представить.

Емельян Иванович, тоже принявший на грудь рюмку горячительного, слушал Атасова со вниманием. Особенно порадовало его парение на стуле Венедикта Жигановского в присутствии ошарашенных журналистов. Так ему, негодяю и лучшему другу вселенских злодеев, и надо!

– Кокарев, говоришь? – задумчиво потер подбородок Загоруйко.– Где-то я уже слышал эту фамилию... А может не Кокарев, а Кукарий! Ну конечно Кукарий! Мне же Найк говорил, что он вот-вот заявится на Землю!

– А кто он такой, этот Кукарий? – спросил Мишка, кося глазом на хмелеющую Оленьку, которой, к слову, не следовало бы столь откровенно выставлять напоказ ноги перед молодыми людьми. Емельян Иванович хотел было сделать ей замечание, но потом решил, что как раз сегодня лучше воздержаться, памятуя о собственном возвращении домой в не совсем пристойном виде.

– Кукарий – командор ордена Золотого Скорпиона, в котором собран весь цвет черных магов.

– Я так и знал! – подхватился с места Атасов.– И ведь предупреждал Виссариона Дмитриевича, что дело с доктором аномальных наук нечисто. Но Пацаков до того обрадовался неожиданной поддержке, что подмахнул бумагу Кокарева не глядя.

– А вот это он зря сделал! – согласился с журналистом Емельян Иванович.– Хотя, по моим сведениям, залетного командора не Черноземье интересует и не город Кацапов, а тот самый замок, в котором мы с вами так неудачно заблудились. Чумной пир там намечается, молодые люди, если верить информированному магу Найку. Чтобы предотвратить фатальные неприятности, нужны решительные и на все готовые люди. Вы понимаете – на все!